Дафна Дюморье - Рандеву и другие рассказы (сборник) Страница 55

Глаза у миссис Эллис расширились от ужаса. Бомба? Зажигательная? Какая неслыханная катастрофа! Как это могло случиться? И когда? Вчера ночью?.. Несчастье за несчастьем… Кто бросил бомбу? Какие-нибудь анархисты, забастовщики, безработные… А может быть, преступники – да, да, те же бандиты, которые разграбили ее собственный дом! Бедная Нетта, бедный ее муж, бедные дети… У миссис Эллис закружилась голова.

– Простите, пожалуйста, – произнесла она, собрав все силы, все свое достоинство, – я не знала, что произошло такое страшное несчастье. Это, без сомнения, дело рук тех же негодяев, которые вломились в мой дом…

И тут она внезапно умолкла – поняла, что все они лгут, что все кругом сплошная ложь, притворство: никакие они не полицейские – они обманом захватили помещение участка; они враги, шпионы; они готовятся свергнуть правительство… Только чего ради они так долго возятся с ней, рядовой обывательницей? Почему не начинают гражданскую войну, не выкатывают на улицы пулеметы, не идут штурмом на Букингемский дворец? Почему сидят здесь и разыгрывают перед ней какую-то бессмысленную комедию?

В комнату вошел еще один полицейский и, щелкнув каблуками, остановился перед начальником.

– Все больницы проверены, сэр, – доложил он, – в том числе психиатрические, в радиусе пяти миль. Все пациенты на месте.

– Большое спасибо, – сказал начальник и, не обращая внимания на миссис Эллис, повернулся к доктору: – Здесь мы ее держать не можем. Попытайтесь договориться, чтобы ее взяли в Мортон-хилл. Пусть старшая сестра подыщет место. Объясните им, что мера временная. Потеря памяти.

– Попробую, – ответил доктор.

Мортон-хилл! Знакомое название: психиатрическая лечебница в южной части Хампстеда, ближе к Хайгейту. В окру́ге она пользовалась дурной славой: говорили, что порядки там просто ужасные.

– В Мортон-хилл? – сказала миссис Эллис. – Почему в Мортон-хилл? У этого заведения отвратительная репутация! Там ни одна сиделка не задерживается! Я категорически возражаю против того, чтобы меня отправляли в Мортон-хилл. Я требую, чтобы вызвали адвоката – нет, лучше моего врача, доктора Годбера, он живет на Парквелл-гарденс.

Полицейский начальник вскинул на нее глаза и задумчиво произнес:

– Все-таки, видимо, она здешняя – все время называет людей, которые так или иначе связаны с нашим районом. Но ведь Годбер, кажется, уехал в Портсмут? Годбера я помню.

– Если он и уехал в Портсмут, – сказала миссис Эллис, – то не больше чем на несколько дней. Он очень добросовестный врач и никогда не оставляет своих больных надолго. В любом случае меня знает его секретарша. Я обращалась к нему по поводу болезни дочери во время последних школьных каникул.

Но никто ее как будто не слушал, а начальник снова углубился в блокнот:

– Да, вот еще что. Школу вы мне назвали верно. Телефон не тот, но название совпадает. Есть такая школа, обучение совместное. Мы до них вчера дозвонились.

– Боюсь, на этот раз ошиблись вы, – возразила миссис Эллис. – Какое совместное обучение? Моя дочь учится в пансионе для девочек, иначе я бы ее туда никогда не отправила.

Полицейский покачал головой и прочел по бумажке:

– Хай-Клоус, школа совместного обучения, директор мистер Фостер.

– Нет, директриса там мисс Слейтер, – поправила его миссис Эллис, – мисс Хильда Слейтер.

– Вы хотите сказать – бывшая директриса. Действительно, раньше школу возглавляла некая мисс Слейтер, которая ушла на пенсию, и ее сменили супруги Фостер. Ученицы по имени Сьюзен Эллис у них нет.

Миссис Эллис не шевельнулась; она замерла на стуле. Потом обвела взглядом присутствующих. Ни на одном лице она не увидела враждебности. На всех было написано сочувствие. Надзирательница даже благодушно улыбалась. И все внимательно смотрели на нее. Наконец она проговорила:

– Вы не шутите? Вы меня не разыгрываете? Ведь я должна узнать, должна понять, что случилось! Если вы намеренно ввели меня в заблуждение, если вы затеяли какую-то игру, изобрели какой-то новый способ пыток, скажите прямо! Скажите, не мучайте меня!

Доктор мягко взял ее за руку, а полицейский перегнулся через стол:

– Мы пытаемся вам помочь. Поверьте, мы делаем все возможное, чтобы разыскать кого-то из ваших близких.

Миссис Эллис сжала руку доктора, цепляясь за нее, как за последнее прибежище.

– Я не понимаю, что случилось, – сказала она. – Если у меня потеря памяти, то почему же я так ясно все помню? И свою фамилию, и адрес, и название школы… Где Сьюзен? Где моя дочь? – У миссис Эллис потемнело в глазах. Она попыталась встать со стула. – Если Сьюзен в школе нет, где же она?

