Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах.Том 1 Страница 13

Несколько лет подряд Твен диктовал воспоминания о прошлом и заметки о событиях современности, составившие то, что теперь обычно называют его «Автобиографией». Он прерывал рассказ о счастливых днях раннего детства на ферме дяди Кворлза, чтобы излить желчь по поводу нового преступления американских милитаристов, хладнокровно уничтожавших филиппинские племена.

Писатель касался не только сфер внешней политики. С недоброй усмешкой писал Твен об упражнениях мультимиллионера Джона Д. Рокфеллера-младшего по части толкования библии. Он создал убийственный портрет американского сенатора Кларка, пустослова и мошенника, а также людей, подхалимничающих перед Кларком и ему подобными. Если политиканы и капиталисты периода «позолоченного века», подобные Джею Гулду, подорвали, как говорит Твен, «высокие моральные принципы», то в XX веке их последователи — кларки, гугенгеймы и другие — умудрились «сгноить всю постройку от крыши до погреба и расшатать ее так, что уже, видимо, никакой ремонт не поможет».

Мысль о том, что создавшееся в Америке положение невозможно исправить при помощи «ремонта», Твен повторяет настойчиво, упорно. Показательны его полные трагизма письма друзьям: священнику Твичелю, Гоуэлсу и другим.

Только тогда, когда увидят свет сотни еще не известных писем и десятки ненапечатанных произведений Твена, в которых он осуждал «свой век, свою страну, человеческую породу» (так пишет консервативный биограф Кеннет Эндрюз, имевший доступ к некоторым его неопубликованным рукописям), только тогда в полной мере раскроются перед миром тайники сознания писателя. Но и те письма, которые уже появились в печати, позволяют получить представление о глубине отчаяния, охватывавшего Твена. Видимо, не зря в своих ответных письмах Твичель испуганно упрашивал его отказаться от «ужасных еретических мыслей», прятать их от всех и уж во всяком случае не обнародовать их в печати.

В одном письме начала века Твен, подводя итоги всем своим раздумьям о смысле буржуазного прогресса, резко осуждает его с этической и социальной точки зрения. «ХІХ век добился прогресса… гигантского прогресса! — восклицает он. — Но в чем? В создании материальных ценностей. Крупные успехи… которые увеличивают благосостояние многих и делают жизнь более трудной для не меньшего числа людей. Но стало ли на свете больше справедливости? Можно ли это утверждать? Думаю, что нет… Высочайшим идеалом сделались деньги. Жажда денег существовала всегда, но до нашего времени не было… такого безумия, такого сумасшествия. Эта жажда денег привела к загниванию целых наций, она сделала их жестокими, убогими, бездушными, бесчестными, превратила их в угнетателей».

В «Деревенских жителях 1840-1843» (это неопубликованное произведение, из которого читателям известны только отдельные отрывки, было написано Твеном, по-видимому, в самом конце его жизни) Твен говорит, что погоня за богатством в Америке, связанная с открытием золота в Калифорнии, породила жестокость и цинизм, столь характерные для современности.

Есть данные, что Твен хотел написать социальную историю США, историю подъема цивилизации в самой сильной, самой богатой капиталистической стране мира. Какова была точка зрения писателя на эту цивилизацию, можно судить по следующим строкам из незаконченной рукописи Твена, приведенным в книге К. Эндрюза «Нук Фарм» (1950): «Это цивилизация, которая уничтожит простоту и спокойствие жизни, заменила удовлетворенность, поэтичность, нежные романтические мечты и видения золотой лихорадкой, убогими идеалами, вульгарными устремлениями и сном, который не освежает; она придумала тысячи ненужных предметов роскоши и превратила их в необходимость; она создала тысячи жадных желаний и не удовлетворила ни одного из них; она свергла бога с его престола и поставила на его место деньги».

Тревога за судьбы его родины порою заставляла Твена с ужасом вглядываться в будущее, которое ожидает Америку монополий. В одной незаконченной работе исторического характера писатель говорит о том, что республика родилась, расцветает, снижается до плутократии и захвачена сапожником, которого наемники-милитаристы н миллионеры делают королем. В своих неопубликованных статьях Твен предвидит диктатуру финансистов и гибель гнилой республики.

