Иван Савин - Стихотворения. Избранная проза

ИВАН САВИН

СТИХОТВОРЕНИЯ. ИЗБРАННАЯ ПРОЗА

СТИХОТВОРЕНИЯ

ЛАДОНКА

(БЕЛГРАД, 1926)

«Я – Иван, не помнящий родства…»

Я – Иван, не помнящий родства,Господом поставленный в дозоре.У меня на ветреном простореИзошла в моленьях голова.

Все пою, пою. В немолчном хореМечутся набатные слова:Ты ли, Русь бессмертная, мертва?Нам ли сгинуть в чужеземном море!?

У меня на посохе – соваС огненным пророчеством во взоре:Грозовыми окликами вскореЗагудит родимая трава.

О земле, восставшей в лютом горе,Грянет колокольная молва.Стяг державный богатырь-БоваРазвернет на русском косогоре.

И пойдет былинная Москва,В древнем Мономаховом уборе,Ко святой заутрене, в дозореСтранников, не помнящих родства.

«Оттого высоки наши плечи…»

Оттого высоки наши плечи,А в котомках акриды и мед,Что мы, грозной дружины предтечи,Славословим крестовый поход.

Оттого мы в служенье суровомК Иордану святому зовем,Что за нами, крестящими словом,Будет воин, крестящий мечом.

Да взлетят белокрылые латы!Да сверкнет золотое копье!Я, немеркнущей славы глашатай,Отдал Господу сердце свое…

Да придет!.. Высокие плечиПреклоняя на белом лугу,Я походные песни, как свечи,Перед ликом России зажгу.

Первый бой

Он душу мне залил метельюПобеды, молитв и любви…В ковыль с пулеметною трельюСтальные легли соловьи.

У мельницы ртутью кудрявойРучей рокотал. За рекойМы хлынули сомкнутой лавойНа вражеский сомкнутый строй.

Зевнули орудия, рушаМосты трехдюймовым дождем.Я крикнул товарищу: «Слушай,Давай за Россию умрем».

В седле подымаясь, как знамя,Он просто ответил: «Умру».Лилось пулеметное пламя,Посвистывая на ветру.

И чувствуя, нежности сколькоТаили скупые слова,Я только подумал, я толькоЗаплакал от мысли: Москва…

Скоро

Я знаю – страшен хохот молний,Я знаю – жгуч бездомья жгут.Мой белый друг, они придут,Зарницы солнечных минут,Они Россию приведут,Надеждой кубок свой наполни!Иди в юдоль не вброд, а вплавь,Глубин глубинный не боится.В гнездо судьбы влетит Жар-птица,Как золотая небылица,И то, что нынче только снится,Назавтра – встретится как явь.Размыта грозами дорога,Тяжелый мир заржавлен злом.Я знаю – кровью брызжет гром,Я знаю – тяжко под дождем…Мой белый друг, наш близок дом,Мой белый друг, мы у порога.

«Любите врагов своих… Боже…»

Любите врагов своих… Боже,Но если любовь не жива?Но если на вражеском ложеНевесты твоей голова?

Но если, тишайшие былиРасплавив в хмельное питье,Они твою землю растлили,Грехом опоили ее?

Господь, упокой меня смертью,Убей. Или благословиНад этой запекшейся твердьюУдарить в набаты крови.

И гнев Твой, клокочуще-знойный,На трупные души пролей!Такие враги – недостойныНи нашей любви, ни Твоей.

Корнилову

I. «В мареве беженства хилого…»

В мареве беженства хилого,В зареве казней и смут,Видите – руки КорниловаРусскую землю несут.

Жгли ее, рвали, кровавили,Прокляли многие, все.И отошли, и оставилиПепел в полночной росе.

Он не ушел и не предал онРодины. В горестный часОн на посту заповеданномПал за страну и за нас.

Есть умиранье в теперешнем,В прошлом бессмертие есть.Глубже храните и бережнейСлавы Корниловской весть.

Мы и живые безжизненны,Он и безжизненный жив,Слышу его укоризненный,Смертью венчанный призыв.

Выйти из мрака постылогоК зорям борьбы за народ,Слышите, сердце КорниловаВ колокол огненный бьет!

II. «Не будь тебя, прочли бы внуки…»

Не будь тебя, прочли бы внукиВ истории: когда зажегНад Русью бунт костры из муки,Народ, как раб, на плаху лег.

И только ты, бездомный воин,Причастник русского стыда,Был мертвой родины достоинВ те недостойные года.

И только ты, подняв на битвуИзнемогавших, претворилУпрек истории – в молитвуУ героических могил.

Вот почему с такой любовью,С благоговением такимКлоню я голову сыновьюПеред бессмертием твоим.

ВОЗМЕЗДИЕ

Войти тихонько в Божий теремИ, на минуту став нездешним,Позвать светло и просто: Боже!Но мы ведь, мудрые, не веримСвятому чуду. К тайнам вешнимПрильнуть, осенние, не можем.

Дурман заученного смехаИ отрицанья бред багровыйНад нами властвовали строгоВ нас никогда не пело эхоГосподних труб. Слепые совыВ нас рано выклевали Бога.

И вот он, час возмездья черный,За жизнь без подвига, без дрожи,За верность гиблому безверьюПеред иконой чудотворной,За то, что долго терем БожийСтоял с оплеванною дверью!

«Все это было. Путь один…»

Все это было. Путь одинУ черни нынешней и прежней.Лишь тени наших гильотинДлинней упали и мятежней.И бьется в хохоте и мглеНапрасной правды нашей словоОб убиенном королеИ мальчиках Вандеи новой.Всю кровь с парижских площадей,С камней и рук легенда стерла,И сын убогий предал ейОтца раздробленное горло.Все это будет. В горне летИ смрад, и блуд, царящий ныне,Расплавятся в обманный свет.Петля отца не дрогнет в сыне.И, крови нашей страшный грунтЗасеяв ложью, шут нарядныйУвьет цветами – русский бунт,Бессмысленный и беспощадный…

России

Услышу ль голос твой? Дождусь лиСтоцветных искр твоих снегов?Налью ли звончатые гуслиВолной твоих колоколов?Рассыпав дней далеких четки,Свяжу ль их радостью, как встарь,Твой блудный сын, твой инок кроткий,Твой запечаленный звонарь?Клубились ласковые годы,И каждый день был свят и прост.А мы в чужие небосводыУгнали стаю наших звезд.Шагам Господним, вечным славамБыл солнцем вспаханный простор.А мы, ведомые лукавым,Мы уготовили костер,Бушующий проклятой новью –Тебе, земля моя! И вот –На дыбе крупной плачем кровьюЗа годом год, за годом год…

«Кто украл мою молодость, даже…»

Кто украл мою молодость, дажеНе оставил следа у дверей?Я рассказывал Богу о краже,Я рассказывал людям о ней.

Я на паперти бился о камни.Правды скоро не выскажет Бог.А людская неправда дала мнеПерекопский полон да острог.

И хожу я по черному свету,Никогда не бывав молодым,Небывалую молодость этуПо следам догоняя чужим.

Увели ее ночью из домуНа семнадцатом детском году.И по-вашему стал, по-седому,Глупый мальчик метаться в бреду.

Были слухи – в остроге сгорела,Говорили пошла по рукам…Всю грядущую жизнь до пределаЗа года молодые отдам!

Но безмолвен ваш мир отсиявший.Кто ответит? В острожном краюСкачет выжженной степью укравшийНеневестную юность мою.

«Законы тьмы неумолимы…»