Марк Твен - Том 4. Приключения Тома Сойера. Жизнь на Миссисипи Страница 12

Но молодое сердце упруго и не может долго оставаться сжатым и стесненным. Скоро Том начал как-то незаметно возвращаться к мыслям о земной жизни. Что, если б взять да и убежать неизвестно куда? Что, если б уехать – далеко-далеко, в неведомые заморские страны, и больше никогда не возвращаться! Вот что бы она тогда запела! Ему в голову опять пришла мысль сделаться клоуном, но на этот раз она внушила только отвращение. Легкомыслие, шутки, пестрое трико – все это казалось оскорблением его душе, воспарившей в эмпиреи. Нет, лучше он пойдет на войну и вернется через много-много лет, весь изрубленный в боях, овеянный славой. Нет, еще лучше, он уйдет к индейцам, будет охотиться на буйволов, вступит на военную тропу, где-нибудь там, в горах или в девственных прериях Дальнего Запада, и когда-нибудь в будущем вернется великим вождем, весь утыканный орлиными перьями, страшно размалеванный, и в какое-нибудь мирное летнее утро ворвется в воскресную школу с диким военным кличем, от которого кровь стынет в жилах, так что у всех его товарищей глаза лопнут от зависти. Впрочем, нет, найдется кое-что и почище. Он сделается пиратом! Вот именно! Теперь будущее стало ему ясно; оно развернулось перед ним, сияя ослепительным блеском. Его имя прогремит на весь мир и заставит людей трепетать! Он будет со славой носиться по бурным морям и океанам на своем длинном, узком черном корабле под названием «Дух бури», и наводящий ужас черный флаг будет развеваться на носу! И вот, в зените своей славы, он вдруг появится в родном городе и войдет в церковь, загорелый и обветренный, в черном бархатном камзоле и штанах, в больших сапогах с отворотами, с алым шарфом на шее, с пистолетами за поясом и ржавым от крови тесаком на перевязи, в шляпе с развевающимися перьями, под развернутым черным флагом с черепом и перекрещенными костями, – и, замирая от восторга, услышит шепот: «Это знаменитый пират Том Сойер! Черный Мститель Испанских морей! « Да, решено; он избрал свой жизненный путь. Он бежит из дому и начнет новую жизнь. Завтра же утром. Значит, готовиться надо уже сейчас. Надо собрать все свое имущество. Он подошел к гнилому стволу, который лежал поблизости, и ножиком начал копать под ним землю. Скоро ножик ударился о дерево, и по стуку слышно было, что там пустота. Том запустил руку в яму и нараспев произнес такой заговор:

– Чего тут не было, пускай появится! Что тут лежало, пускай останется.

Потом он разгреб землю руками: показалась сосновая щепка. Он ее вытащил, и открылся уютный маленький тайник, где дно я стенки были сделаны из щепок. Там лежал один шарик. Удивлению Тома не было границ! Он растерянно почесал затылок и сказал:

– Ну, это уж совсем никуда не годится!

Рассердившись, он забросил шарик подальше и остановился в раздумье. Дело в том, что он вместе с другими мальчиками надеялся на одно поверье, как на каменную гору, а оно его подвело. Если зарыть в землю шарик, прочитав при этом какой полагается заговор, то через две недели вместе с ним отыщутся все шарики, которые ты потерял, как бы далеко друг от друга они ни лежали. И оказалось, что все это вранье, даже и толковать не о чем. Все, во что верил Том, поколебалось до основания. Он много раз слыхал, что другим это удавалось, и ни разу не слыхал, чтобы кому-нибудь не удалось. Ему и в голову не пришло, что всякий раз, как он сам пробовал эту штуку, он никак не мог найти свой тайник. Некоторое время он ломал голову над этой задачей и наконец подумал, что тут, наверно, замешалась какая-нибудь ведьма и все испортила. Он решил, что надо это проверить; поискал кругом и нашел в песке маленькую воронку. Он лег на землю, приставив губы к ямке и позвал:

– Лев, лев, скажи мне, что я хочу знать! Лев, лев, скажи мне, что я хочу знать!

Песок зашевелился, на одну секунду показался маленький черный муравьиный лев и в испуге нырнул обратно в ямку.

– Боится сказать! Ну так и есть, это ведьма наколдовала! Так я и знал.

Ему было хорошо известно, что с ведьмами сладить трудно, не стоит даже и пробовать, и он махнул рукой на это дело. Однако он подумал, что, пожалуй, стоило бы отыскать шарик, который он забросил, и терпеливо принялся за розыски. Но найти шарик не мог. Тогда он вернулся к тайнику, стал на то самое место, с которого бросал шарик, вынул из кармана второй шарив и бросил его в том же направлении, приговаривая:

– Брат, ступай ищи брата!

Он заметил, куда упал шарик, побежал туда и стал искать. Должно быть, шарик упал слишком близко или слишком далеко. Том проделал то же самое еще два раза. Последняя проба удалась: шарики лежали в двух шагах друг от друга.

Как раз в эту минуту под зелеными сводами леса послышался слабый звук жестяной игрушечной трубы. Том сбросил куртку и штаны, сделал из подтяжек пояс, разгреб хворост за поваленным деревом и обнаружил там самодельный лук и стрелы, деревянный меч и жестяную трубу; в один миг он подхватил все эти вещи и пустился бежать, босиком, в развевающейся рубашке.

