Глеб Кащеев - Боги, которые играют в игры Страница 51

Я бухнулась на колени в снег, так, чтобы сесть лицом в сторону, откуда должны были появиться мои преследователи.

– Нечасто мы видели гостей тут под новый год – вдруг прохрюкал толстый мужчина слева от меня. У него была странная манера речи, после каждого слова он всхрапывал, отчего казалось, что слова он буквально выхрюкивает.

Вся обстановка была достаточно абсурдной, и, видимо от нервов, я, пытаясь отдышаться, задала самый дурацкий вопрос, который только могла:

– Почему Новый год? Сегодня же только двадцать первое.

– Вы, люди, вечно выдумываете всякие фокусы с календарями. Новый год у вас так и скачет по разным месяцам. Сегодняшняя ночь Йолль – вот настоящий Новый Год, – растягивая слова, проворковала дама в шикарной тигриной шкуре, напротив меня. Я машинально отметила это «вы, люди». Совсем заигрались ролевики. Чуть отдышавшись, я заметила, что все сидящие вокруг костра – четыре женщины и восемь мужчин, за исключением сидящего на троне, явно креативили свои костюмы в попытке символизировать собой то или иное животное. Я без труда распознала быка в плотном мужчине в рогатом шлеме, тигрицу и волчицу, свинью, или, скорее, кабана, в хрюкающем соседе слева, коня и барана. Также были характерные, но с трудом поддающиеся точной идентификации грызуны, какой-то цветастый пернатый – то ли петух, то ли попугай, и, похоже, змея и ящерица. Жеманную гримасничающую блондинку я про себя окрестила мартышкой.

Сидевший во главе мужчина на кресле все это время не отрывал от меня своего тяжелого, но отчего-то печального взгляда. Контрастируя со своим окружением, он был одет в скромную черно-коричневую кожу и в сверкающий иссиня-черным мехом длинный плащ. Серые, похоже седые, волосы странно сочетались с достаточно молодым лицом и старческими, исполненными мудрости и опыта глазами.

В тот момент, когда я встретилась с ним взглядом, на поляну вывалились мои преследователи. У одного из них, видимо вовремя аварии, стеклом посекло лицо, и он периодически рукавом спортивного костюма размазывал кровавые полосы по лицу. Остальные выглядели крайне запыхавшимися, но невредимыми.

– Ну, сука, держись – убью, – выкрикнул окровавленный, как только заметил меня среди сидящих, и рванулся в мою сторону. Остальные двое быстро достали по пистолету, и направили их в сторону компании у костра:

– А вы сидите тихо, если жить хочется. Мы возьмем девку и уйдем.

Сосед слева задорно прихрюкнул.

Сидящий в кресле шевельнул бровью и слегка махнул рукой. Бежавший ко мне браток, вдруг попятился замахав руками, словно потеряв равновесие, пока не уткнулся в своих напарников, и тут же вокруг них взвился из снега вихрь снежинок, окружив их словно стеной. Бандиты застыли, как будто кто-то нажал стоп кадр на пульте. Даже потерявший равновесие, падающий обладатель расцарапанной рожи завис в воздухе, так и не закончив свое падение.

– Как это? – только и смогла вымолвить я.

– Для старых богов, это просто игрушки, дорогая, – жеманно произнесла Мартышка, скорчив довольную гримаску.

– Для старых богов? – ошеломленно повторила я.

– Ну да, а на чей еще праздник ты, по-твоему, попала? – пророкотал обладатель рогатого шлема и громко заухал, видимо засмеявшись.

Тут меня накрыло. Нервы, и без того натянутые как струна, видимо не выдержали и у меня случилась классическая истерика, лишенная логики и смысла:

– Какие к черту боги, вы что меня тут за идиотку держите? Совсем в ролевые игры заигрались? На дворе двадцать первый век. Я сейчас на смартфон вас сниму, а завтра на ютюб выложу «моя вечеринка со старыми богами», все просто умрут от зависти, да? Какие боги, вы о чем вообще … такие большие, а все в сказки играете, – я почувствовала, что по лицу бегут слезы.

Тут я встретилась взглядом с сидящим на троне мужчиной, и мне стало стыдно – истерику словно выключили. Я внезапно успокоилась:

– Ну боги так боги… в конце концов. Слава богу, что не вампиры какие-нибудь, – пробормотала я, смахивая слезы. Он долго и печально смотрел на меня, и, наконец, сказал:

– Верить или нет, принимать нас или нет – твое право. Ты наша гостья, до полуночи, и можешь согреться у костра, передохнуть и поесть. Но как только ты отойдешь от костра, твои преследователи опять обретут свободу. После полуночи они также освободятся сами по себе. Так что у тебя есть только короткое время для передышки.

