Мил Миллингтон - Бытовая химия Страница 65

– Не могу в это поверить! – сказал я. – Вы с ним были вместе! Господи боже. Вы этим занимались, и ты мне ничего не сказала.

– И что? – сказала Эми довольно раздраженно. – Она ткнула пальцем в сторону Джордж. – Ты мне тоже не говорил, что вставил ей.

– Это совсем другое дело.

– Почему это?

– Потому что ты, черт возьми, мой агент, ты должна мне сообщать, с кем ты спишь.

– Глупости, ничего я не должна.

– Должна, если ты спишь с врагом.

– Пол? – спросила Джордж, в одном ее слове были все возможные вопросы.

– Да… – ответил ей Пол мрачно, – у нас был флирт.

– Почему ты мне не сказал? – спросила она, пораженная.

– Господи! – Он жестко кивнул в мою сторону. – Ты же мне не сказала, что он тебе вставил!

– Я бы попросила вас прекратить повторять, что мне вставили, пожалуйста? – настойчиво сказала Джордж.

– Как ты могла? – пытал я Эми. – Он же тварь. – Боковым зрением я видел, как Пол дернулся, как только слова слетели с моих губ. Я повернулся к нему. – Так Эми мне сама говорила, она называла тебя «тварью»: она всегда так говорила.

– Я не говорила, что он «тварь»… – промямлила Эми.

– Говорила, мать твою!

– Ну, даже если и говорила… знаешь… не всегда слова совпадают с чувствами.

Джордж дергала Пола за рукав.

– Когда все это случилось, Пол? Ответь мне! И сколько времени… В смысле, когда все это закончилось?

– Закончилось? – сказал Пол, прихрюкнув. – Спроси ее.

– Эми? – спросила Джордж.

Эми посмотрела в сторону и пожала плечами с наигранной беспечностью.

– Спроси у него.

Я устало присвистнул, глянув по очереди на Эми и Пола.

– Послушайте, вы тут вдвоем сами разберитесь, ладно? – Я посмотрел на Джорджи, поймал ее взгляд и указал движением головы на дверь. – Мы оставим вас на пару минут. Решите свои проблемы…

– Нет у меня никаких проблем, – встряла Эми с приклеенной улыбкой на лице.

– Ну… – сказал Пол.

– Вы оба… – заявил я строго, – …разберитесь со своими чувствами. Вы должны быть агентами, так, боже мой, и ведите себя как агенты. – Я встал и еще раз взглянул на Джорджи. Она замялась, но вскоре тоже встала и вышла следом за мной из ресторана.

На улице я расхаживал из стороны в сторону, поглядывая через стекло на Эми и Пола. Пол что-то говорил, касаясь руки Эми. Она не отвечала, но и не убирала ее.

Джордж демонстративно стояла поодаль от меня и смотрела на горизонт со скрещенными на груди руками. Она чуть покачивалась на носках взад и вперед с одной ноги на другую, словно пыталась согреться. Я знал, что моя придумка (или, честно говоря, моя надежда-мечта) не сбылась: Пол не запрещал ей со мной видеться. Ее тело недвусмысленно говорило и не собиралось скрывать, что она хотела бы находиться там, где нет меня.

Я зажег сигарету.

– Хочешь? – сказал, предлагая ей пачку.

Джорджи отрицательно покачала головой.

Я дотронулся до булыжника носком ботинка, подвигал его туда-сюда и пнул в лужу у края дороги. Он споткнулся о неровный поребрик и, промазав, упал где-то слева.

– Черт, – раздраженно прошипел я тихо сам себе.

Городскому совету не помешало бы позаботиться о городских поребриках.

Я еще раз затянулся сигаретой и посмотрел на Джорджи.

– Я бы не предал историю гласности, ты же знаешь, – начал я.

Джордж быстро взглянула на меня.

– Я знаю, – подтвердила она и снова отвела глаза. – Пол напуган до смерти… но я никогда не думала, что ты это сделаешь. Это был бы тогда не ты.

– Ты меня любишь?

– Нет.

Джорджи могла бы хотя бы сделать вид. Разве не так? Знаете, хотя бы на секунду, что бы она потеряла?

– Ты совсем меня не любила? – Ну, мне кажется, просто необходимо было узнать. Пусть я услышу в ответ: «Да… недолгое время» или «Нет, вообще-то», и тогда можно будет погрузиться в отчаяние, муки и жалость к самому себе. В любом случае, будет что взять с собой.

Джорджи тяжело вздохнула. Она втянула внутрь воздух, держала его некоторое время запертым в легких и рывком выпустила. Она быстро взглянула на меня.

– Я думаю, что любила свое представление о тебе.

– Понятно… понятно… – кивнул я. – Так и… что это, мать твою, значит?

– Я любила то, что у тебя есть; то, кем ты был. Устроенный, в безопасности и комфорте, без амбиций… Сара, стабильные отношения и тихая спокойная работа. Мне нравилось, что твоей девушке никогда не нужно было волноваться о том, какова она для тебя и правдивы ли ваши отношения. Правда ли ты ее любишь или просто…

– Свое представление о ней?

