Карл-Йоганн Вальгрен - Это Вам для брошюры, господин Бахманн! Страница 6

Сейчас мне кажется невероятным, написал я Бахманну, что эта нация когда-то была чуть ли не образцом политического и социального устройства. Может быть, и была когда-то, написал я Бахманну, я еще довольно молод и мог этого не застать, но все равно мне кажется маловероятным, чтобы этот непревзойденный в своей тупости народ, который во всех областях, особенно в области культуры, уже много лет находится в свободном падении, мог когда-то в чем-то и кому-то служить примером. Должно быть, это какая-то ошибка, написал я Бахманну, ложный след, розыгрыш, придуманный ироничной судьбой.

Благодарение Богу, им не удалось экспортировать свое безвкусие в другие ни в чем не повинные страны, радуйтесь этому, Бахманн, написал я Бахманну. Вообще говоря, это какой-то непостижимый парадокс, чтобы настолько бездушный народ мог предложить человечеству какую-то заслуживающую внимания политическую или социальную идею.

Позвольте мне привести пример, Бахманн, написал я Бахманну: в том городе, или, вернее сказать, деревне, где я вырос и где, кстати, почерпнул мотивы для некоторых своих книг, в этой деревне, или, вернее сказать, провинциальном пригороде, не было никаких традиционных социальных достоинств: никакого сочувствия, никакой готовности прийти на помощь, никакой любви к ближнему, никакой солидарности, даже между соседями. Наоборот, подобные чувства подвергались злобным насмешкам в этой во всех отношениях типичной для моей страны деревне; желание принести как можно больше зла ближнему было единственным общим знаменателем для этой деревни, или, вернее, провинциального пригорода, где главным чувством была ненависть. Зависть к чужому успеху была для жителей своего рода кислородом, они без нее просто жить не могли, ничто их не радовало так, как чужое несчастье, ничто их не радовало так, как возможность поиздеваться над кем-то, затоптать в грязь любого, кто находил в себе мужество противостоять извечной традиции ненависти, зависти и издевательства.

Был у нас, например, сосед, написал я Бахманну, его маленькое предприятие, что-то там, кажется, с трубами, более или менее процветало, ему удалось наладить экспорт своих труб или чего-то там в соседнюю страну, к нашим западным соседям, что уже само по себе служило поводом для безграничной зависти, написал я Бахманну; но когда этот наш сосед, благодаря своему хорошему деловому чутью и несомненной прилежности по части производства труб или чего-то там, накопил денег и купил себе новенький «мерседес», – вы даже представить не можете, Бахманн, каким вызовом это было, какой провокацией! – подумать только, какой гнев навлек он на себя, купив этот новенький, прямо с завода «мерседес»! Это было ересью, совершенно недопустимой на тех градусах северной широты, о которых идет речь, Бахманн, и возмездие не заставило себя ждать. Этот добившийся успеха мелкий предприниматель навлек на себе ненависть еще и тем, что «бесстыдно» – так называли его поведение, судача в магазинах, – бесстыдно ставил свою машину, свой приобретенный благодаря тяжелому и прилежному труду новенький, только что с завода, «мерседес» около своего гаража, так что все в этой дерев не, или, вернее сказать, в этом провинциальном пригороде, волей-неволей вынуждены были на него любоваться, поскольку жил он там, где проходили семейные гулянья под эгидой местного футбольного клуба.

И возмездие не заставило себя ждать, Бахманн, возмездие не заставило себя ждать! Они просто-напросто изуродовали его новенький, с иголочки, «мерседес», Бахманн! В одну прекрасную ночь соседи, их было человек шесть или семь, вооружились дубинами и разбомбили новенький, только что с завода, «мерседес», купленный этим добрым и прилежным человеком на честно заработанные деньги; они разбомбили этот «мерседес» только потому, что просто не могли допустить такого посягательства, потому что они просто обязаны были дать выход своей злобной зависти к чужому успеху; если бы они этого не сделали, Бахманн, они, наверное, просто лопнули бы от зависти. Они даже не делали тайны из своего ночного подвига, Бахманн, они даже не скрывали его от этого несчастного и добросердечного, что так редко встречается на тех градусах северной широты, от этого честного предпринимателя, который, что тоже типично для этой среды, смирился со своей участью. Мы раскурочили твой «мерседес», сказали они ему в магазине или на вечерней прогулке, не знаю уж где, ты еретик, и мы наказали тебя, раскурочив твой новенький, только что с завода, «мерседес»; если бы он не был только что с завода или если бы это был не «мерседес», мы бы его не раскурочили, сказали они, но ты совершил серьезное преступление против обычаев нашей деревни или, может быть, пригорода, ты совершил серьезное преступление, купив не просто «мерседес», но, в довершение ко всему, новенький, только что с завода», «мерседес», и поэтому мы были вынуждены тебя проучить. Это лишь один пример из тысячи, Бахманн, написал я Бахманну, я бы мог заполнить все ваши несчастные брошюры и формуляры такими примерами, тысячами примеров, даже сотнями тысяч, но у меня от этого портится настроение, так что лучше уж я воздержусь.

