Пэлем Вудхауз - Том 8. Дживс и Вустер Страница 13

Моника тем временем закончила подсчеты.

— Если девятое поколение, то я тогда леди Барбара, первая шлюха при дворе Карла Второго.

Миссис Спотсворт посмотрела на нее с глубоким почтением.

— Тогда я наверно должна называть вас леди Барбара и расспрашивать про ваши последние любовные приключения.

— Если бы только я их помнила. Судя по тому, что мне о ней известно, рассказ получился бы смачный.

— Она загорала вся без ничего, или предпочитала проводить время в четырех стенах? — поинтересовался Рори.

Миссис Спотсворт снова смежила вежды.

— Я чувствую влияния, — пробормотала она. — Мне даже слышен тихий шепот. Как это странно, приехать в дом, где гостила три столетия назад. Подумайте, сколько жизней прожито в этих древних стенах. И все они здесь, вокруг нас, и создают загадочную ауру этого очаровательного старинного здания.

Моника переглянулась с братом.

— Дело в шляпе, Билл, — шепнула она.

— Что-что? Кто в шляпе? — бодро, во весь голос переспросил Рори.

— Да замолчи ты, господи!

— Нет, я не понял, о ком ты говоришь. Ой! — Он потер многострадальную лодыжку. — М-м-м, а-а, ну да. Конечно. Теперь понимаю.

Миссис Спотсворт провела ладонью по лбу. Она как будто бы погрузилась в медиумический транс.

— Мне кажется, я помню часовню. Тут есть часовня?

— Развалины часовни, — ответила Моника.

— Зачем же говорить такие вещи, старушка? — возразил Рори.

— Я так и знала. И Длинная галерея?

— Да. Там в восемнадцатом веке стрелялись на дуэли. До сих пор остались отверстия от пуль в стенах.

— И темные пятна на полу конечно тоже. В этом доме, должно быть, множество привидений.

Эту мысль Моника поспешила опровергнуть.

— Нет-нет! Не беспокойтесь, — заверила она гостью. — Ничего такого в Рочестер-Эбби никогда не было.

И с удивлением увидела, что та смотрит на нее широко распахнутыми печальными глазами, как ребенок, которому сказали, что мороженого на десерт сегодня не будет.

— Но я хочу привидения. Мне обязательно нужны привидения! — воскликнула миссис Спотсворт. — Неужели тут их нет ни одного?

Рори, как всегда, поспешил на помощь.

— Есть так называемая заклятая уборная на первом этаже. Время от времени, при том что поблизости нет ни души, там вдруг спускается вода, а когда в семье должен кто-то умереть, то вода течет беспрерывно. Только мы не знаем, то ли это призрак, то ли канализация испортилась.

— Наверно просто полтергейст, — разочарованно отмахнулась миссис Спотсворт. — А видимых манифестаций никаких?

— Никаких.

— Не говори глупостей, Рори, — возразила Моника. — А леди Агата?

Миссис Спотсворт сразу оживилась.

— Кто была леди Агата?

— Супруга сэра Карадока Крестоносца. Ее несколько раз видели в разрушенной часовне.

— Чудесно! Великолепно! — обрадовалась миссис Спотсворт. — А теперь позвольте мне отвести вас в Длинную галерею. Не говорите, где это. Посмотрим, смогу ли я сама ее разыскать.

Она закрыла глаза, прижала кончики пальцев к вискам, постояла так и, снова открыв глаза, пошла вперед. Когда она подошла к двери, на пороге появился Дживс.

— Прошу прощения, милорд.

— Да, Дживс?

— Я касательно собаки миссис Спотсворт, милорд. Хотелось бы знать часы кормления и диету.

— Помона ест все, что дадут, — ответила миссис Спотсворт. — Вообще ее обеденное время — пять часов, но к нарушениям режима она относится спокойно.

— Благодарю вас, мадам.

— А сейчас я должна сосредоточиться. Это будет проверкой. — Миссис Спотсворт опять приложила кончики пальцев к вискам. — Идите следом за мной, Моника. И ты тоже, Билликен. Я отведу вас прямо в Длинную галерею.

Процессия удалилась из гостиной, и Рори, внимательно посмотрев ей вслед, сказал Дживсу, пожимая плечами:

— Ненормальная дамочка, а?

— Леди действительно кажется не совсем соответствующей общепринятым нормам, сэр Родерик.

— Совершенно тронутая. Вот что я вам скажу, Дживс. У нас в «Харридже» такого бы не потерпели.

— Нет, сэр?

— Никогда! Если бы эта миссис, как бишь ее, пришла бы, скажем, в секцию «Пирожные, печенье и кондитерские изделия» и вздумала бы вести себя таким образом, охранники тут же ухватили бы ее сзади за брюки и вышвырнули вон, прежде чем она договорит первую глупость.

— Вот как, сэр Родерик?

