Глеб Кащеев - Боги, которые играют в игры Страница 42

***

С алого поля прозвучавшей песни теперь уходил один я. Сзади остались глаза бывших соседей, которые еще не опомнились от пережитого ужаса и стояли, сжавшись в неуклюжую толпу возле моего бывшего дома. Самая далекая от залитого кровью места и самая безопасная точка. Я не хотел оборачиваться и видеть теперь тот же страх, но уже по отношению ко мне. Ненависть никуда не ушла из глаз – еще долгие десятилетия мне предстоит сжимать эту пружину и прятать ее в глубине, прежде чем собаки перестанут убегать в страхе, а обычные люди смогут смотреть мне в глаза. Я уже сказал им спасибо. Больше сказать было нечего. Я не хотел оборачиваться, но спиной, так же, как чуть ранее чувствовал опасность и чужую злобу, тянущую ко мне щупальца чужих мечей – точно также я теперь почувствовал чужую мольбу. Просьбу о жизни. Просьбу чистую и прекрасную, которая не могла принадлежать никому из разбойников.

Я обернулся. Поискал глазами того, кто взывал ко мне и не нашел. Закрыл глаза, и пошел вслепую – ориентируясь только на этот немой кристально чистый зов. Вот он. Что-то у моих ног.

Я открыл глаза. На земле передо мной лежала Майа – та самая девушка, чей взгляд разбудил мою Ненависть. Я опустился возле нее на колени и достал нож…

Снова бесконечная дорога впереди, два собрата за плечом, но отныне я не один на этой дороге. В моих руках – маленький шевелящийся теплый сверток. Я смотрю в его глаза, а он без страха смотрит в мои. И он не видит там ненависти.

Богиня

Старая богиня шла по погруженному в густую пургу городу. Едва касаясь заметенной мостовой, она практически не оставляла следов, что, впрочем, было скорее данью привычки, чем необходимостью, так как в такую погоду ни о следах, ни о случайных свидетелях можно было не беспокоится. Люди сидели по своим домам, греясь у каминов и печек, не завидуя тем, кого нужда выгоняла в такое ненастье на улицу. Ее мерцающий плащ в снегопад был абсолютно незаметен, даже если бы она подошла к чьим-нибудь окнам вплотную, чем она довольно часто пользовалась. Она всегда приходила в города исключительно в сильную метель.

Богиня считала ниже своего достоинства маскироваться под этих, теперь уже презираемых ею жителей, променявших старых и верных богов, что еще на заре цивилизации вложили столько сил и времени в эту молодую расу неразумных обезьян – поменяли на какую-то абстрактную идею о всемогущем Абсолюте. Они разрушили старые храмы-передатчики, воздвигнув на их месте острые шпили вооруженных крестами дворцов умерщвления плоти во имя якобы бессмертного духа. Эти жители перестали быть достойными ее – ранее одной из пантеона старых богов. А ныне – последней, и потому, великой богини.

Несмотря на всю свою неприязнь к новому человечеству, она так и не смогла выбросить их из своей головы даже замкнувшись в своей северной базе, проводя свои дни в тоске и ностальгии. Словно престарелая мать, которая не в силах простить жестоких и бросивших ее детей, но, одновременно и не может перестать беспокоится о них. Во время сильных бурь, приносимых на полуостров жестоким норд-остом, она приходила в один из городов побережья, скрываясь под покровом пурги и заглядывала в окна, стараясь понять, чем теперь живут эти люди.

На этот раз ее внимание привлекло окно на втором этаже, украшенное двумя цветочными горшками с белыми и красными цветами. Изящным жестом, который, к сожалению, некому было оценить, она коснулась запястья и, увеличив мощность антигравитационного поля, взлетела к ставням.

За стеклом ее не ждало ничего нового. Старуха в кресле что-то рассказывала внукам. Юноша и девушка сидели у ее заботливо укрытых пледом ног, слушая какую-то сказку. Наверняка одну из тех историй, которые придумывали они, старые боги, формируя культурный базис. Юноша внезапно обернулся и взглянул в окно, словно мог почувствовать взгляд богини. Она инстинктивно отпрянула прочь, под укрытие пурги, но вовсе не от испуга быть замеченной каким-то юнцом. На нее, словно пронзив толщу веков и физические пределы мира, взглянул Грег. Нет, конечно, этот мальчик не мог быть им. Она выплакала все глаза и сковала свое сердце льдом много веков назад, когда ей принесли известие о гибели мужа. Такой глупой и такой благородной – во имя спасения нескольких жизней тех, кто после предаст память о нем из-за новой веры. Однако, с этого юного лица на нее смотрели глаза Грега. Его губы улыбались той самой ироничной полуулыбкой, которая сводила ее с ума в свое время. Таких совпадений просто не могло быть и, хотя ее сердце и хотело верить в невозможное, но холодный разум уже отмечал различия в мелких чертах лица юноши и образа из воспоминаний, давая понять, что в этом мире нет места чуду. Это просто двойник. Очень похож, но не более.

