Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 1 Страница 12

И съ этими пріятными мечтами онъ заснулъ.

Само-собою разумѣется, что миссъ Ребекка Шарпъ, воспрянувъ отъ сна на другой день, прежде всего предложила себѣ вопросъ: придетъ, или нѣтъ, сегодня индійскій набобъ? Ея сердце произнесло утвердительный отвѣтъ, и не ошиблось; мистеръ Джозефъ Седли явился передъ завтракомъ въ радужномъ блескѣ своей мужественной красоты. Такой почести еще ни раза не удостоивался отъ него родительскій домъ на Россель-Скверѣ.

Пришолъ и Джорджъ Осборнъ, прекратившій весьма некстати утреннія занятія миссъ Амеліи, которая писала двѣнадцатое письмо къ одной изъ своихъ подругъ. Ребекка дѣятельно продолжала свою вчерашнюю работу. Когда раздался громовый бой молотка, возвѣщавшій о прибытіи индійского сборщика пошлинъ и податей, мистеръ Осборнъ и Амелія обмѣнялись телеграфическими взглядами, и тутъ же бросили лукаво-многозначительный взоръ на миссъ Ребекку, которая на этотъ разъ дѣйствительно покраснѣла какъ роза, и безмолвно склонилась надъ своей работой. Ея локоны въ это утро были чудо какъ хороши и даже соблазнительны въ нѣкоторомъ смыслѣ. Легко вообразить, какою нѣжною страстью запылало и забилось сердце молодой дѣвушки, когда мистеръ Джозефъ заскрипѣлъ на лѣстницѣ своими гессенскими сапогами, и когда, наконецъ, предсталъ онъ собственной особой въ новомъ жилетѣ и въ чудномъ галстухѣ изъ индійской матеріи первого сорта. Это, можно сказать, была критическая минута для всей компаніи, и мы не знаемъ, почему Амелія испугалась больше всѣхъ,

Самбо, отворившій дверь и доложившій о прибытіи мистера Джозефа, послѣдовалъ за нимъ въ гостиную съ комическою важностью, и представилъ глазамъ изумленной публики два превосходные букета цвѣтовъ, которые, можете вообразить, купилъ никто другой, какъ самъ индійскій набобъ, нарочно ѣздившій за ними на ковентъ-гарденскій рынокъ. Раскланиваясь и расшаркиваясь, мистеръ Джозефъ подошолъ къ молодымъ дѣвушкамъ, и представилъ каждой изъ нихъ по букету.

— Браво, Джой! вскричалъ Осборнъ.

— Благодарю тебя, милый Джозефъ, сказала Амелія, изъявившая готовность поцаловать любезного братца.

Но мистеръ Джой съ непостижимымъ равнодушіемъ отвернулся отъ прелестной сестрицы.

— О, небесные, божественные цвѣты! восклицала миссъ Шарпъ, утопавшая, повидимому, въ океанѣ блаженства.

Она ихъ цаловала, прижимала букетъ къ своему сердцу и, въ припадкѣ умилительной благодарности, возводила взоръ свой къ потолку быть-можетъ, миссъ Ребекка заглянула сперва въ букетъ, и поискала между небесными цвѣтами billet-doux; но этого мы не смѣемъ утверждать заподлино. Записки не было.

— Что, Седли, въ Индіи у васъ не водится обыкновенія разговаривать посредствомъ цвѣтовъ? спросилъ мистеръ Осборнъ.

— Какой вздоръ! отвѣчалъ набобъ, устремивъ гнѣвный взоръ на мистера Осборна. Очень радъ, что вамъ нравятся цвѣты: купилъ ихъ самъ въ магазинѣ жида Надана. Да вотъ еще; Амелія, мой другъ, я купилъ въ то же время чудесный ананасъ, который теперь у Самбо. Вели приготовить изъ него компотъ: чудесное блюдо въ жаркую погоду!

Ребекка обнаружила сильнѣйшее желаніе кушать компотъ изъ ананаса.

Такъ начался разговоръ. обѣщавшій плодовитыя послѣдствія; но неизвѣстно какъ это случилось, только мистеръ Осборнъ незамѣтно вышелъ изъ комнаты, и вслѣдъ за мимъ отправилась Амелія, вѣроятно для того, чтобы самой наблюдать за приготовленіемъ ананасового компота. Джой остался одинъ съ Ребеккой, которая немедленно принялась за свой зеленый кошелекъ; блестящія иголки неуловимо начали скользить между ея тоненькими бѣлыми пальчиками.

— Какую вы без-без-безподобную арію вчера изволили пѣть, несравненная миссъ Шариь! Я, право, чуть не плакалъ, клянусь честью!

Такъ, послѣ продолжительной паузы, открылъ свою рѣчь сборщикъ податей и пошлинъ.

— Я не удивляюсь, сказала Ребекка, у васъ нѣжное чувствительное сердце, мистеръ Джозефъ, и прекрасная душа.

— Я, знаете ли, не спалъ всю ночь; и мнѣ все грезилась ваша пѣсня. Пропойте еще, миссъ Шарпъ, для меня, сдѣлайте милость.

— Нѣтъ, мистеръ Седли, не теперь! сказала Ребекка съ глубокимъ вздохомъ.

— Почему же? Оно бы все равно и теперь.

— Нѣтъ, право… мои нервы нѣсколько разстроены, и ктому же мнѣ надобно поскорѣе кончить работу. Помогите мнѣ, мистеръ Седли, вязать этотъ кошелекъ.

