Лайза Джуэлл - Слова, из которых мы сотканы Страница 5

Богатство Лидии не было ее виной или особенной заслугой. Она не собиралась становиться богатой. Это произошло по чистой случайности.

На кухне пахло, как в шанхайском переулке: Джульетта готовила рисовую лапшу с морепродуктами и курицу, жаренную на раскаленном масле с орехами кешью. Не для себя – для Лидии. И Клемма. И Дикси. И Виолы… Правда, Виола не будет есть лапшу и курицу, ведь ей всего лишь пять дней от роду. Лидия предложила посетить их и ребенка в их собственном доме, но Дикси сказала: «Я столько времени сижу у себя дома, что последние пять дней показались мне целой жизнью. Кроме того, меня уже тошнит от мороженой лазаньи. Пожалуйста, не могли бы мы прийти к тебе?»

Лидия не смогла достичь кулинарного мастерства. Она пыталась. Она могла приготовить вполне достойный завтрак, особенно омлет, но после одиннадцати утра она оказывалась в затруднительном положении. Ей даже не пришлось просить Джульетту иногда готовить для нее; та только посмотрела на Лидию и спросила: «Я буду еще и готовить, хорошо?»

– Пахнет замечательно, – призналась Лидия.

– Отлично. – Джульетта улыбнулась. – Вкусно. Попробуйте. – Она протянула вилку Лидии.

Та подцепила несколько скользких полосок лапши и отправила их в рот.

– М-м-м, – промычала Лидия. – М-м-м, м-м-м! Потрясающе!

– Пожалуйста, не сердитесь, что спрашиваю, – Джульетта вытерла руки о фартук, – но вы купили подарок для малютки?

Лидия выпятила губы и нахмурилась:

– По правде говоря, нет.

– Вы должны купить подарок, – настоятельно сказала Джульетта.

Лиза покачала головой.

– Я… э-ээ… Боже мой! – Она провела рукой по волосам. – Я как-то не подумала.

– Все в порядке, – с улыбкой заверила Джульетта. – Детский «Гэп» как раз там. – Она указала куда-то назад. – Одна минута ходьбы. Розовое.

– Розовое? – повторила Лидия.

– Да, розовое. Или даже белое. Но не голубое.

Джульетта повернулась спиной к своей работодательнице и включила воду, чтобы помыть руки. Несколько секунд Лидия переминалась с ноги на ногу в ожидании дальнейших инструкций, но их не последовало, поэтому она закинула сумку на плечо, вышла из дома и направилась в сторону Хай-стрит.

К счастью, думала Лидия, у нее есть кое-какая основная статистика. Младенец был женского пола, поэтому, как заметила Джульетта, голубого цвета следовало избегать; кроме того, младенцу исполнилось пять дней, чему должен соответствовать размер «нв», то есть «новорожденный». По крайней мере, теперь Лидия знала, что ей нужно искать. Была середина января, так что на повестке дня стояла теплая одежда. Наконец, после долгих и довольно бессистемных поисков, Лидия подошла к кассе с маленьким розовым кардиганом и розовыми флисовыми штанишками, украшенными орнаментом из крошечных плюшевых мишек.

– Это подарок? – поинтересовался продавец-консультант.

– Ну да, – ответила Лидия, подавив искушение сказать: «Нет, это для меня. Не трудитесь заворачивать их, я сразу же надену». Потом ей пришло в голову, что продавец мог подумать, что одежда предназначена для ее собственного ребенка. Эта мысль на мгновение ошеломила Лидию. Неужели она в самом деле похожа на женщину, которая совсем недавно произвела на свет ребенка? Неужели она действительно похожа на молодую мать? Это казалось неправдоподобным. Она была настолько далека от реальности материнства – эта концепция, чуждая и недосягаемая, лишь маячила на горизонте, – что мысль о том, будто при взгляде на нее кто-то мог вообразить ее матерью, оставляла Лидию одновременно встревоженной и странно польщенной.

Она положила подарок в голубой контейнер для курьерской доставки и отправилась домой, по пути заглянув в фешенебельный винный магазин на углу, где потратила 28 фунтов на бутылку «Гевюрцтраминера»[6] по рекомендации продавца. В Кэмдене за такие деньги Лидия могла купить как минимум три бутылки вина. Когда она набирала свой пин-код на клавиатуре кассовой машинки, ей показалось, будто деньги утратили свое значение и потеряли форму. Вот что значит быть богатым, подумала она.

Час спустя Лидия порывисто расхаживала по кухне, каждые несколько секунд выглядывая в коридор, бросая взгляды на молочно-белое стекло парадной двери, пока наконец не заметила их смутные очертания. Лидия глубоко вздохнула. Ей были непривычны не только домашние приемы; она не привыкла принимать гостей с новорожденными младенцами. Открыв дверь, Лидия улыбнулась своим друзьям.

– Привет! – воскликнула она. – Заходите!

Она знала, что где-то среди ее друзей затесался младенец, но, поскольку ни один из них не держал ребенка в руках и на виду, Лидия проводила их в прихожую, получив по пути обычные цитрусовые поцелуи от Дикси и фамильярный хлопок по спине от Клемма, друзья сняли верхнюю одежду и последовали за ней на кухню. Лишь когда они стали рассаживаться за обеденным столом, Лидия заметила, что они принесли с собой пластиковое автомобильное креслице со спящим младенцем. Она ощутила мгновенную неловкость. Это выглядело так, как будто Дикси явилась к ней со свежим шрамом на лице или с дурно пахнущим женихом: с чем-то новым и постоянным, требовавшим от Лидии какой-то позитивной реакции и поддержки. Она смягчила выражение лица и осмотрела содержимое автомобильного креслица.