– Туше.

Я выкинул сигарету на землю и злобно растоптал ее, разрывая на части, размазывая ее содержимое по асфальту. Тогда мне казалось, что так и нужно было сделать, просто необходимо. Проблема в том, что я не докурил ее. Вообще-то сделал всего лишь несколько затяжек. Господи, скурил ее всего наполовину. Какая потеря! И жажда курить осталась. Я зажег еще одну. Вот дерьмо.

– Я не сознавала этого, понимаешь? – продолжала объяснять Джорджи. – Я не понимала, что меня к тебе влечет, до последнего времени.

– Когда я все это потерял?

– Думаю, да.

– Ну… понимаю… тебя привлекала моя жизнь, а не то, кем я был… – я кивнул в знак того, что понимаю, – так ты слегка больная на голову, да?

– Мой психолог говорит, что у меня проблемы с самооценкой и чувством безопасности.

– А, ну тогда другое дело.

Джорджи немного разозлилась и впервые посмотрела на меня нормально.

– А ты можешь честно признаться, что я тебя привлекала не потому, что я – знаменитая Джорджина Най, хотя бы отчасти? Несмотря на все твои разглагольствования о знаменитостях, разве тебя не волновала мысль о том, что ты занимаешься сексом с кем-то, кого показывают по телевизору?

Я хотел сказать: «Нет, это никогда не имело никакого значения», как я говорил Саре. Но я не стал. Меня поразило то, что я теперь не был в этом уверен. Могу ли я наверняка сказать, что это вообще никогда ничего не значило? Что эта мысль ни разу не проносилась у меня в голове, вызывая легкое возбуждение? А если это было так, если меня привлекало в Джорджи не то, кто она, а то, какой жизнью она живет, тогда, выходит, я был таким же психом, как и она? Довольно новые фундаментальные сведения о моей персоне.

Лучше всего не думать об этом.

Я пожал плечами.

– Ну, – сказала Джордж с ощущением триумфа, – вот видишь.

Ха! Вот я ее и поймал, потому что на самом-то деле я ничего не подтверждал.

Джордж покосилась в окно на Пола и Эми. Она сидели, прижавшись друг к другу, и разговаривали.

– Мне кажется, им нужно больше, чем пара минут, – сказала она. – Я собираюсь поймать такси. Скажи Полу, что я сама доберусь обратно, ладно?

– Конечно.

– Знаешь, – добавила Джорджи, поворачиваясь, и взгляд ее был извиняющимся. – Я никогда не хотела…

– О, не надо, – улыбнулся я, – пусть, по крайней мере, хоть одно клише останется невысказанным.

Джордж улыбнулась мне в ответ.

– Ну… выше голову, Том. Я надеюсь, что у тебя все получится.

– Да! А я надеюсь, что ты… ну… что ты будешь и дальше так же знаменита и невероятно богата. Думаю, что эта заваруха на деле показала, что для тебя и вправду важно, и тебя отныне больше не привлекут химера бездумной анонимности и обладатели крохотных денежных сумм.

Джорджи улыбнулась и в шутку ущипнула меня за грудь. Я улыбнулся ей в ответ, даже несмотря на то, что она вообще-то задела ручку, что лежала у меня в кармане, ткнув ею прямо в сосок, и мне было очень больно. Потом она потянулась вперед, поцеловала меня в щеку, развернулась и пошла по улице. Я наблюдал, как Джорджи удаляется, думая, обернется она или нет? Подарит ли один краткий взгляд, может быть, «последний взгляд»? Но она этого не сделала. Она просто продолжала идти, пока не завернула за угол, передо мной лежала пустая дорога.

«Нужно было сообразить, чем все закончится, еще в тот первый раз, когда Джорджи упомянула своего психолога», – сказал я сам себе.

Думаю, из этого можно было бы сделать довольно эффектный финал. Я легко мог себе вообразить: горько-сладкий, конечно, но определенно симпатичный конец главы. Том, немного грустный, но зато более мудрый, был готов к новой жизни.

В реальности я чувствовал себя куском дерьма.

Или я так думал. Когда говорят: «Я самый счастливый человек на свете!», вполне возможно, что так оно и есть. Но тот, кто заявляет: «Я самый несчастный человек на свете!», скорее всего, очень сильно ошибается. Я думал, что чувствовал себя куском дерьма в тот день, но на самом деле я едва ли вошел в первую фазу дерьма.

Последовавшие дни и недели были заполнены – причем до краев – отсутствием Сары. Я сидел в своем гостиничном номере и хотел заплакать. Я, конечно, и плакал тоже, но самым худшим было постоянное желание плакать. Я чувствовал, что переполнен предсмертным отчаянием, необходимо было выплеснуть его каким-либо образом: плакать, кричать, биться о стену, все, что угодно, только бы избавиться от давящей глыбы внутри. Я сидел со сжатыми зубами и сжатыми кулаками. Я умолял воздух в надежде, что появится божество и мы заключим сделку. Я молил, чтобы физический ужас этого столбняка и жуткого отчаяния любой ценой вырезали у меня изнутри.