Мэтт Иган - Обожженные языки (сборник) Страница 7

Я уже целый день на тренинге новых сотрудников, и все это продлится еще два дня. В компании одновременно наняли кучу новичков и составили для нас плотное расписание занятий, загадочно сократив названия. Пока я даже не уверена, что предусматривает моя должность.

Я называюсь актуарный аналитик-исследователь. Не взаправдашний актуарий, потому что становиться им не собиралась и, следовательно, никаких экзаменов по страховой статистике не сдавала. Просто тот факт, что я намеревалась писать диссертацию, отошел на второй план, и на последнем курсе я прослушала три семестра по статистике и курс предпринимательства. Вот вам и аспирантура.

В конференц-зале лампы тускнеют, становятся ярче, тускнеют, становятся ярче – затухающие колебания в поисках некоего идеального баланса. Наш инструктор крутит регулятор, пытаясь добиться нужного освещения: на стене виднеется проекция презентации. В бледном свете экрана все лихорадочно делают пометки.

Первая презентация – обзор Дополнительного Обучения Новых Сотрудников (ДОНС), что, видимо, отличается от вчерашней Ориентации Новых Сотрудников (ОНС). После этого нас отправляют в другую комнату, где на трех складных столах расставлены фотографии формата А4. На них – выдающиеся произведения искусства, изображения известных мест, бытовые вещи, снятые крупным планом. Нас просят спокойно походить и выбрать ту картинку, которая, на наш взгляд, представляет нас в новой рабочей обстановке.

Немного позже объясняю своей соседке по парте, что, на мой взгляд, крупный план щеки, пронзенной акупунктурной иглой, символизирует уязвимость нового сотрудника перед лицом потенциальной неприятности, в надежде на то, что, в конце концов, это пойдет на пользу.

Со мной рядом сидит Карин (не Карен, а именно Карин, она специально подчеркивает на бейдже букву «и» волнистой линией снизу). Она выбрала картинку с детьми, которые улыбаются и держатся за руки, ведь новая работа подразумевает обучение и командный подход. Карин считает, что мы приятельницы, так как кроме нас в комнате женщин больше нет. Но если честно, наличие первичных половых признаков и еще, пожалуй, груди – единственное, что нас объединяет.

В перерыве иду в туалетную кабинку, прячусь там, пытаясь в одиночку убить время. Вытаскиваю из кармана ручку. На огромном рулоне туалетной бумаги, торчащем слева от меня на стене, сбоку рисую круг. А внутри – улыбающееся лицо. Потом добавляю тело – палка-палка-огуречик, и туфли на каблуках, которые достигают как раз конца рулона. Платье-треугольник, длинные волосы и бант на голове завершают ансамбль.

Я мою руки, отрываю кусок бумажного полотенца, а потом разматываю еще, оставляя примерно двенадцать дюймов для следующего посетителя.

Кайл рассказывает свой сон. Странный сон. Он пытался спасти меня, но не мог найти. Я была в каком-то невидимом портале. Отвечаю, что он слишком много играет в видеоигры. А он говорит, что нет, серьезно. Но, по его словам, странно было то, что он знал, если бы смог получить доступ к четвертому измерению, то добрался бы до меня. Один из таких снов, когда что-то известно, хотя никто об этом не рассказывал и это не видно. Так вот, во сне Кайл стоял на песке. И там на равном расстоянии друг от друга лежали пять гладких камней, образовывая круг. Кайл рисовал на песке какой-то палкой. Рисовал линии, соединяющие каждый камень со всеми другими.

– Полный граф, – говорю я ему.

– Что?

– Когда соединяешь каждую вершину со всеми другими – это полный граф.

– Понятно, – реагирует он, – в любом случае, именно так я и попал в четвертое измерение.

А на работе моя схематично нарисованная на туалетной бумаге тетенька лишилась ног. Остался лишь треугольник платья, руки и голова. Еще бант в волосах и улыбка. Я снова достаю из кармана ручку и пририсовываю у рта овал. Пишу там: «Нет, только не это! Мне кажется, что меня использовали!». Но у тетеньки такая тупая улыбка, что добавляю: «Ха-ха!»

Мы сидим за большим столом в конференц-зале, и каждый раз, когда кто-то смотрит в мою сторону, я думаю лишь о том, что свитер мне слишком велик и что утром я не вымыла голову. Два часа рассматриваем программы по базам данных, и тут возникает ощущение, что сердце бьется быстрее, чем нужно. Вдруг, откуда ни возьмись, накатывает внутренняя паника, чувство, что любой из присутствующих может внезапно напасть и нужно быть готовой бежать – достаточно заскрипеть моему креслу, как я уже на грани.

