Джеффри Арчер - Тайна за семью печатями Страница 68

43

На следующее утро анонимный участник торгов сделал три телефонных звонка, а потом, вскоре после десяти часов, покинул Итон-сквер, 44. Он поймал такси и попросил водителя отвезти его на Сент-Джеймс-стрит, 19. Когда они подъехали к зданию банка «Мидленд», он велел таксисту ждать.

Его не удивило, что управляющий банком сразу же согласился увидеться с ним: не так уж много у него клиентов, которые никогда не были в убытке. Управляющий пригласил его в свой кабинет и, как только клиент уселся, спросил:

– На кого вы бы хотели оформить банковскую тратту?

– «Сотби».

Управляющий выписал тратту, подписал ее, сложил в конверт и отдал молодому мистеру Мартинесу. Диего убрал конверт во внутренний карман и, не говоря ни слова, удалился.

– «Сотби», – вновь было единственным словом, которое он произнес, когда захлопнул за собой дверь такси и откинулся на спинку заднего сиденья.

Когда такси остановилось у входа в аукционный дом на Бонд-стрит, Диего вновь велел таксисту ждать. Он выбрался из машины, миновал входную дверь и направился прямиком к столу расчетов.

– Могу я чем-либо помочь вам, сэр? – спросил молодой человек за стойкой.

– Я приобрел лот номер двадцать девять во время последней вечерней продажи. И хотел бы оплатить счет.

Молодой человек принялся листать каталог.

– Ах да, «Мыслитель».

Интересно, подумал Диего, сколько предметов искусства удостаиваются такого вот «ах да»?

– Сто двадцать тысяч фунтов, сэр.

– Конечно.

Из внутреннего кармана Диего вынул конверт, достал банковскую тратту – финансовый документ, по которому покупателя отследить практически невозможно, – и выложил на стойку.

– Нужно ли нам организовать доставку, сэр, или вы предпочтете забрать самостоятельно?

– Заберу через час.

– Не уверен, что это возможно, сэр, – возразил молодой человек. – Видите ли, на следующий день после главной распродажи мы просто с ног сбиваемся…

Диего достал бумажник и выложил на стойку пятифунтовую купюру – больше, наверное, чем зарабатывает этот юноша за неделю.

– Заставьте эти ноги бежать в моем направлении, – сказал он. – И если через час к моему приезду упакованный товар будет дожидаться меня, рядом с этой лягут еще две.

Молодой человек убрал банкноту в задний карман, подтвердив заключение сделки.

Диего вернулся в поджидавшее такси и на этот раз назвал таксисту адрес в Виктории. Когда они остановились у здания, Диего вышел из машины и расстался еще с одной пятифунтовой купюрой отца. Он дождался сдачи, положил две подлинные фунтовые купюры в свой бумажник и дал таксисту шестипенсовик. Прошел в здание и сразу направился к единственной свободной продавщице-консультанту.

– Чем могу служить? – спросила молодая женщина в коричнево-желтой униформе.

– Меня зовут Мартинес. Я звонил сегодня утром и просил забронировать грузовик.

Заполнив формуляр, Диего расстался с очередной пятифунтовой купюрой, а в свой бумажник положил три настоящие.

– Спасибо, сэр. Грузовик вы найдете на заднем дворе, на парковочном месте номер семьдесят один. – Она протянула ему ключи.

Диего вышел во двор и, отыскав грузовик, отпер заднюю дверь и заглянул внутрь. То, что надо. Он уселся за руль, включил зажигание и отправился обратно к «Сотби». Двадцать минут спустя он припарковался напротив служебного входа на Джордж-стрит.

Когда он выбрался из машины, задняя дверь аукционного дома распахнулась и шестеро мужчин в длинных зеленых пальто выкатили на мостовую большой упаковочный ящик, весь оклеенный красными стикерами «Продано». Крепко сбитые, грузчики выглядели так, словно до прихода на работу в «Сотби» были боксерами-профессионалами.

Диего открыл заднюю дверь грузовика. Двенадцать рук подняли ящик с телеги так, словно в нем лежала метелка из перьев, и аккуратно вдвинули в крытый кузов грузовика. Диего запер дверь и вручил молодому человеку из отдела расчетов еще две пятифунтовые купюры.

Усевшись за руль, Диего взглянул на часы – 11:41. Ничто теперь не должно помешать ему за пару часов поспеть в Шиллингфорд. Хотя он знал, что отец станет нетерпеливо вышагивать по подъездной дорожке задолго до этого.

Разглядев среди утренней почты светло-голубой герб Кем бриджского университета, Себастьян схватил конверт и тотчас вскрыл. У любого письма он первым делом проверял подпись внизу страницы. Доктор Брайан Пейджет. Имя было незнакомо.

