Мануэль Скорса - Бессонный всадник Страница 9

Старик посмотрел на нас.

– Придется ездить больше, чем мне осталось жить. Потому я и начинаю это дело.

Глава десятая,

о том, как глядеть снизу, когда надо бы глядеть сверху

Глядел я на озеро и увидел, что по нему плывут суденышки нашего начальства. Мимо меня проплыла «Пепита» с судьей и его подхалимами. А следом за ними «Независимость» с грохочущим на всю округу оркестром, который повсюду сопровождал судью. Попозже, под вечер, проплыл «Титан Янауанкн», битком набитый. Между суденышками, гляжу, плавают вот такие рыбы. И утки, много уток. Тут с «Тапукского смельчака» (там тоже сидели музыканты) падает саксофон, а за ним и хозяин, Матео Роке, из «Перуанских щеглов». Руками машет, рот разевает, словно хочет мне что-то сказать. Долго он бился, потом затих. Мы с ним никогда друзьями не были, чего это он вздумал ко мне пожаловать. Лежит он тихо, я удивляюсь – сказано, не были мы с ним Друзьями, – а над нами плавает форель. Проснулся я. Тогда и понял, что видел я все это со дна, снизу. Бывает, во сне упадешь с кровати – а тут с берега, в воду! Иначе как бы я увидел снизу? А может, я что-то спутал? Не разберешь!.. И ведь на следующий день прошел мимо меня Маурисио Сото и говорит, что Матео Роке из оркестра «Щеглы» вчера утонул. Я молчу. Что тут скажешь?

Глава одиннадцатая,

о том, как нам подарили певца и плясуна

Инженер обходит шумный рынок. За ним, в трех шагах, идет Тупайячи в обвислом комбинезоне и, опьяненный дивными запахами, то и дело причмокивает. Инженер опускается на корточки перед лотком с едой.

– Супчику, господин Инженер?

Он как будто не слышит. Торговка смущена. Не говоря больше ни слова, она наливает ему супу и кладет туда большой кусок мяса. Инженер склоняется над миской. Нетерпеливо облизываясь, Тупайячи дожидается, чтобы ему разрешили попросить. Инженер отрешенно ест. Его сосредоточенный вид нагоняет страх на людей, тихо следовавших за ним, и они перешептываются.

Наконец высокий, тощий, печальный человек решается подойти к нему.

– Прославленный сын Перу, неоценимый друг общин, позвольте сказать вам слово!

Инженер вытирает губы рукавом.

– Отважный спаситель отечества, мы – из общины Морколья. Ваша слава дошла и до нас. Судьба, порою милостивая к бедным, свела нас с вами. Мы знаем: благодаря вашим кадастрам многие общины получили свою землю. Путники приносили нам вести. Морколья, наша община, терпит неправду. Хозяин поместья «Ла Голондрина» забрал наши лучшие земли и творит над нами что хочет.

– Сеньор выборный, скажу уж все как есть. Хозяин «Ла Голондрины» подкупил нашего бывшего представителя, – говорит угрюмый толстяк. – Этот Иуда отдал за малую мзду наши земельные права.

– К счастью, у нас была заверенная копия. Мы решили оттягать землю. Ведь земля принадлежит тому, кто на ней трудится!

– Верно, сынок. Земле нужен труд, женщине – любовь. Любовь как раз по моей части – та, что движет светила. Моя специальность – небесная механика. Изучая пути светил, я составляю мои кадастры. Ты прав: благодаря мне многие общины оттягали свои земли.

– Чтобы вести тяжбу, нам нужна поземельная опись. Составите ее только вы. Вас все знают. Песни про вас поют.

– Ничуть не удивляюсь.

– У нас в Морколье тоже поют про вас, господин Инженер.

– На Большой Медведице, названной неудачно, ибо медведей там нет, меня воспевали не в звуках, но в красках. Преобладали алые тона, конечно, не те, что здесь. А что поют у вас?

– Жабоглот! – кричит выборный Кангалайя.

Тогда ты и явился мне на беду, плясун собачий. Босой, без рубахи, в старых штанах, в драном пончо на голом, тощем теле. Не стесняясь заячьей губы, ты засмеялся, запиликал на скрипочке, запел:

По морю и по суше,общины защищая,шагает Инженер,Бесстыжие жандармы,помещики-сквалыгигоняются за ним.Но он идет по суше,по морю и по небу,бесстрашный Инженер!По берегу, по скалам,по горным перевалам,общины защищая,отважный Инженер.

Потом ты стал плясать. Сперва – передом, затем – боком, и кланялся, и выпрямлялся, а в правой руке держал шляпу, лицо прикрывал. Ах, подлиза!

– Кто научил тебя этой песне, сынок? – спросил польщенный Инженер.

Ты зарумянился. Ты все еще смеялся. Никогда не скажешь слова, гад.

– Он сам ее сочинил, господин Инженер, – сказал выборный Кангалайя. – И музыку сложит, и обед сварит, и по дому что хотите.

– Плясун и певец бывает мне нужен, когда я падаю духом под бременем знаний.

