Лия Флеминг - Последний автобус домой Страница 42

Обычно Конни просто переворачивалась на другой бок, не желая никого беспокоить, и к утру слова действительно почти все улетучивались, оставалась лишь какая-нибудь назойливая строчка, все утро свербящая в голове.

Марти закинул демозапись во все звукозаписывающие компании, но никто не откликнулся. Прослушивание у Кэррол Левис так и не состоялось, а вот Тони Амос, как и обещал, появился и организовал им небольшое выступление в кафе в Камден-тауне.

– Я-то хотела, чтобы вы выступили в «Ту из»… – вздохнула Сэнди, выглядывая в окно кафе и упираясь взглядом в пыльные шторы. – Все студенты сейчас на каникулах, никого не соберем.

– Будем рассматривать это как точку старта, – вступилась Конни. – Это ведь лучше, чем петь на тротуаре.

– Ого! Кто это вдруг говорит «мы»? Ты, по-моему, еще не член группы, – насмешливо протянула Сэнди. – То, что до сих пор делала ты, могла бы с таким же успехом делать и я.

Марти мгновенно отреагировал:

– Только не с такой скрипучей сиреной, которой тебя наделили вместо голоса! Конни очень хорошо поет и чувствует ритм.

– Ах, извините, что дышу тут рядом с вами! – скривила улыбочку Сэнди. – А Джек говорит, что если на сцене есть девчонка, то на выступление народ не собрать, примета такая.

– Джек мог бы и сам мне сказать, а не прятаться за твоей юбкой.

Сэнди вскипела и даже ногой притопнула в знак протеста. А Марти продолжил для Конни:

– Это она еще не знает, что Джек вот уже несколько недель пытается избавиться от нее, но она липнет, как банный лист. Мы уж предлагали ей попробовать устроиться куда-нибудь официанткой, но она нацелилась на путешествие и к тому же разобижена, что тебя позвали петь.

От такого комплимента Конни почувствовала себя на миллион долларов.

Всеобщую неудовлетворенность выразил тем вечером Лорни Добсон:

– Я думал, мы собираемся за границу, а не мотаться по окраинам и нюхать помойки с крысами.

– Спокойствие, приятель. У нас еще уйма времени. Концерт уже на носу. Мы же должны здесь заявить о себе! – возразил ему Марти.

Все были потными и пыльными, голодными и разочарованными, и неудивительно, что между ними то и дело вспыхивали размолвки. Кажется, никто не торопился предложить им контракт. Концерт в кафе – точно не предел мечтаний, но коли ничего другого на горизонте нет…

Конни собралась с духом и спросила, может ли она спеть «Цвета любви» на одном из выступлений в парке или переходе.

– Так, одна вещица, сама в голове сложилась…

Она перебрала несколько аккордов и, начав петь, почувствовала, что дрожит от волнения. Марти слушал внимательно, остальные к нему присоединились, а потом и вступили хором, когда она повторяла припев.

– Что-то в ней есть… Эти слова… так романтично! Отлично, Конни!

– Я это для тебя написала, – шепнула она, глядя на него.

– Здорово! Мы сможем включить ее для передышки между быстрыми номерами. Сыграй-ка еще раз.

– Вообще-то это не совсем наш стиль, – вмешался Дез.

– Однозначно, не наш. Это очень нежная баллада… Конни замечательно споет ее сама.

Они начали репетировать, и уже следующим вечером Конни выступила перед публикой в полупустом прокуренном душном кафе.

– Ты должна все записывать, все ноты, все строчки, которые приходят тебе в голову! – стал убеждать ее Марти, когда они остались наедине. – У тебя есть что-то еще в запасе?

– Не совсем. Так, мысли, строчки… Они появляются сами или рано утром, когда я только что проснулась, или вдруг посреди ночи.

– Держи в спальном мешке блокнот под рукой и буди меня, если в голову придет какая-нибудь хорошая мелодия. Мы могли бы сочинить что-то новенькое для поездки в Швейцарию.

– А когда мы туда поедем?

– Я перепутал даты. Оказывается, еще только в конце августа. Так что нам еще целое лето петь на улицах, чтобы заработать на еду и бензин. Путь к славе, оказывается, длиннее, чем я его себе представлял, – вздохнул Марти.

– Зато здорово, что мы вместе… Почти семья! – добавила она со смехом, намекая на те ночи, что они провели вместе в спальном мешке.

Марти покраснел.

– Мне было бы спокойнее, если бы мы что-то предприняли по этому поводу. Мы же не хотим никаких неожиданностей?

– Сэнди говорит, есть такие таблетки, которые предотвращают зачатие. Надо принимать их каждый вечер… Я знаю, что тебе нельзя предохраняться, – проговорила Конни, стараясь не краснеть, – но я-то не католичка, мне можно. Давай я узнаю подробности?

– Ты умница! И что бы мы делали, если бы ты не думала за нас обоих?