Дорогой мистер Клифтон… – Себастьян все еще не привык, когда к нему так обращались. – Искренне поздравляю Вас с завоеванием стипендии колледжа Современных языков. Уверен, Вам уже известно, что осенний семестр начинается 16 сентября, но я надеюсь, что мы сможем встретиться раньше для того, чтобы обсудить один-два вопроса, включая Ваш список обязательной литературы, прежде чем начнутся занятия. Также мне хотелось бы ознакомить Вас с учебным планом Вашего первого года обучения.

Надеюсь, Вам удастся черкнуть мне пару строчек, а лучше – позвонить по телефону.

Искренне Ваш,

доктор Брайан Пейджет, старший преподаватель

Себастьян перечитал текст еще раз и решил позвонить Бруно – узнать, получил ли он такое же письмо, и если да – предложить отправиться в Кембридж вместе.

Диего въехал в ворота и ничуть не удивился при виде отца, выбегающего из входной двери. Но что действительно его поразило – это то, что за ним по пятам следовали его сын Луис и обслуга Шиллингфорд-Холла в полном составе. Замыкал шествие Карл, с кожаной сумкой в руке.

– Статую привез? – спросил отец, не успел Диего опустить ноги на землю.

– Привез.

Диего пожал руку брату и прошел к задней части кузова грузовика. Он отпер дверь, представив взглядам большой ящик, облепленный десятком красных стикеров «Продано». Дон Педро улыбнулся и похлопал ладонью по ящику, словно это был один из его любимых домашних псов, затем отступил в сторону, позволив всем остальным заняться тяжелой работой.

Диего руководил командой: дюйм за дюймом ящик выдвигали из кузова, пока он едва не вывалился. Тогда Карл и Луис быстро подхватили два угла, а Диего и шеф-повар взялись за края с другого конца. Шофер с садовником поддерживали посредине.

Покачиваясь, шесть новоиспеченных грузчиков сняли ящик, занесли на задний двор и опустили на траву в центре лужайки. Садовник выглядел не слишком довольным.

– Поставить его стоймя? – спросил Диего, когда мужчины перевели дыхание.

– Не надо, – сказал дон Диего. – Пусть лежит, так будет проще снять пьедестал.

Карл достал из сумки с инструментами молоток-гвоздодер и занялся глубоко забитыми гвоздями, удерживавшими деревянный поддон. В это же самое время шеф-повар, садовник и шофер начали отрывать деревянные панели боковины ящика.

Как только был убран последний кусок дерева, все отошли назад и уставились на «Мыслителя», бесцеремонно уложенного на бок. Дон Педро не сводил глаз с его пьедестала. Он наклонился и пригляделся повнимательнее, однако не заметил ничего, что могло бы навести на мысль о взломе. Потом поднял взгляд на Карла и кивнул.

Его верный телохранитель нагнулся и осмотрел четыре барашковых винта. Из сумки с инструментами он достал пассатижи и начал откручивать первый. Сначала винт шел будто бы с неохотой, затем чуть полегче, пока наконец не сошел с нарезки штыря и не упал в траву. То же самое он проделал с остальными тремя. Затем помедлил лишь самую малость, крепко взялся руками за обе стороны деревянного основания и, приложив все силы, стянул его со статуи и бросил в траву. С удовлетворенной улыбкой он отошел в сторону, предоставляя своему хозяину первым заглянуть внутрь.

Мартинес упал на колени и устремил взгляд в зияющую пустоту. Диего и остальная команда замерли в ожидании следующего приказа. Внезапно дон Педро испустил пронзительный вопль, способный пробудить тех, кто мирно покоился на кладбище неподалеку. После этого повисло молчание. Шестеро мужчин с лицами, выражавшими разные степени страха, глядели вниз, на Мартинеса, не понимая, что вызвало такой взрыв.

– Где мои деньги?! – наконец заорал он, срывая голос.

Никогда Диего не видел отца в такой ярости. Он быстро опустился на колени рядом, сунул руки в полость внутри статуи и пошарил. Однако вместо миллионов ему удалось обнаружить лишь одну пятифунтовую банкноту, прилипшую к бронзе.

– Где, черт побери, деньги? – прошипел Диего.

– Похоже, украли, – проговорил Луис.

– А то я сам не понял! – рявкнул дон Педро.

Больше никто не осмелился высказывать мнения. Мартинес продолжал пожирать глазами пустое основание, все еще отказываясь понимать: единственное, что ему досталось после года подготовки к этому мгновению, – жалкая пятифунтовая фальшивка. Лишь через несколько минут он с трудом поднялся на ноги. А когда наконец заговорил, голос его был удивительно спокойным.