– Может быть, милорд, в связи с чрезвычайно необычной ситуацией, мы поможем и предоставим шанс спастись…, – вкрадчиво прошипел некто похожий на ящерицу.

– Кому именно? – захрюкал, рассмеявшись толстяк рядом со мной.

– А может быть, если дичь пришла сама к костру – самое разумное воспользоваться этим и сожрать их всех? – произнесла Тигрица.

– У этого огня никогда не проливается кровь и всегда вершится правосудие, – тихо, но весомо произнес человек на троне.

– А разве не правосудием будет, если вы спасете невиновную девушку из рук бандитов? – осмелилась пискнуть я.

Тот, кого только что назвали милордом, медленно повернул голову в мою сторону и после некоторой паузы сказал:

– Я не уверен, что это правильное время для правосудия. Ни ты, ни они еще не достигли своей цели. Я вообще не уверен, что я вправе судить тебя… Ты должна пройти этот путь до конца.

Затем, после паузы, добавил:

– Хотя, немного помочь тебе я могу. Я направлю ваше движение по более правильному вектору, нежели бесцельная беготня по лесу. Ты будешь перемещаться по знакомой территории, а вот поможет тебе это или нет – зависит от тебя.

– Но я не смогу от них убежать! – воскликнула я.

– Определись сначала от кого ты действительно хочешь убежать, – произнес он, совсем уж непонятную для меня мысль и махнул рукой в сторону леса напротив себя. Обернувшись, я увидела, что в конце поляны возникла большая деревянная дверь.

– Беги туда. Через пять минут твои преследователи перешагнут этот порог вслед за тобой. Далее все зависит только от тебя. Время уже пошло, – произнес он и отвернулся от меня.

– Вот же ж блин, – воскликнула я и, чертыхаясь, побежала к двери. Офигенная божественная помощь, ничего не скажешь.

Я распахнула дверь и перескочила через порог, оказавшись в чудесном майском дне в центре Москвы. Я стояла напротив своей школы, где когда-то отучилась все десять классов. Причем я, каким-то образом, перескочила не просто из зимы в весну, но и, судя по всему, лет на двадцать назад, так как из школы выбегали дети в школьной форме советского образца. Вдруг я увидела себя – ровно такой же, как на школьной фотографии – в черно-коричневом платье, белом переднике и с большими белыми бантами на голове. Моя более молодая копия, весело помахивая портфелем-ранцем, вприпрыжку шла домой. Да, именно такой я себя и помню. Это значит, что вокруг меня сейчас находятся дворы моего детства, где спрятаться от преследователей ничего не стоит. К тому же, тут ведь есть советская милиция, еще не знакомая с реалиями 90-ых…

Я, стараясь держаться подальше от себя-ребенка, побежала за кучкой мальчишек до ближайшей подворотни, забежала за угол и остановилась в нерешительности. Реальность тут выглядела весьма странно – дома становились плоскими, словно нарисованными на листах картона. Окна и двери теряли глубину, становясь просто темными пятнами на стене, а двор не просто заканчивался – он постепенно скрывался в безликом сером тумане. Мальчишек, за которыми я побежала уже нигде не было, словно, свернув за угол, они растворились в воздухе.

Вокруг вообще не было ни души.

Что за бред, подумала было я, и попыталась вспомнить, что именно должно было быть в этом дворе… и не смогла. Я не узнавала это место. С удивлением я осознавала, что вижу его впервые. Как это могло быть, если двор находился прямо напротив школы? Я выбежала обратно, и побежала вслед за белыми бантами по безлюдному тротуару – я точно помню, что мой дом находился в конце этой небольшой улицы. Может, хоть там я спрячусь?

Девочка с белыми бантиками, словно только что соскочившая с фотографии – даже пятно на фартуке в том же месте, забежала в подъезд. Я попыталась представить, как выглядел подъезд до того, как открыла дверь, но почему-то опять не смогла. Я смутно, какими-то пятнами помнила квартиру, но не подъезд. Открыв дверь парадного, я тупо уставилась на внутренности бетонного колодца, без лестниц и лифтов. Задрав голову, на третьем этаже я увидела единственную, парящую в воздухе квартиру.

Что меня особенно удивляло и раздражало, так это то, что, начав копаться в детских воспоминаниях, я все больше убеждалась в их неполноценности. Если вы забываете какие-то старые события, то, пытаясь вспомнить их через много лет, вы, словно бы, постепенно проявляете фотографию – сначала вспоминаются общие черты, а затем, через усилия, всплывают какие-то упущенные вначале детали. С моими детскими воспоминаниями было совсем не так – четкие яркие пятна и полное отсутствие деталей, сколько не пытайся вспомнить.