Однако Конни умолчала о том, что Диана недавно уединилась с ней на кухне и сказала, что раз уж Конни такая взрослая, что живет с парнем, значит, она достаточно взрослая и для того, чтобы позаботиться о предохранении от нежелательной беременности и посетить специальную клинику, где ее снабдят специальным приспособлением, которое вставляется внутрь, и она будет защищена.

– Просто скажи им, что скоро выходишь замуж, не называй никаких имен, не бери таблетки. Они тебе все аккуратно поставят. Лучше быть защищенной, чем сожалеть о содеянном. Твоя семья этого заслуживает, за тобой перед ними должок.

Конни сходила туда вместе с Сэнди, но штуковина оказалась такой неудобной в употреблении! Чтобы ее поставить, надо было зайти в туалет или ванную. Стоило ей снять колпачок и все приготовить, как все падало на грязный пол, и приходилось начинать сначала. С таблетками было бы куда удобней, но они были дорогими и никак не укладывались в ее бюджет. До чего же неромантично каждый раз прикидывать, будет у них сегодня секс или нет. Чтобы расслабиться, она даже сочинила глупую песенку на мотив «Большой корабль плывет далеко-далеко»: «Мой колпачок плывет по полу ванной, плывет по полу туалета, плывет по всему полу и будет плавать до самого сентября!..»

Но она взяла себя в руки. Почувствовала себя взрослой женщиной, на которой лежит ответственность. Это не просто какой-то подросток, у которого от любви снесло крышу. Марти мог бы любить ее чаще, если бы знал, что они в безопасности. Она подумала о маме и Сьюзан, которые никак не могли контролировать свои тела. Если могли бы, то ее и Джой не было бы на свете. Что бы обо всем этом сказала мама? Так больно было думать, что она никогда больше не увидит ее, что мама не ждет ее дома, не спросит о новостях. Если бы мама была жива, разве осмелилась бы Конни вот так сбежать?

Может быть, уже пора написать домой и помириться с бабулей? «Я не хочу, чтобы они считали, будто я не благодарна им за все, что они для меня сделали. Но теперь я свободна, меня никто и ничто не держит, и я постараюсь воспользоваться свободой на полную катушку…»

Лето катилось дальше, и беспокойство Марти все нарастало. Похоже, мечты не сбывались. Их группа никого не заинтересовала. Несколько раз их приглашали три захудалых бара, предлагая еду и питье за несколько номеров, но публика встречала их без особого энтузиазма. Все сходили с ума от ритм-н-блюза в клубе «Марк’и» на Оксфорд-стрит. На западе Лондона появились ребята, называющие себя «Роллинг стоунз» – вот он, лондонский ответ ливерпульской четверке. Марти сходил на их концерт. Действительно, просто бешеные, великолепно. По сравнению с ними «Роллеркостерз» – так, пресный вчерашний бульончик. Что ж тут удивляться, что никто не бежит за ними с контрактом!

Марти попросил Тони Амоса посмотреть, как они поют, надеясь, что тот вдохновит их. Но от его оценки стало только хуже:

– Начистоту, Марти. Если судить по вчерашнему выступлению, то у вас ничего не выйдет. Вы стали слишком невыразительными, вокруг полно таких же. Ни особого звучания, ни ритма, ни сексуальной привлекательности. Извини. Ты же видел «Роллинг стоунз». Девчонки сходят с ума, раздеваются прямо на концерте. Не то, что ваше нудное «на старт, внимание, марш». Для начала, кстати, надо убрать со сцены эту девочку.

– Кого? Конни?

– Ну да. Девчонкам в зале важно понимать, что ты свободен, что они могут тебя зацепить. Понимаешь, к чему я клоню?

Но Марти не собирался вот так запросто сдать Конни:

– Она поет собственные вещи. У нее голос как у Джудит Дарэм.

– В ней не на что смотреть. Длинная, тощая, лохматая. Подойдет для народных песен, но не для вас, если ты хочешь чего-то добиться. А с тобой самим что? Был же просто цыган, дикая страсть, жуть как притягивал. Куда делись кожаные штаны в обтяжку? Сейчас все вихляют бедрами, напяливают потертые джинсы. При чем тут баллады?! Никому они не нужны. Амурные шансонье пятидесятых в прошлом, нынешняя молодежь их не воспринимает. Им сейчас подавай секс, чтоб трясли сиськами и вихляли задницей. «Цвета любви» оценит только какой-нибудь престарелый любитель Дики Валентайна[44], а народные песенки вообще идут по паре за пенни.

– Это Конни написала для нас, – ответил Марти, сжавшись от резких слов Тони.

– Выброси куда подальше, отправь ее продавать свои слюнявые мелодии. Они не для нынешнего рынка. По правде сказать, тебе пора бы выйти соло. Я мог бы куда больше сделать для Рика Ромеро, чем для этой вашей солянки сборной. Иди в ногу со временем, оставь за бортом бесперспективных, встряхнись, не ленись и начинай пробовать себя солистом.