В обед, после того как нам, наконец, отвели кабинеты, я скрываюсь в своем. Залезаю под стол. Тут хорошо. Безопасно. Жевать сэндвич в своем маленьком мирке, пока все остальные тусуются в буфете, пытаясь перезнакомиться. Стандартное: «Так, где вы учились?», «А откуда родом?» и тому подобное. Хотя сегодня они наверняка уже обсуждают родственников, что и кому есть нельзя и любимые команды.

Меня, по правде, раздражает под столом лишь одно: я не могу нормально выпрямить спину. Выбор есть: наклониться вперед, сгорбившись под углом сорок пять градусов, или отклониться назад, облокотившись на стену. Но текстурная стена – с краской там слегка переборщили – цепляет сзади мою рубашку. Хотя это того стоит. Это место того стоит.

Я доедаю сэндвич с арахисовым маслом и фруктовым джемом, как вдруг раздается стук в дверь. Три уверенных удара. Может, и Карин, но, похоже, стучит парень. Я задерживаю дыхание. Дверь не заперта, можно войти и увидеть меня в таком положении. Перед тем как снова выдохнуть, считаю в уме до шестидесяти. Кто бы это ни был, он, должно быть, ушел, но снова нахлынуло чувство, которое я испытала в конференц-зале. Ненавижу его. У меня даже руки трясутся.

Остается еще двадцать минут обеденного перерыва, и я достаю из кармана ручку. На внутренней поверхности столешницы обозначаю точками пять камней Кайла. Соединяю каждую точку со всеми другими. И получаю результат: пентаграмму, вписанную в пятиугольник.

Все зачеркиваю.

Рисую три точки и соединяю их. Это просто. Треугольник. В топологии зовется 2‑симплекс, вроде основного прототипа двумерного пространства.

Рисую четыре точки, соединяю каждую со всеми остальными. Здесь разглядеть уже сложнее, но это тетраэдр, сплющенный в двумерное пространство. 3‑симплекс. Основной прототип трехмерного пространства. Представь: берем четыре треугольника и склеиваем ребрами вместе, конструируя замкнутую фигуру. Делаем фигуру плоской, и получается картинка, которую я только что нарисовала.

Пять точек, соединенных попарно таким же образом, образуют 4‑симплекс. Основной прототип четырехмерного пространства. Подсознательное Кайла просто гениально. Представь: берем пять тетраэдров и склеиваем все их грани вместе. Проделать такое в трехмерном пространстве невозможно, но если бы вышло, то получился бы 4‑симплекс. Проецируем этот 4‑симплекс в двумерное пространство, и вписанная пентаграмма готова.

Я вхожу в дверь на запах чеснока. Кайл на кухне сливает из макарон воду. Он приготовил ужин. Вкусный. Хотя готовить ненавидит. Если я ничего не сварю, питается сухими завтраками.

На холодильнике выстроился ряд коробок, в каждой по горстке просроченных хлопьев. Знаете, как бывает: и доедать остатки не хочется, и выбрасывать еду нехорошо.

– Ну, – говорит он, – как прошел третий день?

– Ты тут такую бурную деятельность развернул, – замечаю я.

– Давай, сядь, ну сядь. Еда почти готова, потом все мне расскажешь.

В центре обеденного стола – стеклянная ваза с красными розами. Запах как в цветочном магазине – букеты, упаковка, – и я вспоминаю, как работала в цветочном магазинчике своей бабушки, когда училась в школе. Первая работа. Еще до колледжа. Касаюсь нежных лепестков; один срываю. Сижу, потирая тонкий как бумага лепесток между большим и указательным пальцами, жду Кайла.

Он заходит с тарелками в руках, ставит одну напротив меня, а другую напротив соседнего стула. От еды поднимается пар. Кайл приглушает свет, улыбается мне. И снова волосы спадают на лицо Кайла. Тянусь и убираю выбившиеся пряди ему за уши. Он ждет, что я начну разговор. А я беру вилку, ковыряю гору макарон. Он секунду на меня смотрит, потом делает то же самое.

Я мимоходом сообщаю ему, что в своем сне он и вправду рисовал на песке четырехмерную фигуру. Не закончив есть, встаю из-за стола, снова включаю свет.

Кайл с отвисшей челюстью наблюдает за мной, наморщив лоб.

Достаю из стола в гостиной лист бумаги и вытаскиваю из кармана ручку. Сажусь обратно на свое место, отодвигаю тарелку, щелкаю ручкой и поднимаю на Кайла глаза.

Поджав губы, он ждет.

Провожу урок топологии. Показываю, как разглядеть сплющенные тетраэдры. Объясняю, что на самом деле пространство вокруг одного – это внутренняя часть других, и именно там пролегает четвертое измерение.