Эшли Родс-Кортер - Три коротких слова Страница 46

– Да, – мягко сказала Гэй, – я не понимаю, почему от Шпицев не потребовали того же, что в таких случаях требуют от родителей.

– Еще меня бесит, что за наше содержание Шпицы получали немалые деньги, тогда как маме не давали ни гроша, – добавила я.

– Странно, что проверяющие отмечали «скученность проживания детей», однако ничего не предпринимали. Да еще и закрывали глаза на «недопустимые воспитательные методы», списывая их на «усталость» и стресс приемных родителей. – Гэй тряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями, и в шутку добавила: – Наверняка со Шпицами провели разъяснительную работу.

Голос Гэй, прежде звучавший глухо и размеренно – плохой знак, – смягчился.

– Когда мы оформляли договор с органами опеки, в нашу жизнь влезли совершенно посторонние люди, но мы смирились с этим, как и с прочими процедурами, понимая, что так нужно.

Она бросила пачку бумаг на пол рядом с коробкой, набитой документами Шпицев, затем встала, потянулась и потерла виски.

– У меня просто нет слов для этих бездельников из отдела лицензирования!

– Ты про тех, кто разрешил им стать приемными родителями?

– Да. Ведь дураку ясно, что человеку с таким прошлым, как у Агаты Шпиц, нельзя доверять детей, которым нужны особое внимание и забота.

– С каким прошлым? – спросила я. Похоже, наконец, подтвердились мои детские опасения.

– Во-первых, в детстве с ней жестоко обращались. Казалось бы, ребенок, переживший насилие, вырастает более сострадательным, но иногда бывает наоборот. Круг замыкается, – те, кто подверглись унижениям, отыгрываются на тех, кто слабее. – Гэй прочла на моем лице тревожные мысли и поспешила добавить: – Не переживай, ты разорвешь этот круг.

– Откуда ты знаешь?

– Ты вырастешь в хороших условиях, получишь образование. У тебя перед глазами будут положительные примеры. А у миссис Шпиц на счету несколько неудачных браков. Один из ее сыновей родился в результате изнасилования.

– Случайно не тот, кто выстроил себе дом на ее земле? – спросила я.

Гэй полистала бумаги.

– Сложно сказать… Постой! Другой ее сын – бывший уголовник? Господи, он ведь жил в доме напротив, – простонала она. – Еще одна причина и близко не подпускать к ним детей!

Гэй рассказала Филу, что ей удалось узнать о прошлом миссис Шпиц.

– Мне никогда не понять, как можно издеваться над другим человеком – особенно над нашей девочкой, – сказал он. – Я не хотел затевать возню с судом, но, возможно, это заставит управление пересмотреть свои методы. Нельзя раздавать детей кому попало – или при первом же подозрении расторгать договор.

– Ты только вдумайся, какая вопиющая безответственность, – продолжала Гэй. – Некоторые кураторы месяцами не посещали Эшли. Другие подделывали рабочие графики, а один, вместо того чтобы навещать детей, был занят на другой работе. В конце концов его арестовали за хранение наркотиков. Еще одного обвиняют в вымогательстве. Разрешения на перевод детей в Южную Каролину подделали, а про указание изъять кое-какие отчеты из досье Люка ты уже знаешь. – Она перевела дыхание. – Дальше – больше. Мрачное прошлое не у одних только Шпицев, и Сэм Родс – не единственный психически неуравновешенный во всей этой истории. Ты в курсе, что миссис Пейс обвинили в умышленном наезде автомобилем на собственного мужа, когда у них жила Эшли?

– Ничего подобного не помнишь? – спросил у меня Фил.

– Я тогда была совсем маленькой, – пожала я плечами.

– А о Поттсах помнишь? – осторожно спросила Гэй.

От одного упоминания о Поттсах меня передернуло.

– Я же рассказывала тебе про тот жуткий фильм!

– А если бы ты узнала, что по-настоящему жутким был Борис Поттс? – медленно произнесла Гэй.

– Как это?..

У меня перехватило дыхание, по спине побежали мурашки.

– Его арестовали вскоре после твоего отъезда.

– За что?

– Педофилия.

– Он приставал к детям?

Гэй кивнула.

– Не припомню, чтобы он лез ко мне!

В целом у меня остались приятные воспоминания о Поттсах – за исключением того мерзостного фильма. Но я была живым и общительным ребенком; возможно, моя болтливость и остановила мистера Поттса. На следующий день я вернулась к бумагам, и выяснилось: за три года до моего появления у Поттсов один из их родственников уведомил соцслужбу, что под одной крышей с приемными детьми живет их родной сын, обвиняемый в покушении на убийство. Тот же родственник сообщил, что мистер Поттс держит в доме коллекцию порнографических фильмов.

