Джон Пассос - Большие деньги Страница 10

Тогда она спокойно ответила:

– Конечно, я все понимаю. Позвоню тебе, дорогой, когда вернешься. – И это ему очень не понравилось.

Хедвиг начала интересоваться, какие это женщины ему названивают все время, а Джим предупредил:

– Остерегайся женщин, Чарли! Если они раскусят, что у тебя есть кое-что в кармане, то присосутся к тебе как пиявки.

– Да, сэр, – подхватил старик Фогель, – Теперь уже все не так, как в армии, когда ты в любую минуту мог сказать «прощай, моя кошечка, я снова отправляюсь на войну». Теперь они могут выяснить, где ты живешь.

– Нечего волноваться, – проворчал Чарли. – Я здесь долго не задержусь.

В тот день, когда они пошли в контору адвоката, чтобы ознакомиться там с текстом завещания, Джим с Хедвиг разоделись в пух и прах. Чарли было больно смотреть на них. Для чего эта показуха? На Хедвиг новое черное платье с кружевным воротничком, а Джим тоже в новом, с иголочки, в черном, как у гробовщика, костюме, который он купил специально для похорон матери. Адвокат, невысокий пожилой немецкий еврей с седыми волосами, аккуратно зачесанными назад, чтобы скрыть большую лысину на затылке, и в пенсне с золотой оправой на тонком носу, уже ждал их. С торжественным видом, улыбаясь, он встал из-за стола, на котором лежали голубые папки с документами, и чуть им поклонился. Сел, весь сияя, на свое место, положив локти на стол, отпихнул досье, потирая кончики пальцев. Они вежливо помолчали. Джим, прислонив ко рту ладошку, кашлянул, словно в церкви.

– Ну, перейдем к делу, – сказал мистер Голдберг своим мягким приятным голосом с легким, как у актера, акцентом. – Все в сборе, надеюсь? Больше никого нет?

Джим встал.

– Видите ли, Эстер с Рут не смогли приехать. Они обе живут далеко, на побережье… Я получил от них все полномочия, заверенные их адвокатами. Рут заставила и своего мужа подписать все бумаги на случай, если речь зайдет о недвижимости.

Мистер Голдберг недовольно щелкнул языком.

– Очень плохо. Мне хотелось бы иметь дело со всеми заинтересованными сторонами. Но, думаю, в вашем случае никаких непредвиденных трудностей не возникнет. Мистер Джеймс Андерсон назначен единственным душеприказчиком. Вы, надеюсь, отдаете себе отчет в том, что главная цель всех заинтересованных сторон – избежать процедуры утверждения завещания? Таким образом, избранный вариант избавит вас от дополнительных хлопот и расходов. В них нет никакой необходимости в случае, если один из наследников назначается душеприказчиком… Теперь перехожу к оглашению завещания.

Скорее всего, составлял его сам мистер Голдберг, ибо ему ужасно нравилось его зачитывать. За исключением тысячи долларов, предназначенных Лиззи Грин, директрисе пансиона матери в Фарго, вся недвижимость, включая земельные участки, облигации военного займа «Либерти» и счет в банке на сумму полторы тысячи долларов, завещались всем детям и отходили в управление единственного душеприказчика, Джеймса А. Андерсона, но в конечном счете должны быть поделены между всеми наследниками по их взаимному согласию.

– Есть ли какие-нибудь вопросы? – сердечно спросил мистер Голдберг. – Может, есть предложения?

Чарли сразу заметил, что Джиму от всего этого явно не по себе.

– Поступило предложение, – продолжал мистер Голдберг тающим, как масло на горячем бисквите, голосом, – чтобы и мистер Чарлз Андерсон, который, насколько мне известно, в скором времени отбывает на Восток, подписал у своего адвоката бумагу о передаче его полномочий, как это сделали его сестры… Дело в том, что все деньги будут направлены под залог в распоряжение компании Андерсона по продаже автомобилей.

Чарли почувствовал, как его окатила ледяная волна. Джим с Хедвиг с тревогой поглядывали на него.

– Я не собираюсь вдаваться в юридические тонкости, – сказал он, – но я хочу получить то, что мне причитается, причем как можно скорее… На Востоке я получил деловое предложение и хочу вложить в это предприятие кое-какие свои деньги.

Тонкая нижняя губа Джима задрожала.

– Чарли, прошу тебя, не будь идиотом, я знаю о бизнесе гораздо больше тебя.

– Ну, о своем – наверное, а вот о моем – сомневаюсь. Теперь в спор вмешалась Хедвиг. Она смотрела на

Чарльза с такой ненавистью, словно хотела его прикончить здесь же, на месте.

– Послушай, Чарли. Пусть Джим поступает так, как считает нужным. Ведь он заботится не об одном себе, но и обо всех нас.

– Ах да заткнись ты! – рявкнул Чарли.

Джим тут же взвился:

– Послушай, ты, малыш, я не позволю тебе разговаривать с моей женой в таком тоне!

