Джейн Остен - Гордость и предубеждение Страница 11

Вскоре после этого миссис Беннет вместе с дочерями покинула Незерфилд, а Элизабет уже привычно вернулась к Джейн, оставив остальных леди и мистера Дарси обсуждать свою родню. Последний, однако, был немногословен и отмалчивался даже тогда, когда мисс Бингли усердствовала в колкости в адрес “прекрасных глаз”.

Глава 10

Прошедший день в точности повторил предыдущий. Миссис Херст и мисс Бингли начали утро с того, что несколько часов провели у постели Джейн, которая, хотя и медленно, но все же верно шла на поправку. Когда настал вечер, Элизабет присоединилась к остальной компании в гостиной. Карточный стол сегодня, как ни странно, был пуст. Мистер Дарси что-то писал, а мисс Бингли, пристроившаяся рядом с ним, внимательно наблюдала за тем, как из-под пера быстро появляются слова, выстраиваясь в строки, и время от времени отвлекала его тем, что напоминала о своих приветах его сестре. Мистер Херст и мистер Бингли разложили пикет, и миссис Херст ничего не оставалось, кроме как скучать рядом с джентльменами.

Элизабет, севшая за вышивание, с удовольствием следила за тем, что происходило между Дарси и его компаньонкой. Полное его равнодушие к щедрому потоку похвал относительно изящества почерка, ровности строк и размеров письма воплотилось в весьма странном диалоге, который прозвучал в унисон с собственным впечатлением Джейн от этой пары.

– Как приятно будет мисс Дарси получить это письмо!

Дарси молчал.

– Вы пишете так быстро, как никто другой.

– Вы ошибаетесь. Я пишу весьма медленно.

– Подумать только, сколько у вас в течение года бывает поводов написать очередное письмо! И это не считая деловой переписки! Вся она, я полагаю, отвратительно скучна!

– К счастью, я в отличие от вас так не считаю.

– Умоляю, не забудьте написать вашей сестре, что мне не терпится с ней повидаться.

– Я уже сделал это по вашей просьбе.

– Мне кажется, у вас совсем неудобное перо. Позвольте мне его отточить. Свои я затачиваю очень искусно.

– Спасибо, но я всегда делаю это сам.

– И как только вы умудряетесь писать так ровно?

Молчание.

– Напишите вашей сестре, как я рада тому, что она все увереннее чувствует себя за арфой, и добавьте, что я в жутком восторге от ее очаровательного оформления стола и что он, несомненно, лучше, чем у мисс Грантли.

– Вы позволите мне упомянуть о ваших восторгах чуть позже? Сейчас для них в этой части письма места нет.

– О, это совсем неважно! Я ведь увижусь с ней в январе. А вы всегда пишите ей такие очаровательные и длинные письма, мистер Дарси?

– Да, почти все они длинные; но что касается их очарования, то не мне об этом судить.

– Я просто уверена в том, что человек, который с легкостью пишет такие большие письма, не может не иметь очаровательного стиля.

– Кэролайн, боюсь, для Дарси это не комплимент, – перебил ее Бингли, – потому что он пишет вовсе не легко. Он слишком образован, поэтому предпочитает слова как минимум из четырех слогов. Правда, Дарси?

– Не спорю, мой стиль заметно отличается от твоего.

– О! – воскликнула мисс Бингли. – Чарльз действительно пишет настолько небрежно, что трудно себе даже представить. Он забыл половину того, чему его в свое время учили, а остальное сокращает вдвое.

– Просто мысли мои несутся с такой скоростью, что я не успеваю изложить их на бумаге. Именно поэтому моим адресатам порой кажется, что в этих письмах вообще нет ни одной мысли.

– Ваша скромность, мистер Бингли, – вступила в беседу Элизабет, – способна обезоружить любого оппонента.

– Ничто так не вводит в заблуждение, – заметил Дарси, – как видимая скромность. А ведь зачастую это всего лишь вопрос несовершенного образа мыслей, а иногда и косвенного хвастовства.

– И к какому из этих грехов ты причисляешь мой нынешний маленький всплеск скромности?

– К последнему, потому что ты гордишься своими недостатками в эпистолярном жанре. Тебе кажется, что они происходят от стремительности мысли и небрежности изложения, кои, в твоем понимании, если и не представляют собой ценности, то уж наверняка интересны. Талантом скорого исполнения гордятся, как правило, те, кто нисколько не тревожится о совершенстве своего результата. Когда нынче утром ты сказал миссис Беннет о том, что если надумаешь покинуть Незерфилд, то соберешься за пять минут, ты, скорее всего, счел это высказывание панегириком в свой адрес, своего рода похвалой самому себе. И тем не менее я не вижу никакой добродетели в такой спешке, поскольку, наверняка, многие твои дела окажутся незавершенными, и от этого ни ты, ни кто-либо другой не будете счастливы.