– Значит, это маленькая Вайолет? – Она улыбнулась.

– Виола, – поправила Дикси.

– Прошу прощения, я так и подумала. Виола. Ну, привет, малышка. Какая же ты крошечная!

Дикси фыркнула:

– Ты не стала бы так говорить, если бы тебе пришлось вытолкать ее из своего тела без посторонней помощи, – сказала она. – Без всяких лекарств и обезболивающих.

– Ну, не знаю… – Лидия наморщила нос и замолчала. Именно этого она и опасалась. Разговоров о схватках и лекарствах, а потом, конечно же, о работе кишечника и кислой молочной отрыжке.

Наверное, малышка видела очень яркий и увлекательный сон: ее глаза были зажмурены, лицо иногда подергивалось, пальчики были согнуты на груди, как птичьи лапки. Лидия вспомнила, что должна сказать что-нибудь лестное.

– Ну что же, – произнесла она. – Девочка спит, и это хорошо.

Клемм улыбнулся и нежно посмотрел на ребенка.

– Это все, что она делает, – сказал он. – Спит и видит сны, кормится, испражняется, снова спит. Она просто ангел.

В течение какого-то времени трое взрослых сидели и ласково улыбались, глядя на спящую Виолу, пока наконец не пришли в себя, и Лидия обратила внимание на закуски и напитки.

Передавая стакан газировки, она с удивлением отметила, что Дикси по-прежнему выглядит беременной. Она носила блузку и узкие джинсы, и, насколько могла судить Лидия, ее внешность никак не изменилась со времени их последней встречи две недели назад, незадолго до рождения ребенка. Лидия задумалась об этом и на мгновение забеспокоилась, что с ее подругой что-то не в порядке, может быть, опухоль, но предпочла не спрашивать об этом.

Лидия передала Клемму банку пива «Гролш» и бокал, налила себе и уселась рядом с друзьями.

– Значит, ты первый раз вышла из дома после родов? – начала Лидия.

Оба кивнули.

– То есть мы с ней выходили в магазин на углу, но официально это ее первая поездка на автомобиле и первый званый обед.

– Должна сказать, вы оба выглядите замечательно, – сказала Лидия. – Да, вид у вас немного усталый, но в целом превосходный.

Она сама не знала, чего должна была ожидать: изможденные лица, заляпанная одежда, пустые глаза, лишенные всякого выражения? Нет, друзья казались веселыми, оживленными и вполне нормальными.

– Измученный, – согласилась Дикси. Она расшнуровала поношенные парусиновые туфли на резиновой подошве и стряхнула их под столом; небрежный и довольно неаккуратный жест, выдававший прежнюю подругу по съемной квартире.

– А у меня все просто великолепно, – заявил Клемм, – потому что мне вообще не нужно просыпаться!

Дикси смерила его испепеляющим взглядом.

– Твое время еще наступит, – заверила она. – Когда закончится грудное вскармливание, ты близко познакомишься со стерилизатором для бутылочек и с «Cow&Gate»[7]. Можешь не сомневаться!

Клемм слабо улыбнулся и погладил свой бокал. Лидия встала и включила газ под двумя воками[8], стоявшими на плите.

– Ну что же, – сказала она, улыбаясь друзьям. – Разве мы не прошли долгий путь? Кажется, еще вчера мы ютились в тесной квартирке, а теперь вы стали родителями, а я живу в этом здоровенном доме. Ну как, теперь мы взрослые?

Клемм и Дикси рассмеялись.

– Даже не думай об этом, – сказала Дикси. – У меня не идет из головы, что кто-нибудь поймет, какие мы неопытные, нагрянет к нам и заберет ребенка. Уверена, что акушерка считает нас парочкой неудачников.

Клемм и Дикси снова рассмеялись, и Лидия присмотрелась к ним. Ее друзья. Клемм был привлекательным мужчиной со слишком буйными густыми темными кудрями, поцарапанными после бритья щеками и слегка выпирающим животиком. Дикси была миниатюрной и стильной, с крашенными пергидролем светлыми волосами, у корней которых пробивалась заметная рыжина из-за запрета на осветление волос в конце беременности. Дикси и Клемм выглядели как парочка студентов-переростков. Впрочем, они такими и были. Лидия познакомилась с Дикси (на самом деле ее звали Сюзанной Диксон, но прозвище прилипло к ней с подросткового возраста) в университете в Аберистуите[9]. Дикси изучала кинорежиссуру, а Лидия – химию. Никто из них толком не мог вспомнить, как именно они познакомились, так как они были разными во всех отношениях. Но они прекрасно ладили друг с другом в течение десяти лет, сначала в съемной комнате над магазином в Аберистуите, а потом, когда карьерные пути привели их в Лондон, в двухкомнатной квартире в Кэмдене. Они называли себя «старой супружеской парой», и в этом сценарии миловидная и домашняя Дикси, у которой иногда возникало желание приготовить домашние кексы, несомненно, была женщиной, в то время как сухопарая и крепкая Лидия, не имевшая представления о разнице между сахарной пудрой и обсыпкой для торта, определенно была мужчиной.