– Друзья, дорогие друзья, – стал увещевать их адвокат, с такой силой потирая пальцы, что от них вот-вот мог пойти дым, – не стоит заходить слишком далеко, тем более по такому торжественному случаю, как этот… Нам здесь нужна тихая дружеская беседа у камелька… уютная семейная обстановка…

Чарли презрительно фыркнул.

– Да, так всегда и было в моем доме, – вполголоса сказал он, поворачиваясь к окну, спиной ко всем, и разглядывая белые от снега крыши домов и пожарные лестницы с висящими на них сосульками. На крыше одного каркасного дома снег уже начал таять под полуденным солнцем и от нее поднимался пар. Вдали виднелись заваленные сугробами площадки земли и полоска чистого асфальта, по которой туда-сюда сновали, шурша шинами, автомобили.

– Послушай, Чарли, прекрати эту бузу! – сказал Джим, но теперь в его голосе появились мелодичные, умоляющие нотки. – Ты ведь знаешь, какие условия поставил перед своими дилерами Форд… «Либо вы плывете в нужном для меня направлении, либо идете ко дну…» Поэтому сегодня капиталовложение – это, можно сказать, шанс, которого больше может и не быть никогда в жизни… Речь идет ведь об автомобилях… В этом деле ты никогда не проиграешь, даже если компания вдруг свернет свою деятельность.

Чарли резко повернулся к нему.

– Джим, – сказал он спокойно, стараясь зря не заводиться, – я не желаю здесь об этом спорить… Я хочу получить свою долю того, что оставила нам мать, и хочу, чтобы вы с мистером Голдбергом управились с этим делом как можно скорее… У меня есть кое-какие идеи об авиационных двигателях, и этот бизнес превратит любое старое агентство по продаже автомобилей Форда в убогую халупу, цена которой тридцать центов, никак не больше!

– Но я хочу вложить деньги матери во что-то на самом деле стоящее, в то, в чем можно быть полностью уверенным. Автомобилестроение Форда – самая надежная сфера для капиталовложений, не правда ли, мистер Голдберг?

– Их делают повсюду, это верно. Может, молодой человек подождет немного, как следует все обдумает… Я со своей стороны могу предпринять кое-какие первые шаги…

– Не нужно мне никаких первых шагов. Я хочу получить то, что мне причитается, и немедленно. Если вы не можете этого сделать, то я найду другого адвоката, который все устроит. – И Чарли, взяв в руки пальто и шляпу, вышел.

На следующее утро Чарли, как обычно, пришел на завтрак в домашнем халате. Джим сказал ему, что больше в своем деле он ему работы не даст, ибо своим поведением он этого никак не заслуживает. Чарли, повернувшись, поднялся к себе наверх, лег на кровать. Вскоре к нему зашла Хедвиг, очевидно, чтобы доконать его.

– Ах, ты еще здесь? – воскликнула она, с грохотом захлопывая за собой дверь.

Снизу, где она с тетушкой Гартман занимались домашними делами, до него доносились громкие голоса и ожесточенный стук металлической посуды.

Чуть попозже он пошел в контору Джима. Тот сидел за своим столом, с встревоженным видом изучая свои амбарные книги.

– Джим, нам нужно поговорить.

Джим, сняв очки, посмотрел на него.

– Ну, что ты придумал? – резко, как обычно, бросил он.

Чарли сказал, что подпишет бумагу о передаче ему в управление своей доли наследства, если только тот даст ему в долг пятьсот долларов. Немедленно. Потом, если дело с авиационным проектом выгорит, он пригласит в дело и его, Джима.

Джим изобразил кислую ухмылку.

– Ладно, – сказал Чарли, заметив его реакцию. – Давай четыре сотни. Мне нужно поскорее убраться из этой дыры.

Джим медленно встал. Он так побледнел, что Чарли подумал, уж не заболел ли он.

– Ну, если в твоей идиотской голове не укладывается, против чего я выступаю, то тут уже ничем не поможешь, и раз так – убирайся отсюда к чертям собачьим… Считай, что договорились… Хедвиг получит в кредит эту сумму на свое имя в банке… Я по уши в долгах…

– Ну, поступай как знаешь, – сказал Чарли. – Мне нужно отсюда уехать, да поскорее.

К счастью, в эту минуту зазвонил телефон, иначе Чарли с Джимом могли бы надавать друг другу тумаков. Трубку поднял Чарли. Звонила Эмиска. Она сообщила ему, что вчера была в Сент-Поле, что видела его на улице, что если он собирается уезжать из их города, то пусть лучше скажет откровенно, не томит ее, оставляя в подвешенном положении, и что, если он не придет к ней сегодня вечером, она не знает, что сотворит с собой. Неужели он хочет ее смерти? В это она никак не может поверить! В голове у него все смешалось: ссора с Джимом, ее угрожающие слова, и в результате он кончил тем, что пообещал к ней приехать. После его разговора Джим вышел в салон и теперь как ни в чем не бывало дружески болтал с покупателем, все время улыбаясь.