Мил Миллингтон - Бытовая химия Страница 53

Темнота была озвучена тишиной. А потом Сара, не двигаясь, прошептала:

– Ты любишь меня?

– А где же сравнения? Как тележка любит поверхность дороги? Больше, чем есть фотографий кошек в Интернете? Как что?

– He как что. Просто… ты меня любишь?

Я прижал ее крепко к себе, так крепко, что чуть ли не сломал ей позвоночник.

– Господи, да. Конечно, я люблю тебя.

– 'Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросила Эми за секунду до того, как выпустить изо рта взрыв сигаретного дыма.

– Нет… – ответил я довольно мрачно.

– Понимаю, имеешь полное право.

Я не видел Эми целую неделю и не разговаривал с ней столько же. Я знаю, что некоторые могут не общаться со своими агентами месяцами, но я и Эми редко обходились без того, чтобы не встретиться или поговорить по телефону несколько раз в неделю. Это было частью стратегии Эми, ее маленькое нотабене: «Я твой агент, мы едины духом». Я не знаю, сколько у Эми было клиентов, определенно несколько десятков, но с ней всегда было ощущение, что ты не просто ее любимчик (отложим в сторону некоторые вздорные детали контракта), но вообще единственный ее клиент. Но я думаю (и так бы мне и хотелось думать), что это было не просто игрой. Иногда мы просто встречались пообедать, потому что ей хотелось со мной пообщаться. Чтобы поболтать, она могла заказать несколько бутылок вина, не беспокоясь, что кто-то их выпьет. Именно Эми предложила встретиться на этот раз, чтобы обсудить, как продвигаются книжные дела, и пожелала оплатить счет.

– Имеешь право, – повторила она насмешливо. – Но предупреждаю, что мне довольно сложно понять, что можно говорить твоей девушке, когда я не знаю, что говорить нельзя, если ты понимаешь, о чем я?

– Да… спасибо, что прикрыла меня. Я тебе обязан.

– Ага.

– Но мы просто друг друга не поняли.

– Ах… ха-а-а…

– Не сомневаюсь.

– Всенепременно.

Я ответил громким протяжным вздохом.

– Хорошо, Том, не обижайся и не капризничай. Я не собираюсь быть твоим личным прихотерапевтом. Не подумай, что я намереваюсь заняться твоим воспитанием. Да, действительно, я надеялась, что ты повзрослел и избавился от сотворения кумиров – увлечения женщинами, которые обладают особым очарованием индустриальной постройки.

– Я не встречался с Фионой.

– А я что сказала – Фиона?

– Всего лишь недоразумение.

– Неважно. Я советую тебе еще раз хорошенько подумать. Всегда лучше сначала хорошенько подумать.

Эми осушила стакан вина и, держа во рту сигарету, наполнила новый. Всю последнюю неделю, с тех пор как мы расстались с Джорджи, я провел очень скрытно, но самое сложное оказалось – прятать сигареты. Нос Сары был просто радаром. Она точно могла бы профессионально заняться вынюхиванием нелегально провозимых сигарет на таможне в Дувре. Я серьезно подумывал о том, чтобы снять где-нибудь квартиру под чужим именем, просто чтобы я мог там спокойно курить.

– Можно стрельнуть сигарету? – я повел подбородком на пачку сигарет Эми, лежащих на столе.

– Когда ты начал курить? – спросила она. В той особо нервирующей манере, как и можно было ожидать.

– Я не сказал, что начал курить, я всего лишь спросил, можно ли мне сигарету?

– Это что – часть твоего магического замысла, над которым ты работаешь?

– Знаешь, вполне приемлемо выкурить сигарету без того чтобы «начинать курить».

– Это слишком утонченно для меня. Я агент, а не писатель, если помнишь.

– Послушай, если ты не хочешь давать мне сигарету, так и скажи.

– Нет-нет, бери, пожалуйста.

– Спасибо. Нет такого шотландца, который пожалел бы сигареты.

Я зажег сигарету. Ощущение просто потрясающее.

Эми затаенно смотрела на меня какое-то время. Я было решил, что она собирается сказать нечто, что мне совсем не хотелось бы слышать, но, к счастью, пока возможные реплики все еще витали в воздухе, ее особый умственный термостат выключился, и она отвела глаза. Я насладился парой безмятежных затяжек в ожидании, пока она вернется. После прогулки по сторонам энергия обратилась в живое тело, взгляд снова сфокусировался, и, чтобы начать новую тему, Эми сказала:

– Так… в общем… «История роста»…

– Я в курсе, что книга продается бешеными темпами. Разве они не допечатали два дополнительных тиража?

– Они печатают уже третий. Пол побежден.

– Почему?