Но этот пример, продолжил я, может быть, в какой-то степени отвечает на постоянный вопрос о статистике самоубийств на тех градусах северной широты, о которых идет речь. Меня постоянно спрашивают об этом ваши соотечественники здесь, в городе, вы же знаете, они иногда проводят отпуска на моей так называемой родине, и у них совершенно искаженное, пугающе романтическое представление об этой стране, может быть, их очаровывает природа, добавил я в письме к Бахманну, не знаю, скорее всего, причиной тому обычная доверчивость и человеческая неспособность представить себе ту глубину бездушия, которая царит на этих широтах; эти ваши соотечественники, написал я, воображают, по-видимому, что большое количество самоубийств в этой непонятно почему привлекающей их проводить там отпуск стране зависит от долгих зим, темноты, неправильного употребления спиртных напитков и, возможно, от доступности охотничьего оружия.

Я чувствую потребность разъяснить самым исчерпывающим образом, написал я, и должен дать понять раз и навсегда, что в основе всех самоубийств лежит неумение радоваться жизни, что подтверждается любой из уже написанных строчек моего письма, написал я в своем письме Бахманну. Неужели вас удивляет, написал я Бахманну, что я скептически отношусь к идее сотрудничать в создании брошюры об этой стране, неужели это и в самом деле вас так удивляет, чему тут удивляться?

Вы должны понять, Бахманн, написал я, что нет ничего, что приводило бы меня в такую ярость, как лживые мифы об этой стране, бесчисленные лживые мифы, и в основе этих мифов лежат нормальная человеческая доверчивость и непостижимо циничная пропаганда, распространяемая властями этой страны, которую я так ненавижу. Лживые мифы – это их единственная возможность выжить в среде других народов. Узнай люди правду об этой мерзейшей и бесчестнейшей стране, они, скорее всего, немедленно начали бы войну с целью ее уничтожить, что следовало бы сделать давным-давно. Эта страна и этот народ выстроили свою международную репутацию путем нагромождения циничной лжи. Социальные программы – ложь, солидарность с третьим миром – ложь, чистая природа – ложь, история – ложь, даже так широко распространенный миф о сексуальном освобождении – тоже ложь, потому что никакой сексуальности в этой квакерской стране вообще не существует, более фригидного и импотентного народа никогда не существовало, написал я Бахманну.

В сексуальном смысле это самый закрепощенный, самый ханжеский в мире народ, они бьют все рекорды, викторианские, вильгельминские, они оставляют далеко позади любое извращенное ханжество, любую фригидность и любую импотенцию. Меня удивляет, почему в этой стране вообще рождаются дети, если принять во внимание состояние, в каком находится сексуальность в этой стране. Жалкое общение полов, которое если и существует, то происходит в самых грубых формах, по пьянке, судорожно, жестоко, в темных комнатах, от силы в двух положениях, без всяких чувств и в полном отсутствии того, что хотя бы отдаленно напоминало нормальный европейский оргазм; вот так обстоят дела в этой области, написал я Бахманну, и, пожалуйста, не вздумайте вступать в сексуальный контакт с моими землячками, предупредил я Бахманна, вы только испытаете глубокое разочарование и надолго отучитесь радоваться общению с противоположным полом.

Позвольте мне вернуться к вопросам истории, пока мое сознание окончательно не отравили воспоминания о тотальной фригидности и тотальной импотенции в моем так называемом отечестве, написал я; возвращаясь к вопросам истории, я чувствую настоятельную потребность разоблачить еще одну ложь. Десятилетиями политики на тех градусах северной широты, о которых идет речь, внедряли миф о том, что их страна – пример для всего Западного полушария, своего рода маяк мирового сообщества, особенно когда речь идет о политической морали, солидарности со слабыми, о борьбе за мир, о вопросах разоружения, экологии и так далее и тому подобное, – все это ложь, написал я Бахманну, чистейшей воды ложь. Никакой она не маяк. Нет другого народа, который с таким отточенным веками циничным шулерским мастерством играл бы краплеными картами, с таким оппортунизмом всегда вставал бы на сторону сильного против слабого и при этом скрывал все это сатанински изощренной ложью, мало того, они пользуются плодами этой лжи!