Джон Пристли - Другое Место. Рассказы Страница 10

Но тут мистер Пэтсон резко оборвал свою речь, будто понял, что наговорил лишнего.

Доктор Смит поднял брови так высоко, что они показались над его очками, чем-то напоминая волосатых гусениц, спешащих по своим делам.

— Может, хотите сигарету, мистер Пэтсон? — спросил он. — Нет-нет, возьмите вот эти. Я сам не курю, но, говорят, эти просто великолепны. A-а, у вас и зажигалка с собой? Отлично. Отдохните немного, несколько минут, а то вы, кажется, начали уставать. Крайне важно закончить рассказ про этих… про Серых, еще сегодня, притом, если возможно, не посвящая все внимание им одним, не впадая в истерику. Нет-нет, мистер Пэтсон, я вовсе не хотел сказать, будто вы на чем-то, что называется, «зациклились»… Пока все идет очень хорошо, если учесть все обстоятельства. И день сегодня трудный, правда? Что-то у нас с вами таких дней все больше. Или просто дело в том, что мы не становимся моложе?

И он снова рассмеялся неестественным смехом, как актер, которому надоела его роль. Потом сложил свои крупные, белые ладони и, изобразив уголками губ подобие улыбки, хотя взгляд его по-прежнему буравил пациента, напомнил:

— Так вот, мистер Пэтсон. Вы прервали свое повествование в тот момент, когда намекнули, что вам довелось видеть множество этих самых Серых на какой-то конференции. Вы, надо думать, с большой пользой для дела могли бы рассказать об этом поподробнее.

Мистер Пэтсон явно забеспокоился, что отразилось и на лице, и в голосе.

— Я бы, пожалуй, вообще оставил эту тему, доктор, если не возражаете. Понимаете, если это — полная ерунда, какой мне смысл вам про все рассказывать. А если совсем не ерунда…

— Так, — выдержав паузу, сказал доктор Смит, будто пытался помочь ему продолжить мысль, — значит, если это не ерунда, то…

— Тогда я, наверно, много лишнего наговорил, — вымолвил мистер Пэтсон, оглядываясь в поисках пепельницы, словно пытался скрыть свое смущение.

— Вот она, у вас под рукой, мистер Пэтсон. Так, ну-ка взгляните мне в глаза. Помните, что я сегодня сказал? Меня интересуют не причудливые теории строения мироздания. И не путанные интерпретации нынешней политической обстановки. Меня, мистер Пэтсон, с профессиональной точки зрения волнует только состояние вашей психики, ваше здоровье. А коли так, то думать, будто вы в моем кабинете можете «сболтнуть лишнее» — полный абсурд… Если же вы не будете со мной совершенно искренни, мне будет очень трудно вам помочь. Ну-ну, мы же договорились… Пока что вы прекрасно выполняли мои указания. Но сейчас я бы попросил вас сделать все, чтобы мы с вами были заодно. Вы что же, в самом деле оказались на собрании, которое, по-вашему, было слетом этих ваших Серых?..

— Было дело, — сказал мистер Пэтсон с явной неохотой. — У меня, признаться, никаких доказательств. Что ж, если настаиваете, могу рассказать, как все случилось. Однажды я услышал, как Гарольд договаривался с казначеем поехать вместе в Мондби-Холл — это милях в пятнадцати к северу от моего дома. Сам я там прежде не бывал, лишь слышал об этом поместье, там вечно организуют какие-то летние школы, конференции и все такое прочее… Вы, может, знаете, доктор Смит?

— Кстати, да, знаю. Однажды, в субботу вечером, я делал там доклад. Огромное поместье ранней викторианской эпохи, в доме большая бальная зала, ее сейчас используют для всяких мероприятий.