– Потому что он понимает, что они явно издадут больше чем двести тысяч копий и он должен будет отдать нам те призовые деньги, о которых мы договаривались. Ему проще отрезать себе яйца и вручить их нам, чем отдать еще два процента прибыли. Кстати, вполне возможно, он именно так и сделает, потому что он знает, что я его обставила и добилась самых выгодных для нас условий. Так что его яйца уже у меня в кармане.

– Неплохо.

– И для тебя тоже хорошо. Когда мы дойдем до отметки двести тысяч копий, у тебя в кармане окажутся еще тридцать тысяч фунтов.

– Ну, тогда начинаю выворачивать карманы прямо сейчас.

– Нет, сейчас стоит исполнить маленький победный танец. Боже всемогущий, эта сделка принесла нам в двадцать раз больше, чем мы когда-либо зарабатывали!

– Нет-нет, я очень доволен… но в жизни есть кое-что еще, кроме денег.

– Ну, тут ты начинаешь…

– Эми…

– Что?

– …Ничего.

Она медленно кивнула:

– Да, вокруг много что происходит.

Она, казалось, адресовала эти слова скорее себе, чем мне.

Мы молча стряхнули пепел с сигарет.

– Хорошо! – сказала Эми, усилием воли заставив себя просиять. – Ты сиди тут, Том, и кури сигареты как истинный некурящий, а я пока напьюсь по-серьезному.

– Хорошо.

– Следи за мной. После третьей бутылки я могу изъявить желание с кем-нибудь подраться, но если не изъявлю, то напомни мне об этом.

– Договорились.

Я держал связь с Джорджи через мобильник. И хочу признаться, что атмосфера была накалена до предела. Я настроил телефон так, что он вибрировал при новом сообщении, так что каждое послание от Джорджи сопровождалось секретным щекотанием у талии. Если кто-то желает знать, что за потоки срабатывают в такой ситуации, пусть лучше выйдет на улицу и глянет на облака. Сообщения шли по необходимости: Джорджи была чрезвычайно занята работой над книгой, и у нее не было ни секунды личной в течение дня. Но все оказалось очень эротично. Я никогда не думал, что обмен несколькими неуклюжими словами на расстоянии в тысячи миль может так учащать мое дыхание и пронизывать дрожью все тело (особенно промежность). Но так и вышло. Кстати, несколько раз мы умудрились перекинуться по телефону, и разговоры эти скорее снижали напряжение, нежели нагнетали его. Я надеюсь, что при встрече мы не разбежимся по разным концам комнаты, посылая друг другу сообщения: «Сильнее» и «О да!».

Темная сторона нашей переписки была в том, что мне приходилось прятать ее от Сары. Это было ужасно. Я ощущаю, что мне пришло сообщение, и уношусь куда-нибудь, чтобы его прочесть. Трепещешь до дрожи, но, как я уже сказал, просто жуть. Мучительно неприятно обманывать Сару из-за этого потока волнующего тайного общения. Мне приходилось так часто сбегать в туалет, чтобы прочитывать и отвечать на сообщения, что Сара решила, что у меня развивается простатит.

Особенно сложно было скрываться, потому что Сара следила за мной. Сначала я убеждал себя, что это всего лишь мой бзик, который сопровождает измену: что она на самом деле ведет себя так же, просто я накручиваю себя и везде вижу отражение своей вины. В итоге я остановился на том, что она и раньше пристально рассматривала меня, еще задолго до того, как я начал общаться с Джорджи, когда я был еще младенчески невинен. Но Сара явно вела себя иначе. Во-первых, она стала молчаливее и всегда смотрела в упор и сосредоточенно, когда я обращался к ней, словно она управляла визуальным детектором лжи. Последняя крохотная надежда на то, что я бредил, лопнула, когда я однажды спросил ее: «Что не так?» Скажем прямо, у меня не было привычки раньше задавать Саре подобные вопросы. Однако я делал это порой, пока мы жили вместе. Обычно после выпитого пива я входил в такой раж, что мог легко приютиться около нее и прошептать «Что не так?», словно предчувствуя, что ее ответ будет примерно таким: «Ну… я так хотела, чтобы ты сделал со мной кое-что удивительно непристойное, но это столь грязно, что я стесняюсь признать, что просто не могу без этого». Но до последнего времени подобные предчувствия меня обманывали. Наоборот, Сара всегда умудрялась находить нечто другое, несексуальное, что ее беспокоило, обсуждение этого занимало три-четыре часа, и это после моего краткого вопроса. Но сейчас, когда я подсел к ней на диван и спросил: «Что не так?», надеясь, что могу вернуть все на круги своя разговором вроде: «Что не так?» – «Мне кажется, ты спишь с Джорджиной Най». – «Нет». – «А, понятно, ну, тогда все хорошо». Но в ответ я услышал: «Ничего», что было явным сигналом, что «есть чего».