– Нет! – воскликнул Бингли. – Это уже слишком – помнить вечером все те глупости, которые я говорил с утра. И все же, клянусь честью, я свято верил в тот момент, что слова мои правдивы. По крайней мере, меня нельзя упрекнуть в том, что я просто хотел покрасоваться перед дамами.

– Наверное, так оно и было. Но при этом я не сомневаюсь и в том, что ты едва ли покинешь это место в описанной тобой поспешности. Твое поведение в полной мере будет зависеть лишь от удачи, как это бывает со всеми остальными людьми; и, если бы ты, седлая коня, неожиданно встретил друга, который попросил бы тебя остаться до конца недели, ты определенно выполнил бы его просьбу и, чего доброго, задержался бы на целый месяц.

– Этим вы только доказываете, – заметила Элизабет, – что мистер Бингли несправедлив к собственному характеру. И сейчас вы заставили его красоваться в гораздо большей степени, чем нынче утром он сделал это сам.

– Я безмерно вам благодарен, – заявил Бингли, – за то, что вы исхитряетесь превратить упреки Дарси в комплимент моему характеру. Однако, боюсь, вы перевели разговор в то русло, которое вряд ли входило в планы этого джентльмена, потому что теперь он обязан думать обо мне лучше, так как я, согласно его собственным предположениям, не откажу тому другу и не унесусь прочь сломя голову.

– Может быть, мистер Дарси считает, что поспешность вашего начального намерения искупается лишь вашим упрямством?

– Господи, я уже совсем ничего не понимаю; и поэтому пускай Дарси сам скажет, что он об этом думает.

– Похоже, ты хочешь, чтобы я объяснился в том, что ты сам приписываешь мне, но что лично я ни в коей мере не имел в виду. Однако, если согласиться с тем, что я только что услышал, следует помнить, и особенно вам, мисс Беннет, что друг, который попросит Бингли вернуться домой, разрушит его планы просто из прихоти, без каких-либо доводов.

– Готовность поддаться на такие уговоры друга едва ли является добродетелью.

– А готовность уступить без убеждения – тем более.

– Мне кажется, мистер Дарси, что вы совершенно отказываете мистеру Бингли в банальном чувстве дружеской привязанности. Забота о друге часто заставляет нас охотно поддаваться на уговоры и при этом не ждать никаких аргументов. Сейчас я не говорю о той ситуации, которую вы обрисовали мистеру Бингли. Разумеется, мы можем подождать, пока не придут желаемые обстоятельства, чтобы более предметно обсудить происшедшее. Но в целом, в самой обычной ситуации, когда мы имеем двоих друзей, один из которых без особой причины желает, чтобы второй изменил свое решение, неужели поведение друга, согласившегося с близким ему человеком без излишних уговоров, покажется вам неприемлемым?

– Не будет ли с нашей стороны разумнее, прежде чем продолжить эту дискуссию, сразу же как можно точнее определить степень важности того решения, которое предположительно подлежит пересмотру, а также степень близости между обеими сторонами?

– Несомненно! – воскликнул Бингли. – Давайте выслушаем все подробности, не упуская при этом ни одной мелочи, даже роста и телосложения тех друзей, поскольку это придаст нашему спору не только предметность, но и определенную весомость. К примеру, если бы Дарси не был таким высоким и крупным молодым человеком, я не уделял бы ему и половины того внимания, которым он пользуется. Уверяю вас, никто не внушает мне такого благоговейного страха, как Дарси. Особенно это заметно в определенных местах и при определенных обстоятельствах – в его доме, например, а еще по воскресеньям вечером, когда ему нечем себя занять.

Мистер Дарси улыбнулся; но Элизабет почему-то была уверена, что, несмотря на эту улыбку, он задет; и поэтому собственную усмешку девушка сдержала. Мисс Бингли вяло запротестовала против такого пренебрежения, одновременно увещевая своего брата прекратить нести чушь.

– Я понимаю, чего ты добиваешься, Бингли, – сощурился его друг. – Тебе не нравится этот спор, и ты хочешь его замять.

– Может, и так. Все споры слишком похожи на конфликт. Если ты и мисс Беннет отложите обмен мнениями и подождете, пока я выйду из комнаты, я буду вам за это очень признателен. Тогда уже вы сможете судачить о чем угодно.

– Ваша просьба едва ли потребует от меня существенных жертв, а у мистера Дарси появится возможность закончить свое письмо.