Кнут Гамсун - Бенони Страница 12

— Нет, я просто слышал про вас. Люди мне посоветовали идти к вам.

— А звать тебя как?

— Свен Юхан Чельсен. Я пришёл из города, я там одно время был сторожем, поэтому люди кличут меня просто Свен-Сторож. А так-то я родом с юга.

— А ко мне вы зачем пожаловали?

Бенони не очень твёрдо себе представлял, что такое «сторож», и на всякий случай начал говорить пришельцу «вы».

— А затем, что все как один говорили мне, чтоб я шёл к Хартвигсену. Мне нужна работа и нужны деньги. Не ходи сразу к Маку, говорили люди, иди лучше к Хартвигсену, а уж он похлопочет за тебя перед Маком.

— Выходит, у Мака ты ещё не был?

— Нет.

Бенони возгордился и почувствовал себя польщённым. Вот, значит, как говорят люди: «Ступай к Хартвигсену, тогда получишь работу у Мака».

— Я не тот человек, который может замолвить хоть маленькое словечко перед Маком, но что-нибудь мы всё-таки придумаем. Ты как сюда попал?

— Пешком. Пришёл своим ходом. У меня есть алмаз, видите? Я режу стёкла. Я прихватил с собой из города целый ящик стекла, ходил по людям, резал стёкла для окон. Но потом стекло кончилось.

Человек улыбнулся, и Бенони тоже улыбнулся.

— Это ведь не настоящая работа, — сказал Бенони.

— Но у меня был мой алмаз, я нашёл его на улице как-то ночью, когда был сторожем. А потом решил использовать.

— И стекло, говоришь, кончилось?

— Я последний кусочек ночью израсходовал. Маленький домик недалеко от вашего посёлка, там ещё в дверях вырезано сердечко. Вот туда я и вставил стекло.

Бенони засмеялся.

— Ты, значит, вставил стекло в это самое?..

— Ну, для времяпрепровождения. Луна стояла полная. Хотелось что-нибудь придумать. Я, значит, вырезал стекло и хорошенько закрепил его замазкой. Сдаётся мне, что это было у школьного учителя.

— Ха-ха-ха! — во всё горло загоготал Бенони. — Теперь он, поди, думает, что это была нечистая сила.

Незнакомец смеялся вместе с ним, потом зябко поёжился и сказал:

— А уж дальше стало так холодно, что я пошёл и постучал к вам. Я всю ночь провёл на дворе. Когда я вчера вечером пришёл сюда, уже всё было заперто.

— Я был в гостях у Мака, — просветил его Бенони. — Тебе бы к полночи быть здесь, я как раз тогда вернулся из гостей.

— Вот я и пошёл к маленькому домику. Можно, я затоплю печь?

— Не стоит тебе возиться, я сам затоплю...

— Лежите! Лежите! — И начал растапливать. Эдакий сумасброд! Бенони рассказал ему, что обычно такую работу делает его служанка, но она ещё до сих пор не пришла.

— Котёл поставить на огонь? — спросил Свен.

— А сможешь? Она вообще-то должна прийти с минуты на минуту.

И Свен поставил на огонь котелок, а когда вода закипела, засыпал в неё две порции намолотого кофе из мельницы.

— Не экономь на зёрнах, — сказал Бенони.

Когда в комнате стало тепло, он поднялся с постели и принёс кой-какую еду. Потом он надумал доказать незнакомцу, что тот попал к образованному человеку, и потому начал усиленно намываться. А завершив омовение, поставил на стол водочку. Они вместе поели и выпили, и Бенони было очень даже занятно слушать рассказы этого чертяки Свена. Весёлый получился завтрак.

А тем временем пришла служанка. Бенони и ей поднёс рюмочку в честь Рождества и сказал, чтобы она поблагодарила незнакомца за помощь.

— Разогрей-ка воды для умывания.

— Для меня? Так я уже умылся, — сказал Свен-Сторож. — Я умылся в лесу и только после этого пришёл к вам. Я умылся снегом.

— А чем же господин утирался? — спросила служанка.

— А рукавом от куртки.

— Здорово!

— А волосы я расчесал сухой сосновой шишкой.

— Вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное? — вскричала служанка, обращаясь к Бенони.

Пришелец развеселил Бенони с первой же минуты, а то, что он без стеснения рассказал о своих тяжёлых обстоятельствах, тоже говорило в его пользу. Значит, он не из надутых толстосумов, которые позвякивают серебром в кармане и способны выставить на посмешище самого Бенони. К тому же этот Свен, простая душа, так признателен за всё и так рассыпается в благодарностях. Бенони велел ему не экономить на кофейных зёрнах, Свен ответил: «Да, да, я уж вижу, что попал к человеку с достатком».

А когда Бенони пообещал отвести его к Маку и там замолвить за него словечко, Свен, выразив сперва великую благодарность, ответил, что именно это и предсказывали ему все, с кем он ни разговаривал.