– Кай, – окликнула юношу его сестра, – Что ты там увидел?

Юноша отвернулся от окна:

– Мне показалось, будто кто-то смотрит там, из этой метели…

Богиня не слышала этих слов. В данный момент она программировала наноботов. Как в былые годы, она действовала быстро и решительно, ни на секунду усомнившись в правильности первого пришедшего в голову решения. В кои-то веки в ее жизни появилось хоть что-то, что тронуло ее сердце, заставило кровь быстрее бежать по венам. В жизни, пусть и ненадолго, появился смысл. Пусть этот юноша не Грег, то она сделает его Грегом. Она не будет одинокой. Пусть старый закон о нераспространении технологий не позволяет создавать партнеров из аборигенов. Плевать на законы. Она последняя, и законы теперь устанавливает она.

Наконец, закончив подготовку, Богиня подлетела ближе к окну и толкнула раму. Ветер ворвался в комнату, ледяные иголки били в лицо и впивались в глаза сидящих у камина людей. Юноша вскочил было с пола и сделал шаг к окну, и в этот момент она выстрелила. При невозможности сделать внутривенную инъекцию, оптимальным путем для внедрения наноботов в кровь был выстрел в глаз. Кожа, а тем более одежда, могли задержать и уничтожить большую часть заряда, и тогда пришлось бы ждать куда дольше чем пару дней, пока концентрация ботов в мозгу достигнет необходимого уровня.

Юноша вскинул руки к лицу и вскрикнул. Герда подскочила к нему, закрыла окно, так и не заметив мерцающую фигуру в глубине метели, и отняла его руки от глаз.

– Что с тобой случилось, Кай?

– Что-то попало в глаз. Наверное, льдинка… Уже все в порядке.

Кай моргнул несколько раз, протер глаза, и вернулся вместе с Гердой обратно, на шкуру у камина, слушать продолжение истории.

С нетерпением, таким не свойственным ей даже в годы молодости, Богиня выждала необходимые три дня. За это время нанозиты должны были размножиться в крови и постепенно захватить управление центральной нервной системой. Конечно, это обычно сопровождалось депрессией, вспышками раздражительности и агрессией со стороны реципиента, но зато Богиня могла быть уверена, что в нужный момент юноша поведет себя именно так, как нужно ей.

На этот раз она въехала в город в солнечный день. Скайбайк, замаскированный под обычные сани, был хоть и не самым удобным средством передвижения, но однозначно был самым быстрым из всего, чем располагала база. Пришлось повозиться с голографической проекцией коней перед санями, но результат получился неотличим от реальной тройки белоснежных коней. Она ворвалась в город, вздымая клубы снега с мостовой, промчалась через несколько кварталов, распугивая зазевавшихся прохожих, с трудом уворачивающихся от странных саней, и въехала на нужную ей улицу. Мальчишка в это время гулял на улице с друзьями. Богиня остановила сани рядом с ним и касанием пульта на запястье активировала ботов. Кай вздрогнул, моргнул, а затем уверенно подошел к саням и сел рядом с молодой женщиной волшебной красоты в мерцающей белоснежной шубе. Богиня внимательно посмотрела в его глаза, и, не удержавшись, коснулась губами его лба. «Потерпи Грег. Скоро мы снова будем вместе», – подумала она про себя. Сани бесшумно сорвались с места и, с неожиданной для конной упряжи скоростью, рванули по направлению к набережной. Поющий в ушах воздух заглушил крик девушки со второго этажа из дома напротив: «Кай, куда ты?!»

Богиня никогда не любила зря тянуть время. Процесс трансформации физиологии мальчика она начала немедленно, сразу по прибытию на базу, расположенную в толще скал, покрытых арктическими льдами еще со времен ледникового периода. Мальчику предстояло полное изменение иммунной системы, изменение состава крови, перестройка нервной системы, построение системы регенерации – эти первоначальные шаги должны были быть крайне болезненными для пациента и подвергали его психику серьезным нагрузкам, поэтому самым благоразумным было погружение юноши на этот период в длительный транс. Для корректности протекания процессов он должен был сохранять подвижность, но не более того. Теперь же, глядя на унылого лунатика, бессмысленно перемещающегося по базе, Богиня начала испытывать сомнение – возможно, что стоило было начать с трансформации психики, отложив более сложную физиологию на потом. Ей было бы легче воспринимать эту фигуру, если бы это был скорее больной Грег, чем накачанный наркотиками неизвестный подросток.