Анатомия Меланхолии - Роберт Бёртон Страница 11

желая оградить своего героя Робинзона Крузо от общественных бед и нравственных пороков, поместил его на необитаемый остров, а в качестве моральной опоры и утешения оставил ему одну-единственную книгу, но это была книга книг — Библия. Дефо считал, что этого вполне достаточно. Почти сто пятьдесят лет спустя Жан-Жак Руссо, излагая идеальную систему воспитания человека, тоже поместил своего героя Эмиля в полном уединении на лоне природы, а из всех созданных человечеством книг счел необходимым оставить ему только две — все ту же Библию и «Приключения Робинзона Крузо». Значение книги Бертона в духовном становлении человечества даже отдаленно не сопоставимо с книгой Дефо, а равнять ее с Библией было бы просто кощунством, но обреченному на длительное одиночество любознательному человеку книга Бертона пришлась бы весьма кстати как богатейший источник разнообразной и любопытной информации, а также как повод для размышлений и самопознания. И в этом смысле, думается, она и сегодня не утратила своего значения.

А.Г. Ингер

Предуведомление переводчика

Прежде чем читатель обратится непосредственно к самому тексту книги Бертона, считаю необходимым объясниться по поводу тех соображений, которыми я руководствовался, представляя ее текст и весь научный аппарат именно так, а не иначе. Дело в том, что в различных изданиях «Анатомии Меланхолии» все это делается едва ли не каждый раз по-своему, и мне предстояло либо отдать предпочтение одному из уже существующих вариантов, либо же выбрать свой путь, отличный от других. Трудность такого выбора определяется сложностью и необычностью самого текста книги. Первоначально Бертон хотел написать ее всю на латыни, о чем он и сам сообщает в предисловии. Это и не удивительно — латынь была международным языком эпохи Возрождения, единым языком «республики гуманистов», и тот, кто был достаточно честолюбив, чтобы добиваться «гражданства» в этом избранном кругу, писал, конечно, на латыни, тем более что, как мы уже отмечали в предисловии, «Опыты» Монтеня и Бэкона, служившие для Бертона образцом, были переизданы и в латинском переводе. Этому, однако, воспротивились издатели книги, опасавшиеся, что публикация на латыни скажется на ее продаже, и в итоге Бертон уступил. Его книга написана на английском языке, притом удивительно многообразном по лексике (он отнюдь не гнушается разговорной речью, бытовыми прозаизмами, народными речениями, поговорками); интонация, манера общения с читателем постоянно меняются в зависимости от характера содержания главы (или, лучше сказать, данного очерка, эссе). При этом текст книги насыщен огромным количеством цитат, подчас кажется, что она только из них и состоит, подавляющее их большинство почерпнуто из книг, написанных на латыни (это прежде всего античные источники — не только римские, но и греческие, которые в эпоху Бертона преимущественно издавались в латинских переводах), на этом же языке издавались все новые книги не только филологов-гуманистов, но и специалистов в других отраслях знаний, а Бертон, как установлено, иных языков не знал. Эти бесчисленные цитаты он приводит либо в своем английском переводе или пересказе, либо на латыни и тогда в одних случаях дает рядом свой перевод, а в других — обходится без него. Помимо этого, в книге множество стихотворных цитат, особенно из античной поэзии, и они точно так же часто даны без английского перевода, а если Бертон его и приводит, то часто в весьма неадекватном виде — как в отношении содержания, так и в отношении стихотворных размеров.

Как тут следовало поступить и какой текстологический вариант предпочесть? В издании «Анатомии Меланхолии», осуществленном Флойдом Деллом и Полом Джордан-Смитом[25], в целях популяризации книги, дабы она не отпугивала неискушенного читателя чрезмерной наукообразностью, вся латынь полностью изъята, а текст сокращен; это было первое американское издание, теперь оно вызывает нередко отрицательную или ироническую оценку, однако у него были свои достоинства: издатели впервые попытались составить аннотированный именной указатель авторов цитируемых Бертоном книг, дать подлинное написание имен (поскольку у Бертона они даны в латинизированном варианте, подчас весьма далеком от реального), указать национальность авторов, даты их жизни или хотя бы обозначить век и назвать их сочинения или область научных интересов. Правда, десятки имен в этом указателе пропущены, в нем огромное количество неточностей и ошибок, но все же он нередко служил мне первоначальным ориентиром при составлении комментариев.

Самым авторитетным изданием книги Бертона в отношении редактуры текста долгое время считали «Анатомию Меланхолии», напечатанную в 1893 году преподобным А. Шиллето, это издание затем неоднократно перепечатывали в том же варианте, пока в начале XX века филолог Эдуард Бенсли не внес в него много исправлений и не устранил явные ошибки; он опубликовал свои коррективы в двадцати девяти статьях преимущественно в девятой и десятой сериях филологического журнала «Notes and Queries» за 1903–1910 годы (читателю надобно иметь в виду, что рукописного оригинала «Анатомии Меланхолии» не существует). Сам Бертон был достаточно беззаботен в отношении корректур — в каждое из пяти прижизненных изданий он вносил многочисленные дополнения в связи с прочитанными им в промежутках между ними новыми книгами (они появились даже в шестом — посмертном!), нисколько не заботясь о том, чтобы сверить новый вариант с предыдущим и согласовать их. Свои первые публикации переводов фрагментов из книги Бертона я начал, опираясь на указанные ниже издания, но главным образом на английское издание, учитывавшее опыт предшественников и коррективы Бенсли, — я имею в виду достаточно авторитетное и в то же время популярное массовое издание, предпринятое Холбруком Джонсоном для «Everyman Library» и впервые появившееся в 1932 году; с тех пор оно неоднократно переиздавалось вплоть до 1972 года; им я первоначально главным образом и пользовался, хотя и оно, признаюсь, не вполне меня удовлетворяло. В нем латынь восстановлена в основном тексте (и рядом, там, где у Бертона нет перевода, дан перевод — и стихотворный, и прозаический), а имена цитируемых авторов даны в латинизированном варианте, как и у Бертона.

Однако я не упомянул еще об одной особенности текста «Анатомии Меланхолии» — Бертон сам сопровождает его обильными комментариями, расположенными по обычаю того времени на полях каждой страницы, то есть так называемыми маргиналиями; они, за редким исключением, почти полностью латинские. В американском издании они начисто отсутствуют, в других — издатели не решались на такую вивисекцию, однако давали их без перевода, без всяких собственных пояснений и даже не на той странице, к которой они относятся, а в самом конце каждой части или тома, то есть практически отделив их от текста; так поступил и Холбрук Джексон; мало того — они даны и у него без всякого перевода и