— Верно. Так вот, они собирались поехать туда, на конференцию некоей Ассоциации общественного планирования «Новая эра». Когда я услышал их разговор, то сначала поздравил себя, что мне с ними не по пути. Но потом, обмозговав все, решил: раз кто-то проводит встречу, на которую никто из посторонних, людей здравых, ни за какие коврижки не поедет, самое лучшее — это устроить ее в дальнем поместье, куда не так-то просто добраться. И назвать ее не как-нибудь, а конференцией или слетом Ассоциации общественного планирования «Новая эра»… Вот если б мне кто-то сказал: «Поедем с нами на целый день, послушаем, о чем на этом слете будут говорить», — я бы точно постарался найти любой повод, лишь бы не поехать… Правда, таким, как наш Гарольд, ничто не может наскучить. Серым в принципе ничто не может наскучить, и именно поэтому в наши дни им удалось захватить столько постов, да еще и удержаться на них, хотя работать на этих постах — скучища жуткая! Ну, ладно. Эта самая Ассоциация общественного планирования «Новая эра», наверное, очередное сборище назойливых психов и пустомель, которые обожают лезть во все дырки, решил я. Но может быть, это нечто совершенно иное, о чем я как раз и задумался в связи с Серыми. Конференция была в субботу. Утром я отправился к себе в контору просмотреть почту, на случай, если прислали что-то срочное, а на ланч поехал домой. Во второй половине дня, однако, почувствовал: нет, не могу больше, надо понять, что же творится в Мондби-Холле, вот и поехал туда. Оставил машину на обочине, у самого въезда в поместье, побродил немного вокруг, а потом на задах, в небольшом леске, обнаружил калитку. Огляделся, никого не заметил, прокрался в дом через черный ход, который предназначен для слуг и ведет в кладовые и к буфетной. Там был кто-то из персонала, но меня никто ни о чем не спросил. Я быстро поднялся по черной лестнице наверх и после недолгих поисков (из всего, что выпало на мою долю в этом году, это было, пожалуй, самое захватывающее событие) услышал голоса, доносившиеся из-за незаметной дверцы в верхнем коридоре. Она была заперта, но один малый когда-то показал мне, как быть, если дверь заперта изнутри. Под дверь надо подсунуть лист бумаги, вытолкнуть ключ сквозь замочную скважину, чтобы он вывалился с той стороны и упал прямо на лист, потом бумагу надо осторожно потянуть на себя… Что ж, все получилась, и в результате с большими предосторожностями дверь удалось отпереть. Я оказался на небольшом балконе, с которого открывался вид на весь зал. Окон рядом с балконом не оказалось, поэтому я незаметно подполз к самому поручню и стал смотреть вниз. В зале на небольших стульях сидело человек не то триста, не то четыреста. Балкончик мой был прямо над трибуной, под самым потолком, так что я их всех довольно хорошо видел — ведь они все сидели лицом к трибуне. Все они очень напоминали Серых, хотя полной уверенности у меня, конечно, не было. Целый час я вообще не мог понять, что там происходит: то ли в самом деле собрание Ассоциации общественного планирования «Новая эра», то ли тайный слет Серых… Говорили они такое, что сгодилось бы и на тот, и на другой случай. Вот она, изощренная хитрость Серых! На своих постах они могут делать то, что все от них ожидают, на вид они добропорядочные, трудолюбивые граждане своей страны, лица, облеченные властью, а на самом деле они все творят ради своей дьявольской цели. И вот сижу я там, сижу, у меня уж и ноги свело, а ничего существенного я так и не услышал. Очередное сборище вдумчивых болванов, которые предлагают, наверное, очередные новые способы, как все нивелировать, унифицировать, как лишить нас индивидуальных черт. Или же это организованная шайка-лейка, и замаскированные черти или бесы обсуждают, как получше вести дело, как низвести нас, людей, до уровня насекомых, отнять у нас душу. Я уж было собрался ползти назад, в коридор, отказавшись от своей безнадежной затеи, и тут, вдруг, что-то произошло…

Мистер Пэтсон замолк и с сомнением взглянул на доктора, который внимательно слушал его рассказ.

— Ну, мистер Пэтсон, — подбодрил его доктор Смит, — что же дальше?

— Про остальное вы, пожалуй, и вовсе скажете, что мне все привиделось, а я не смогу доказать, что видел это на самом деле, — сказал пациент. — А мне это точно не привиделось, потому что мне свело ноги, и от боли я бы никак не уснул. Да-а, так вот, я вдруг ощутил резкую перемену в самой обстановке встречи. Будто явилось какое-то особо важное лицо, хотя я не видел, чтобы кто-то приехал. Еще мне показалось, что настоящая встреча только после этого и начнется. Потом я вдруг совершенно ясно понял, что никакое там не сборище пустозвонов, с бору по сосенке, что все там Серые! Если спросить меня: объясни подробно, почему ты это вдруг понял, я бы не знал, с чего и начать. Через минуту-две я еще кое-что заметил. Все Серые, сгрудившиеся в зале, обрели некое положительное качество, которого я прежде не замечал. Они не просто являлись отрицанием всего, сплошным негативом, лишенным чего бы то ни было человеческого; нет, теперь в них проявилось что-то позитивное, про которое могу лишь сказать: я почувствовал ледяное дыхание ада… Словно наконец они перестали притворяться людьми и теперь ощущали себя совершенно в своей тарелке, будто вновь обрели свою дьявольскую сущность. А дальше, доктор… прошу вас иметь в виду: рассказ мой будет, скорее всего, бессвязным, нелогичным… С одной стороны, балкон тот оказался очень неудачным местом, я не хотел привлечь к себе их внимание, а потому лишь изредка поглядывал сверху вниз. С другой стороны, я был ужасно напуган. Да-да, доктор, страх пробрал меня до мозга костей. Я сжался на балкончике, прямо над этими созданиями, триста их там было или четыреста, неважно, но все — исчадия леденящего ада… Именно это, какое-то их общее свойство, которое я все поминаю, это ледяное дыхание ада, эти волны страха обрушивались на меня, одна за другой. Я трепетал, оказавшись на самом краю, над бездной греха и порока, разверстой на миллионы миль… Я ощущал эту адскую силу не снаружи, а изнутри себя, как будто самая моя сущность уже подверглась нападению и изнемогла от непрерывных атак. Чуть оступлюсь, потеряю сознание и окажусь в роли начальника концлагеря и буду выбирать, чью бы кожу натянуть на свой абажур… И тут кто-то, нет-нет, что-то появилось там, в зале! Кто-то или что-то, однако именно то, чего они все ждали, возникло на трибуне, прямо подо мной. Это я сразу понял. Я, правда, не мог с балкона видеть его (или — это). Я лишь ощутил, как внизу словно сгустился воздух, словно поднялся вихрь. Потом раздался голос — то был голос лидера, которого все ждали. Однако голос этот шел не снаружи, и я не ушами его услышал… Он звучал где-то внутри меня, в самой сердцевине, значит, я оказался полностью в их власти, если вы понимаете, о чем я. Негромкий такой, очень ясный голос, как по хорошей телефонной линии, но — изнутри… Сказать правду, мне вовсе не хотелось оставаться там, какие бы невероятные тайны мне ни открылись: я мечтал выбраться оттуда как можно скорее; но я был слишком напуган и некоторое время не мог двинуться с места.