Какие сокровища, созданные пером сатирика, еще не увидели света и хранятся за семью замками в сейфах владельцев его рукописей, можно догадываться по рассказу-памфлету «Письмо ангела», который был издан только десяток лет тому назад, хотя Твен написал его, вероятно, еще в прошлом веке. В рассказе идет речь о реальном человеке, родственника жены Твена, но «Письмо ангела» — это произведение о типическом, об американском капиталисте, каких много. Твен создает образ ханжи и «самого алчного скряги, какой когда-либо жил на земле». С первых же строк рассказа, где, пародируя чиновничье-бюрократический язык, писатель говорит об оценке «небесной канцелярией» молений углепромышленника Эндрью Ленгдона «за последнюю неделю», и до заключительных замечаний «ангела›› о «радости», которую вызвали в раю жалкие пожертвования этого скупца, — все в рассказе пронизано сарказмом. Своим сатирическим скальпелем Твен снимает наслоения лжи, лицемерия, фальшивых претензий, и вот перед нами истинное лицо закоренелого дельца, в котором не осталось ничего человеческого.

Этот комический и гневный рассказ, пролежавший под спудом более трети века после смерти писателя, войдет в историю литературы как одна из вершин американской сатиры.

И в последние годы жизни, когда Твен с такой силой, как никогда раньше, ощущал враждебность ему господствующих в США буржуазных устоев, он все же не был только желчным сатириком, злым ипохондриком, — он продолжал любить шутку, был другом и советником простого человека.

За три года до смерти писатель напечатал одно из лучших и характернейших своих произведений — «Путешествие капитана Стормфилъда в рай» (1907). Над этим рассказом он работал несколько десятилетий, и в нем подведены итоги философским размышлениям целой жизни о религии, справедливости, счастье.

Рассказ создан человеком, который глубоко презирает церковные догмы. В «Путешествии капитана Стормфильда в рай» высмеиваются те представления о рае, на которых воспитывались и воспитываются сотни миллионов христиан. Арфа, венец, пальмовая ветвь, ангельские крылья — все эти аксессуары рая лишены всякого смысла. Райское безделье… но как же можно существовать и радоваться жизни без труда?! Библейские пророки — да это просто зазнавшиеся аристократы…

В рассказе много молодого и задорного юмора. Мчащийся в рай «покойник» капитан Стормфильд напоминает нам одновременно и комету и быстроходный пароход на Миссисипи; он обгоняет попутные пароходы-кометы, дразня их капитанов. Все в рассказе смешно — применение разговорного языка для характеристики небесных явлений, сопоставление необычайного с повседневным бытом, простонародная трезвость в оценке жизни в райских сферах. А сколько мудрости вложено в некоторые комичные «нелепицы».

В «Путешествии капитана Стормфильда в рай» писатель как бы «низводит» небеса на землю. Вместе с тем он иногда делает свой «рай» местом, где осуществляются принципы справедливости. Так, на небесах белые не командуют «цветными» и даже короли трудятся, как всякий смертный.

Автор «Путешествия капитана Стормфильда в рай» создал прелестную фантазию, полную юмора, философскую сказку для взрослых.

В конце жизни к Твену пришла громкая слава. Больше всего его радовали, однако, те знаки признания, которыми награждал его народ. Когда Оксфордский университет присудил писателю почетную ученую степень, его до глубины души тронула овация, которую устроили ему по прибытии в Англию простые рабочие в порту. Это были, писал Твен, «именно те люди, которых я выбрал бы изо всех людей на свете, — сто человек из моего собственного класса; это были сыны труда с запачканными лицами, подлинные создатели империй и цивилизации — грузчики».

За пятьдесят лет, истекших со дня смерти великого писателя, буржуазные литературоведы в США опубликовали сотни исследований, посвященных его жизни и творчеству. Появились содержательные работы, собран большой фактический материал, сделаны интересные наблюдения. Однако даже добросовестные буржуазные историки литературы склонны суженно трактовать значение твеновского творческого наследия.

А сколько ложного, порой заведомо реакционного вносят в «твениану›› некоторые американские литературоведы. Один из известнейших буржуазных критиков США, Генри Кенби, писал, что Твен «родился невротиком» и что «невротизм» в конце концов «уничтожил его как художника». В книге «Литература американского народа» (1951) сказано, что главным поводом для исполненных жестокой горечи выступлений Твена была «смерть родных» и что роман «Жанна д'Арк» был создан, дабы «нажиться на моде на исторические романы».