— Можете мне поверить, Дживс. Я сам пережил нечто подобное, когда только поступил туда работать. Стою за прилавком однажды утром, я тогда был в секции «Бутылки, фляги и принадлежности для пикника», и появляется женщина, хорошо одетая, с виду вполне порядочная, ничем не бросается в глаза, единственное только — на голове у нее пожарный шлем. Я принимаюсь ее вежливо обслуживать. «Доброе утро, мэм, — говорю, — чем могу быть вам полезен? Что-нибудь для пикников? Бутылочку? Кувшинчик?» А она так пристально на меня взглянула. «Ты что же, интересуешься бутылками, гаргулья?» — это она меня так почему-то обозвала. «Да, мэм, интересуюсь», — отвечаю. «Тогда что скажешь вот на эту?» — И схватив огромный графин, с размаху опускает его туда, где должен бы быть мой лоб, только я успел отпрянуть, как нимфа, которую застали врасплох за купанием. Графин грохнулся о прилавок и вдребезги. Этого с меня было довольно. Я поманил охранников, и они ее удалили.

— Весьма неприятный случай, сэр Родерик.

— Да, признаюсь, я был ошарашен. Чуть было не подал заявление об уходе. Выяснилось, что эта дама только что получила большое наследство от богатого австралийского дядюшки и, как следствие, повредилась умом. Наверно с нашей гостьей стряслось нечто в том же роде. Унаследовала миллионы от целой роты покойных мужей, по рассказам моей жены, и на этом основании спятила. Незаработанные деньги, они до добра не доведут. Нет ничего лучше, как самому зарабатывать свой хлеб. С тех пор как я вступил в ряды пролетариев, я стал гораздо более достойным человеком.

— Вы держитесь тех же взглядов, что и Стратфордский Бард, сэр Родерик. «По делам достаются призы».

— Вот именно. Совершенно верно. Кстати о призах, как насчет завтрашнего дня?

— Насчет завтрашнего дня, сэр Родерик?

— Дерби. Вам известно что-нибудь?

— Боюсь, что нет, сэр Родерик. Там кто только не принимает участие. Фаворит, насколько я знаю, — Voleur[14] месье Буссака. Ставка вчера на вечерней перекличке была пятнадцать против двух и может сократиться до шести или даже пяти перед стартом. Однако данная лошадь немного мелковата и тонка в кости для столь сурового испытания. Впрочем, всем известны случаи, когда такие недостатки преодолевались. На память приходит Манна, победительница 25-го года, и Гиперион, тоже некрупная лошадка, которая побила прежний рекорд, принадлежавший Летучей Лисице, преодолев дистанцию за две минуты тридцать четыре секунды.

Рори взирал на него с глубоким уважением.

— Ну и ну, Дживс! Вы знаток.

— Хочется быть аи courant[15] в этих делах, сэр. Они составляют, я бы сказал, существенную часть образования.

— Я безусловно еще поговорю с вами завтра, прежде чем сделаю ставку.

— Буду рад оказать вам услугу, сэр Родерик, — любезно отозвался Дживс и бесшумно потек вон из гостиной, оставив Рори в одиночестве переживать знакомое всем, кому случалось общаться с этим великим человеком, чувство соприкосновения с неким добрым, мудрым духом, в чьи надежные руки можно без колебаний передать все свои заботы.

Спустя минуту или две возвратилась Моника, вид у нее был немного загнанный.

— А вот и ты, старушка, — приветствовал ее муж. — Вернулась из путешествия? Отыскала она эту чертову галерею?

Моника безрадостно кивнула.

— Да. Но не прежде чем потаскала нас по всему дому. Сначала она, по ее словам, потеряла влияние. Но все-таки это успех, через триста-то лет.

— Я только сейчас говорил Дживсу, что эта дамочка сильно не в себе. Как у нас говорят, с большим приветом. Кстати почему это считается, что привет может довести человека до помешательства? Теперь, когда она заехала в нашу страну, ей скоро начнут, я думаю, приходить приветы и выгодные приглашения из Бедлама и прочих подобных заведений. А куда девался Билл?

— Не выдержал и сошел с дорожки. Испарился. Я думаю, пошел переодеваться к обеду.

— А в каком он был настроении?

— Глаза остекленелые, и вздрагивал при каждом шорохе.

— Ага, значит, все еще не успокоился. Похоже, он сильно разнервничался, наш Вильям. Но у меня возникла насчет старины Билла новая теория. Я больше не думаю, что его нервозность объясняется преследованием полиции, уже наступающей ему на пятки. Теперь я считаю, что все дело в этой работе, которую он выполняет для Сельскохозяйственного Совета. Поначалу, как всякий новичок, он принялся за дело слишком старательно. Нашему брату, кто не привык работать, приходится учиться экономить силы, не выкладываться до конца, а оставлять кое-что про запас, ну, словом, ты меня понимаешь. Я всегда внушаю это своим подчиненным. Они обычно прислушиваются, но есть один малый, в секции «Все для малышей», ты не представляешь себе, как он старается. Если дальше так пойдет, он просто сгорит на работе, не дожив до собственного пятидесятилетия. О, а это еще кого мы тут видим?