Шейла Нортон - У Элли опять неприятности Страница 5

– Бабуля тоже будет, – сказала Люси с улыбкой, которая показалась мне очень многозначительной.

Ну хорошо. Нельзя же получить сразу все.

Поведение матери тоже казалось мне странным. Она все время посматривала на меня и улыбалась противной хитрой улыбочкой.

– В чем дело? – спрашивала я у нее. – Чему ты радуешься?

Вы должны понять, почему я нервничала. Во-первых, обычно она не улыбается, а во-вторых, мне не нравилась мысль, что она что-то затевает. Наверняка из-за этого мне опять придется пропускать работу – например, это будет очередной недуг или боль в каком-то необычном месте. Вряд ли можно рассчитывать на то, что дело ограничится вросшими ногтями на ногах или геморроем.

– Ничему, – сказала мама. – Я просто думаю. Может человек подумать о чем-то своем, правда?

– Это, – пробормотала я, – зависит от того, о чем человек думает.

– По крайней мере, тебе нечего волноваться, – легко ответила она, все с той же улыбкой, как будто смеясь над какой-то только ей понятной шуткой.

Не люблю я таких шуток. Кто-нибудь обязательно чувствует себя при этом не в своей тарелке. В данном случае это была я, и меня это очень тревожило.

– Что ты хочешь в подарок на день рождения, мамочка? – спросила Виктория, очевидно, для того, чтобы сбить меня со следа, хотя следа я и не нюхала.

– Лекарства для кота, – сказала я. – И бампер для машины.

– Этим займется папа, – беззаботно ответила дочь. – Я тебе цветочков принесу.

Мы забрали Кексика от ветеринара утром в субботу. Он забился в угол в своей переноске и выглядел одиноким и несчастным. Одна лапа была выбрита – туда ставили капельницу.

– Бедная моя детка! – проворковала Виктория, открывая переноску и засовывая туда руки.

Кексик в замешательстве уставился на нее и тихонько зарычал.

– Он нас не узнает! – ахнула она и стала осматривать его в поисках еще каких-нибудь повреждений.

– Это все лекарства, – авторитетно заявила Люси. – Это из-за них он сам не свой. Может, он теперь совсем одряхлеет.

– Я уверена, что с ним все будет в порядке, как только вы заберете его домой, – снисходительно улыбнулась медсестра. – Он просто немного травмирован всей этой историей. Правда, мальчик?

Кексик повернул голову на звук голоса сестры и с любовью уставился на нее. Люси зыркнула на нее с неприкрытой ненавистью.

– Итак, с вас сто тридцать девять фунтов семьдесят пять пенсов, – с сияющей улыбкой объявила сестра. Судя по ее виду, бо́льшая часть суммы должна была пойти к ней в карман.

– Не могли бы вы послать счет моему супругу? – улыбнулась я в ответ. Экс-супругу. Отдельно живущему супругу. Супругу, который давно уже вовсе не супруг. – Мистер Пол Бриджмен, Тайлхаус-Мьюз, тридцать два «a».

Улыбка моментально стерлась с ее снисходительного лица. Она положила руку на кошачью переноску, как будто боялась, что та убежит.

– Мы настаиваем на внесении платы сразу после окончания лечения, – твердо сказала она, указывая на объявление у себя за спиной: «Мы настаиваем на внесении платы сразу после окончания лечения».

– Лечение еще не закончено, – заметила Виктория. – Вы сказали, что он должен будет принимать лекарства всю оставшуюся жизнь.

– Каждое новое предписание оплачивается, как отдельный курс лечения, – пропело чудо в белом халате, указывая на другое объявление, гласившее – угадайте, что? Меня ужасно заинтересовало, сколько еще объявлений она выучила наизусть. Но я справилась с желанием проверить ее на знание схемы «Правильный вес для вашего питомца» и рекламы программы страхования домашних животных (с неизменной счастливой семьей и их лабрадором).

– Итак, с вас сто тридцать девять фунтов семьдесят пять пенсов, – повторила сестра, улыбаясь уже не так широко. – Пожалуйста.

– У меня их нет, – прошептала я.

Я оглядела приемную, не желая, чтобы кто-нибудь стал свидетелем моего позора. У двери сидела пожилая леди с пожилым же пуделем на коленях, и двое детей принесли кого-то маленького и шустрого в картонной коробочке.

– Прошу прощения? – повысила голос сестра.

– У меня их нет, говорю. У меня вообще нет денег.

В моем воображении приемная мгновенно превратилась в сцену мюзикла. Пожилая леди и двое детей вскочили на ноги и приняли позы, выражающие справедливое негодование:

У нее нет денег?У нее нет денег!У нее нет денег для кота!У нее нет денег?Совсем-совсем нет денег!Вот это да, вот это красота!