— А уж коли Мак не захочет тебя взять, я и сам тебя возьму.

Дело было ранним утром, вдобавок Бенони пропустил две рюмочки, так что доброта била из него ключом. Поэтому он продолжал:

— Уж коль на то пошло, мне, может, надо не меньше людей, чем Маку.

Тут Бенони и сам понял, что его занесло, и поспешил исправиться:

— Вон висит мой невод. Если придёт сельдь, мне понадобится по меньшей мере ещё тридцать рук.

— А на Лофотены вы не собираетесь? — спросил Свен.

Бенони вздрогнул. Пришелец, оказывается, знает даже и о том, что он должен вести галеас и загрузить товаром три судна. Поэтому ответил он коротко:

— Если я надумаю сходить на Лофотены, я возьму тебя с собой.

X

Бенони ушёл к Лофотенам, все рыбаки ушли к Лофотенам, в посёлке совсем не осталось мужчин. Бенони повёл галеас и, как и обещался, взял Свена в свою команду. И обе шхуны Мака тоже вышли в путь, одну повёл Виллатс-Грузчик, другую Уле-Мужик. Возле Сирилунна теперь покачиваются на волнах несколько четырёхвесельных шлюпок, да один катерок лежит на внешнем рейде — для связи с почтовым пароходом.

Бенони наскоро попрощался с Розой — надо было уладить так много дел и за всем приглядеть накануне отплытия, что он только и успел сказать ей «счастливо оставаться» и пообещал хранить верность до самой смерти. А ещё он успел обернуться и крикнуть, что непременно купит ей золотое колечко и золотой крестик. И галеас двинулся по волнам, а Роза стояла у одного из окошек Сирилунна и глядела ему вслед. Но спустя полчаса вполне можно было предположить, что это не человек стоит у окна, а вывешено чьё-то платье.

На суше у Мака в Сирилунне всё оставалось по-старому, зато в доме у пономаря Арентсена февральским днём случилось кое-что новое, а именно, вернулся домой сын, знаток законов. Наконец он завершил ученье. Руки у него при этом были до того белые, а на голове осталось так мало волос, что люди сразу поняли, как глубоко он проник в науку, и воспылали к нему великим уважением. Ему выделили в доме жилую комнату и контору, и он приготовился вести дела на новый, открытый лад, чтобы никто впредь не страдал годами от несправедливости и чтобы всякий мог сразу осуществить своё законное право. Словом, в этом приходе его ждал непочатый край работы, уж больно крут был старый ленсман.

И обедневшим старикам родителям теперь тоже будет хорошо: всю свою долгую жизнь они выбивались из сил, не зная роздыху. Шестеро первых детей, вместе взятые, не стоили им столько, сколько стоил седьмой, младший, надежда всей семьи, юрист. Как же они надрывались ради него, экономили на еде и на одежде, расходовали последние гроши, брали взаймы — под залог; и вот мальчик вернулся домой, чтобы воздать им за все лишения. На дверях конторы красовалось теперь его имя, а под именем были указаны часы, когда его можно застать.

А пока суд да дело, молодой Николай Арентсен слонялся по дорогам, навещал соседей и со всеми приветливо раскланивался, чтоб не сочли его высокомерным. Вообще-то он был забавник, казался добродушным и легкомысленным, говорил весёлые речи. Наведывался он и в церковь, где свёл много знакомств, но поскольку из всего взрослого населения об эту пору оставались дома только женщины, никто так и не пришёл к нему в приёмные часы. Надо было дожидаться весны, когда вернутся рыбаки. А до того времени в городке, кстати сказать, и денег-то не было.

Однажды молодой Арентсен забрёл в Сирилунн. Он надолго задержался во дворе, стоял, разглядывая голубей и насвистывая им всякие мелодии. И раз всё это происходило прямо перед окнами жилого дома, его могли видеть и Мак, и Роза Барфуд. Затем он вошёл, но шапку из-за своей лысины снимать не стал, пока не оказался в комнате.

— Добро пожаловать в родные края после учения! — любезно приветствовал его Мак. Он и дальше называл его Николаем, как родной отец.

Потолковали о том о сём. И хотя здесь же была Роза, его прежняя возлюбленная, как говорили люди, он держался не более торжественно, чем обычно, и болтал весело и непринуждённо, как всегда. Когда Мак спросил его о планах на будущее, он ответил, что никаких планов у него, собственно, нет, вернее, есть только один план: сидеть в родительском доме и ждать, когда к нему пожалуют перессорившиеся люди. «Люди должны по своему почину приходить ко мне и заводить тяжбы друг против друга», — сказал он. Роза, хорошо его знавшая, чуть улыбнулась, хотя в глубине души ей было обидно, что даже её помолвка не сделала его хоть немного серьёзнее.