Кто-то пробовал ее успокоить, похлопывал по плечу; кто-то подал ей стакан воды.

– Если мисс Слейтер оставила свой пост и вместо нее теперь какие-то Фостеры, я должна была об этом знать, мне бы непременно сообщили, – без конца повторяла миссис Эллис. – А я только вчера туда звонила, и мне ответили, что Сьюзен совершенно здорова, играет на улице.

– Вы хотите сказать, что разговаривали с самой мисс Слейтер? – спросил начальник.

– Нет, не с ней, со школьной секретаршей. Я позвонила туда, потому что мне показалось… у меня было какое-то предчувствие, что у Сьюзен что-то не в порядке. Но секретарша меня заверила, что она здорова, только что пообедала и играет с другими детьми. Я говорю вам чистую правду. Это было не далее как вчера. И если бы в школе намечались перемены, секретарша меня бы известила.

Теперь на лицах всех присутствующих читалось явное сомнение. Миссис Эллис в растерянности огляделась вокруг, и тут ее внимание привлекла крупная цифра 2 на листке перекидного календаря на столе у начальника.

– Конечно, это было вчера, – воскликнула она, – сегодня ведь второе число, правда? А вчера было первое – я хорошо помню, как вырвала из календаря предыдущий листок и по случаю начала месяца решила навести порядок – разобрать письменный стол, избавиться от лишних бумаг. И все утро этим занималась.

Полицейский начальник вздохнул и улыбнулся.

– То, что вы говорите, звучит убедительно, – сказал он, – и по вашему виду, по тому, что у вас при себе нет денег, что ваши туфли начищены, и по ряду других мелких признаков можно с уверенностью заключить, что вы живете где-то поблизости. Вы явно не прибыли издалека. Но к дому семнадцать по Элмхерст-роуд вы никакого отношения не имеете. Этот адрес, в силу каких-то неизвестных причин, накрепко засел у вас в сознании – вместе с другими адресами, которые вы здесь называли. Обещаю: мы сделаем все возможное для того, чтобы вам помочь. Пройдет какое-то время, вы поправитесь, память ваша восстановится, а пока что я вам не советую отказываться от Мортон-хилла: я хорошо знаю эту лечебницу, там вам обеспечат надлежащий уход, и у вас нет ни малейших оснований для беспокойства.

Миссис Эллис живо представила себя узницей этого мрачного заведения – его унылые серые стены портили весь пейзаж за прудами, в дальнем конце парка. Во время прогулок она всегда обходила его стороной, от души сочувствуя бедным больным. У посыльного, который доставлял ей на дом продукты из ближайшего магазина, сошла с ума жена – миссис Эллис помнила, как Грейс огорошила ее этой новостью: «…представляете, ее забрали в Мортон-хилл!» Если и ее туда увезут, ей оттуда не выбраться. Полицейские больше не станут с ней возиться. А тут еще дополнительные осложнения – непонятно, куда делась Сьюзен, и к тому же в школе новый директор – какой-то неизвестный ей мистер Фостер…

Миссис Эллис сжала руки и умоляюще обратилась к начальнику:

– Поймите, пожалуйста, я не против лечения, я не хочу доставлять вам лишние хлопоты. Я человек уравновешенный, покладистый, меня очень трудно вывести из себя, я никогда не вступаю в пререкания, и если я действительно потеряла память, я согласна выполнять рекомендации врача, согласна принимать любые лекарства, буду делать все, что скажут. Но я безумно обеспокоена и озабочена судьбой моей дочери. Я не знала, что в школе такие перемены, не знала, что мисс Слейтер там уже не работает. Не могли бы вы сделать мне огромное одолжение – еще раз позвонить в школу и узнать, как связаться с мисс Слейтер? Может быть, она переехала куда-то неподалеку и забрала с собой нескольких детей, в том числе Сьюзен, а тот, кто отвечал вам по телефону, в школе человек новый и не совсем в курсе дела.

Она говорила размеренно, спокойно, стараясь не впадать в истерику: они должны понять, что это не фантазия, не прихоть, а обоснованная просьба, должны пойти ей навстречу.

Полицейский взглянул на доктора, секунду подумал и, по-видимому, принял решение.

– Хорошо, – сказал он, – так и поступим. Постараемся добраться до мисс Слейтер, но это займет какое-то время. А пока мы тут будем наводить справки, вам лучше подождать в другой комнате.

Миссис Эллис встала, на этот раз без помощи надзирательницы. Она хотела показать, что она в полном порядке – и физически, и умственно, – совершенно не нуждается в посторонней помощи и в состоянии позаботиться о себе сама, если только ей разрешат. Она еще раз пожалела, что вчера вместо шляпы надела шарф, который, как она инстинктивно чувствовала, ее простит, и что оставила дома сумочку – ей было некуда девать руки. Хорошо хоть, что есть перчатки. Но перчатки – это еще не все… Она кивнула доктору и полицейскому за столом – о вежливости не следует забывать ни при каких обстоятельствах – и пошла следом за надзирательницей. Та отвела ее в какую-то пустую комнату, где стояли скамейки, – к счастью, не в камеру, от этого унижения ее на сей раз избавили. Ей снова принесли чашку чаю.