В центре приплясывала медсестра, прижимая к себе переноску с Кексиком и напевая низким голосом арию злодея:

Денег нет! Стыд и срам!Я кота им не отдам!Пусть они НЕМЕДЛЕННО ЗАПЛАТЯТ!

Шерсть на загривке у пуделя становится дыбом, и он начинает лаять; маленькое скребущееся существо злобно царапает свою коробку, а весь персонал ветеринарной клиники вступает в качестве хора:

Денег нет! Стыд и срам!

– Мама! – испуганно прошептала Люси, тряся меня за плечо и заглушая музыку. – Мама! Что мы будем делать?

– Если бы у меня были деньги, – скорбно протянула Виктория, – я бы за него заплатила…

– И я тоже, – храбро присоединилась к ней Люси, открывая свой кошелек и демонстрируя мне монетку в два фунта и несколько медяков.

– Что мы будем делать? – повторила я. – Мы опять позвоним вашему отцу, разумеется.

И герой появится на сцене, прогнав злодея одним взмахом своего бархатного рукава и королевским жестом бросив на стол мешок золота. Деньги? И это все? Вот – возьмите сколько хотите. Для меня они ничего не значат. Отпустите только на свободу моего дорогого Кексика… Оркестр играет туш, и герой заключает героиню в объятия…

– Пол? Да, это я. Слушай, у нас тут небольшая неприятность. Мне очень неловко просить тебя об этом, но не мог бы ты… Ты уверен, что это не сложно? Ладно, тогда скоро увидимся.

Мы сели и стали ждать, а Кексика сестра затолкала обратно в переноску и унесла, чтобы мы с ним не сбежали. Пожилая леди отправилась со своим пожилым пуделем в смотровую, чтобы ему вскрыли нарыв, а потом туда же двинулись дети, чтобы проверить, нет ли у обитателя картонной коробки блох и вшей.

– Привет, Элли, дорогая! Мне очень жаль, я торопилась, как могла!

Он прислал Линнетт. Как он мог? Ненавижу его. Никогда не прощу. Как он мог так унизить меня? Я уставилась в пол. Девочки встали, откашлялись и постарались быть вежливыми.

– Пол совсем забыл, – прочирикала она. – У него встреча.

В субботу? Встреча с собакой, встреча с бегами? Встреча разумов?

– И поэтому он попросил меня приехать с чековой книжкой. Маленькая спасательная операция!

Линнетт радостно захихикала, как будто только что не нанесла мне самое страшное оскорбление в моей жизни. Общая чековая книжка? Его и ее? Чтобы спасти меня от финансовой катастрофы? Это она-то, которая, не пошевелив ни одним пальцем, заполучила мужчину, твердо стоящего на ногах, мужчину с состоянием, которое я помогала ему создать, мужчину, о карьере которого я заботилась с того дня, как его взяли на нулевой уровень? Чью чековую книжку она же у меня и украла?

– Спасибо, но я как-нибудь обойдусь. Обойдусь без этой вашей спасательной операции, – холодно процедила я, все так же глядя в пол.

На полу были пятна крови. Пустующая сука? Собака с открытой раной? Подравшийся кот? Нарыв пожилого пуделя? Или мое кровоточащее сердце?

– Мама, – прошипела Виктория, усаживаясь рядом со мной. – Послушай, мы должны взять чек. Кексику нужно…

– Я достану деньги каким-нибудь другим способом, – яростно выпалила я, глядя вверх, на ее юное, встревоженное лицо. – Займу у кого-нибудь. Возьму в банке. Я…

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала Линнетт несколько удивленно.

– Нет, не понимаешь, – огрызнулась я.

– Но я буду просто счастлива помочь.

Я наконец взглянула ей в лицо – такое молодое, гораздо моложе моего, ни одной морщинки, с идеальным макияжем, несмотря на субботнее утро; лицо, обрамленное волнами вьющихся рыжих волос, с невероятно искренними серо-зелеными глазами под длинными ресницами. И мне так захотелось как следует стукнуть ее по этому идеальному лицу, что даже пришлось сесть на руки.

– Мне не нужна твоя помощь, – сказала я твердо и громко. Так громко, что из соседнего кабинета принеслась мисс Белый Халат, топоча, как норовистый пони.

– Все в порядке? – нервно спросила она.

Интересно, и что она сделает, если я начну безумствовать? Если я схвачу со стены огнетушитель и направлю струю пены прямо на голову Линнетт? Если я сорву плакат с рекламой страховки, брошу его на пол и примусь топтать ногами? Если я разобью стеклянную дверцу шкафчика с лекарствами и разолью по всей комнате жидкость из бутылочек со средством от блох и шампунем для собак прямо на объявление об оплате после окончания лечения, новые предписания и витрину с пищалками?

– Я хочу поговорить с ветеринаром, – произнесла я новым, твердым и громким голосом. – Немедленно. Прошу вас.