Управление по делам семьи и детей не стало разрывать договор с Поттсами, лишь потребовало объяснений. Поттсы доложили, что сын больше с ними не живет и что он «всего-навсего» обвиняется в избиении жены. Они признались, что иногда смотрели канал «Плейбой», но только после того, как приемный ребенок уже уснул. Верить им было так же нелепо, как закрыть уголовное дело на основании клятвы подсудимого в своей невиновности.

Мне хотелось поговорить об этом с Гэй, но я опасалась, как бы она не заподозрила, что я вытесняю воспоминания, связанные с домогательствами мистера Поттса. Однако я бы не смогла забыть, если бы он приставал ко мне. Тем не менее читать отчеты без содрогания было невозможно. Мистер Поттс возил на медосмотры, а также на свидания с семьей и приемных детей из других семей. После того, как он привез домой одну из девочек, в ее подгузнике обнаружили следы крови. Случай охарактеризовали как «повреждения области влагалища в результате действий неизвестного злоумышленника». В том же отчете значилось, что девочка оставалась наедине с мистером Поттсом.

Подозрение вызывало и то, что Поттсы оформили договор с органами опеки много лет назад, получив право взять на воспитание двоих детей. Впервые я очутилась в доме, где детей было меньше, чем кроватей. Если они могли принять Люка, почему я оставалась одна? В одном из отчетов инспектор записал: «В настоящее время в семье уже более двух месяцев живет приемный ребенок, Э.Р. Миссис Поттс отмечает примерное поведение девочки». И несмотря на это, меня перевели в другую семью. За все пять месяцев, что я прожила у Поттсов, меня не посетил ни один соцработник, хотя расследование в отношении мистера Поттса уже шло полным ходом. Вероятно, чиновники сочли недопустимым мое дальнейшее пребывание в его доме; вскоре после моего отъезда Бориса Поттса обвинили в растлении малолетних, развратных действиях в отношении несовершеннолетней и сексуальном насилии.

– Как ты думаешь, в Интернете можно найти фотографии преступников? – спросила я у Гэй.

– Кого ты хочешь найти?

– Одного из приемных родителей.

– Мистера Поттса? – спросила она и, словно предугадав мои мысли, протянула какую-то распечатку. – Я обнаружила его данные на сайте службы по наблюдению за бывшими насильниками.

С фотографии на меня скорее озабоченно, чем похотливо, смотрел старый хрыч с обвисшим, как у бульдога, ртом.

– Он заваливал меня подарками, – задумчиво протянула я. – А я-то думала, он просто хочет мне понравиться.

– Я созвонилась со следователем округа Хиллсборо, – доложила Гэй. – Мистер Поттс пытался изнасиловать девочку, которая жила у них до тебя, но во всех остальных случаях его жертвами были дети, которых он перевозил в автомобиле. – Бледное лицо Гэй исказила напряженная гримаса. – Слава богу, что тебя перевели оттуда, – выдохнула она. – Зато куда! К дочери Поттсов, которой, даже если бы ты захотела, все равно не смогла бы довериться.

По моей просьбе Карен Гиверс согласилась защищать интересы Люка в суде. Поскольку он по-прежнему оставался без попечения родителей, Мэри Миллер возбудила дело против Шпицев от его имени.

Итак, мы с Люком по отдельности возбудили иск по обвинению в небрежности против Шпицев и против штата Флорида. Кроме того, мисс Гиверс собиралась обратиться в федеральный суд с заявлением о нарушении наших гражданских прав. Ведь многие служащие органов опеки были откровенно недобросовестны и некомпетентны, открыто пренебрегали своими обязанностями. Кроме того, по справедливому замечанию Мэри Миллер, едва ли не половина наших приемных родителей имели сомнительную репутацию. По ее мнению, к которому присоединились Гэй и мисс Гиверс, кто-то должен понести ответственность за пренебрежение правами детей. В конце концов, ведь кто-то же подбирал для нас эти семьи – Шпицев, Поттсов и Пейсов, осуществлял за ними контроль, полностью приняв на себя ответственность за наше пребывание у этих людей.

Мисс Гиверс составила список лиц, непосредственно причастных к моим мытарствам в системе опеки, и подала на них в федеральный суд за нарушение моих гражданских прав. В заявлении требовалось «удовлетворить правопритязания истца ввиду грубого пренебрежения ответчиком его конституционными правами на надлежащие гарантии личной безопасности и гуманное отношение во время нахождения под опекой штата Флорида». Те, кто жонглировал моим детством, теперь готовились оказаться на скамье подсудимых. Однако процесс затянулся на долгие годы, и, должна признать, в старших классах мне уже было не до него.