И не спросивъ, какимъ образомъ можетъ быть оказана подобная помощь, мистеръ Джозефъ Седли, сборщикъ податей и пошлинъ Остъ-индской компаніи, сидѣлъ, tкte-à-tкte, съ молодою леди, бросая не нее самые зажигательные взгляды, причемъ его руки машинально бродили по шолковой ткани, дотрогиваясь повременамъ до нѣжныхъ пальчиковъ миссъ Ребекки.

-

Въ этомъ романическомъ положеніи Осборнъ и Амелія застали интересную чету, когда они пришли возвѣстить, что компотъ изъ ананаса дожидается ихъ въ столовой вмѣстѣ съ другими принадлежностями прохладительного завтрака. мистеръ Джой только-что начиналъ постигать организацію шолковыхъ нитей, приспособленныхъ къ вязанію зеленыхъ кошельковъ.

— Сегодня вечеромъ, ma chиre, онъ непремѣнно… вотъ увидишь, сказала Амелія, пожимая руку своей подруги.

«Была не была, я сегодня въ воксалѣ пойду напропалую, чортъ меня побери!» думалъ мистеръ Джозефъ Седли, приготовляясь ѣсть ананасовый компотъ.

ГЛАВА V

Другъ Доббинъ

Неожиданная ссора Коффа съ Доббиномъ и ея послѣдствія надолго останутся въ памяти всѣхъ и каждого, кто имѣлъ счастіе получить воспитаніе въ знаменитомъ пансіонѣ доктора Свшителя. Доббина первоначально кликали здѣсь не иначе какъ Доббинъ-Хорекъ; или Кукушка-Доббинъ, присовокупляя къ этому другіе энергическіе эпитеты весьма замысловатого свойства. Это былъ самый скромный, тихій, чрезвычайно неуклюжій и, повидимому, глупѣйшій изъ всѣхъ молодыхъ джентльменовъ въ учебномъ заведеніи доктора Свиштеля.

Отецъ Доббина былъ мелочнымъ торговцомъ въ Сити, и носился слухъ, вѣроятно справедливый, что онъ выплачивалъ за своего сына натурой, а не деньгами, представляя доктору Свиштелю каждую треть, по системѣ взаимного соглашенія, потребное количество сахара, сальныхъ и стеариновыхъ свѣчь, душистого мыла, чая, изюма, чернослива и другихъ полезныхъ лакомствъ, необходимыхъ для десерта и приготовленія смачныхъ пуддинговъ. Въ воздаяніе за всѣ эти блага, юный Доббинъ пользовался привилегіей занимать между соучениками послѣднее мѣсто въ классѣ, гдѣ сидѣлъ онъ въ своихъ плебейскихъ штанахъ и сизой курткѣ, выставляя на показъ свой дюжія, огромныя кости. То былъ страшный, роковой день для юного питомца, когда одинъ изъ юнѣйшихъ, бѣгавшій въ городъ за секретной покупкой пряниковъ и коврижекъ, принесъ своимъ товарищамъ неожиданно радостную вѣсть, что онъ видѣлъ собственными глазами у докторского анбара неуклюжую, зеленую фуру, откуда выгружались товары мѣщанина Доббина, сахарника и маслобоя, торгующаго въ Сити, на Великорѣцкой улицѣ, въ лавкѣ подъ нумеромъ такимъ-то.

Съ этой поры юный Доббинъ не имѣлъ уже покоя въ пансіонѣ доктора Свиштеля. Шутки и насмѣшки посыпались на него мелкой и крупной дробью безъ всякого милосердія и пощады.

— Доббинъ, душа моя, кукушечка-Доббинъ, говорилъ одинъ острякъ, въ нынѣшнихъ газетахъ я вычиталъ пріятную новость для тебя. Сахаръ станутъ дѣлать изъ жолтой глины, и отецъ твой будетъ тузъ.

Другой предлагалъ своимъ товарищамъ рѣшить математическую задачу слѣдующаго рода:

— Если фунтъ сальныхъ свѣчъ стоитъ, по нынѣшней цѣнѣ, семь пенсовъ съ половиной, то во сколько можно оцѣнить пѣтуха-Доббина.

Всѣ эти остроты; по обыкновенію, сопровождались громкимъ смѣхомъ со стороны дѣйствительныхъ джентльменовъ, смотрѣвшихъ свысока на торговлю сахаромъ и сальными свѣчами.

— Вѣдь и твой отецъ, Осборнъ, тоже купецъ, замѣтилъ Доббинъ, въ частной аудіенціи, черномазому мальчишкѣ, который накликалъ на него всю эту бурю.

— Неправда. Мой отецъ джентльменъ, и у него есть собственная карета! горделиво отвѣчалъ Осборнъ, бросивъ презрительный взглядъ на товарища.

Такимъ образомъ, мистеръ Вилльямъ Доббинъ оставался одинокимъ въ кругу рѣзвыхъ мальчишекъ, и велъ вообще горемычную жизнь. Въ рекреаціонные часы; когда весь пансіонъ предавался беззаботному разгулу на докторскомъ дворѣ, отверженный юноша забивался въ уединенный уголокъ, и соболѣзновалъ на-досугѣ о своей злосчастной судьбѣ. Надобно отдать справедливость: наши англійскія школы, преимущественно тѣ, на которыя правительство не имѣетъ непосредственного вліянія, пропитаны злополучнымъ духомъ, и я не знаю въ Европѣ ни одной страны, которая въ этомъ отношеніи могла бы поверстаться съ великобританскимъ королевствомъ. Кто изъ насъ не вспоминаетъ съ замираніемъ сердца о болѣзненно-горестныхъ часахъ, проведенныхъ на школьной скамейкѣ? Кто въ свое время не терпѣлъ нравственной пытки надъ этой негодной латынью, которою, Аллахъ вѣдаетъ ради какихъ причинъ, забиваютъ намъ голову чуть ли не отъ пелёнокъ?