– Берите его, господин Инженер. Мы вам его дарим, а вы уж возьмите с нас поменьше. Жабоглот у нас – сиротка, он услужливый, смирный. Все умеет, а если надо девушке спеть, можете на музыкантов не тратиться. Берите его, он ваш!

Чтобы сэкономить, твоя община подарила тебя, словно вещь. Тут и разница: меня наняли, тебя – взяли, как подарок. Я – помощник, а ты – вроде премии в лавке.

– Разрешение на опись у вас есть? – спросил Инженер.

Выборный Кангалайя спокойно ответил:

– Субпрефект Льендо и наш помещик большие друзья, то-то в плохо.

– Без разрешения – цена двойная.

– Сколько это будет, господин Инженер?

– Четыре тысячи.

Кангалайя в ужасе поднял руки.

– Очень много, сеньор! В. прошлом году инженер из «Перувиэн» тысячу просил.

– Что ж он работы не сделал?

– Обвал случился, сеньор. Три общинника погибли.

– Не иначе шарлатан. Настоящий землемер знает природу. Да тут и много знать не надо. Я предсказал наперед три землетрясения, пятнадцать толчков, десятки метеоритов и радуг. Этот тип собирался составить липовую опись.

– Что такое липовая опись, сеньор?

– Фальшивая. Мошенники тем и живут, что их составляют. Помнишь, Тупайячи, того инженеришку, который поместил реку Мараньон на плане Пьюры? Спросите в Управлении по делам индейцев. Сколько общин проиграли из-за липовых планов? Я не фантазер, я – профессионал с девятью дипломами. Потому и назначаю свою цену.

– Нам такой человек как раз нужен. Только очень уж дорого. Нам не собрать четырех тысяч.

– Сколько в общине домов?

– Штук триста, господин Инженер.

– Если хотите, платите иначе: не вся община, а каждая семья отдельно.

– По скольку?

– По двадцать солей.

– Это надо обсудить.

Кангалайя отходит и совещается с властями общины. Жабоглот, мерзавец, пляшет как плясал. Инженер наливает себе еще и сплевывает осадок.

– Хватит, поторговались. Меня ждут важные трансцендентальные дела. Прощайте.

– Мы уже решили, господин Инженер.

– Как будете платить?

– С каждой семьи, господин Инженер.

– Превосходно! Готовьте контракт: по двадцать солей с семьи. Это еще немного. Такой у меня недостаток, губит меня доброта. Тысячу задатка дадите?

Он протягивает руку. Выборный Кангалайя с жаром пожимает ее. Инженер похлопывает Жабоглота по грязной щеке.

– Твоя радость питает мое усталое сердце, сынок. История для своих целей пользуется столь ничтожными существами, как Тупайячи, и столь неучеными, как ты. Когда я бываю при дворе, мне нужно, чтобы кто-то бил в литавры. Назначаю тебя моим главным музыкантом.

– Берите его, господин Инженер! От его песен любая девица заплачет.

– Жду контракта, а потом угощенья.

Так я узнал тебя, плясун! Подали угощенье. Ты все пел и плясал, хотя на твоем месте я бы залепил лицо снегом. Ты все смеялся, недоносок. Угощались мы до ночи. С утра нам дали куриного супу. Господи, до чего же хороший из курицы суп! Еще светало, когда мы тронулись в путь, и задолго до полудня Кангалайя сказал:

– Через одну лигу будет поместье «Лас Трес Крусес».

– Ты не боишься ехать через поместье?

– Хозяева хорошие, господин Инженер. Попьем, повеселимся! Вы не беспокойтесь.

Было уже совсем светло, и мы повстречали пастухов.

– Кто такие? – спрашивает Инженер.

– Арендаторы мы, у сеньора Коваррубиаса.

– Довольны?

– А то как же! – говорит морщинистый пастух.

– Почему это?

– В Лиме или там в Уанкайо я бы с голоду помер. Да где угодно помер бы. А тут хозяин обо мне печется.

– Вот как?

– Кормит, мяса дает, даже водочкой поит. Разрешает держать скотину, птицу и еще платит по девяносто солей. Чего еще надо человеку, сеньор?

Инженер вынимает пачку сигарет.

– Кури! Дай тебе бог…

– А вы поосторожней, сеньор, места тут заколдованные.

– Ты о чем, сынок?

– Скоро будет озеро, так вы держитесь подальше, оно нехорошее.

Мы едем по равнине. Видим озеро, красное, словно кровь.

Темнеет, вода как будто шевелится.

– Где же тут чары?

– Лучше об этом не говорить, господин Инженер.

– Мне сведения нужны, а не мнения.

Выборный Кангалайя показывает на гору.

– Вон там, господин Инженер.

– Тупайячи, мой храбрый помощник, ты пойдешь со мной.

– Преотважнейший Инженер, честно скажу, не надо нам туда ездить!

– За мной!

Инженер бежит по склону так быстро, как ему позволяют короткие ножки. Тупайячи, дрожа, поспешает за ним. Вершина скрыта во мгле. Инженер карабкается вверх.