Скоро он остановился под высоким вязом, продудел ответный сигнал, а потом, приподнявшись на цыпочки, стал что-то осторожно высматривать из-за дерева. Он сказал предостерегающе своим воображаемым товарищам:

– Стойте, молодцы! Не показывайтесь из засады, пока я не протрублю!

Из леса вышел Джо Гарпер, в таком же воздушном одеянии и так же богато вооруженный, как и Том. Том окликнул его:

– Стой! Кто смеет ходить в Шервудский лес без моего дозволения?

– Гай Гисборн не нуждается ни в чьем дозволении. А ты кто таков, что… что…

– …смеешь держать такую речь? – подсказал Том: они говорили «по книжке» наизусть.

– Кто ты таков, что смеешь держать такую речь?

– Кто я? – Робин Гуд, и твой презренный труп скоро это узнает.

– Так ты и вправду этот славный разбойник? Что ж, я буду рад сразиться с тобой, – решим, кому быть хозяином дорог в этом веселом лесу. Нападай!

Они схватились за деревянные мечи, подбросав остальные доспехи на землю, стали в оборонительную позицию, нога к ноге, и начали серьезный, обдуманный поединок, по всем правилам искусства: два удара вверх, два вниз. Вдруг Том сказал:

– А теперь, если ты понял, в чем штука, валяй поживей!

И они начали «валять» с таким усердием, что совсем запыхались и взмокли.

Наконец Том крикнул:

– Падай! Да падай же! Чего же ты не падаешь?

– Не хочу! А чего ты сам не падаешь? Тебе больше досталось.

– Что ж такого, это еще ничего не значит. Не могу же я падать, когда в книжке этого нет. В книге сказано: «И тогда одним мощным ударом в спину он сразил злополучного Гая Гисборна». Ты должен повернуться, и я тогда ударю тебя по спине.

С авторитетом книги спорить не приходилось, поэтому Джо Гарпер подставил спину, получил удар и упал.

– А теперь, – сказал Джо, вставая, – давай я тебя убью. А то будет не по чести.

– Нет, это не годится; в книжке этого нет.

– Ну, знаешь, это просто свинство, больше ничего.

– Ладно, Джо, ты будешь монахом Тэком или сыном мельника и изобьешь меня дубиной; или я буду шериф Ноттингемский, а ты станешь Робин Гудом и убьешь меня.

Оба остались довольные таким решением, и все эти подвиги были совершены. После чего Том снова сделался Робин Гудом, и монахиня-предательница не перевязала его рану, чтобы он истек кровью. И наконец Джо, изображая целую шайку осиротелых разбойников и горько рыдая, оттащил его прочь, вложил лук и стрелы в его слабеющие руки, и Том произнес: «Куда упадет эта стрела, там и похороните бедного Робин Гуда под зеленым деревом». Потом он пустил стрелу, откинулся на спину и умер бы, если б не угодил в крапиву, после чего вскочил на ноги довольно живо для покойника.

Мальчики оделись, спрятали оружие и пошли домой, сокрушаясь о том, что на свете больше нет разбойников, и раздумывая, чем же может вознаградить их современная цивилизация за такую потерю. Они говорили друг другу, что скорее согласились бы сделаться на один год разбойниками в Шервудском лесу, чем президентами Соединенных Штатов на всю жизнь.

Глава IX

В этот вечер, как и всегда, Тома и Сида отослали спать в половине десятого. Они помолились на ночь, и Сид скоро уснул. Том лежал с открытыми глазами и ждал сигнала, весь дрожа от нетерпения. Когда ему уже начало казаться, что вотвот забрезжит рассвет, он услышал, как часы пробили десять! Горе, да и только! Ворочаться и метаться, как ему хотелось, он не мог, опасаясь разбудить Сида. И он лежал смирно, глазея в темноту. Его окружала гнетущая тишина. Мало-помалу из этой тишины начали выделяться самые незначительные, едва заметные звуки. Стало слышно тиканье часов. Старые балки начали таинственно потрескивать. Чуть-чуть поскрипывала лестница. Это, должно быть, бродили духи. Мерный, негромкий храп доносился из комнаты тети Полли. А тут еще начал назойливо чирикать сверчок, – а где он сидит, не узнаешь, будь ты хоть семи пядей во лбу. Потом его бросило в дрожь от зловещего тиканья жука-могильщика в стене, рядом с изголовьем кровати, – это значило, что кто-нибудь в доме скоро умрет. Потом ночной ветер донес откуда-то издали вой собаки, а на него едва слышным воем отозвалась другая где-то еще дальше. Том весь измучился от нетерпения. Он был твердо уверен, что время остановилось и началась вечность, и невольно начинал уже дремать; часы пробили одиннадцать, но он этого не слыхал. И тут, когда ему уже стало что-то сниться, к его снам примешалось заунывное мяуканье. В соседнем доме стукнуло окно, и это разбудило Тома. Крик: «Брысь, проклятая!» – и звон пустой бутылки, разбившейся о стенку сарая, прогнали у него последний сон; в одну минуту он оделся, вылез в окно и пополз по крыше пристройки на четвереньках. Он осторожно мяукнул раза два, пока полз; потом спрыгнул на крышу сарая, а оттуда на землю. Гекльберри Финн был уже тут с дохлой кошкой. Мальчики двинулись в путь и пропали во мраке. Через полчаса они уже шагали по колено в траве за кладбищенской оградой.