Агата Кристи - Пропавшая весной Страница 14

Конечно, есть люди, которые могут часами сидеть без всякого дела. По-видимому, такая жизнь их устраивает, и они чувствуют себя вполне счастливыми.

Даже миссис Шерстон, которая, как правило, вела активный образ жизни всегда была чем-нибудь занята, отдавая делу столько энергии, что ее, казалось бы, хватило на двоих, — даже она время от времени присаживалась отдохнуть и подолгу сидела без движения. Особенно это проявлялось когда они отправлялись на прогулку. Она могла вышагивать с поразительной энергией, а затем вдруг падала в траву, присаживаясь на поваленное дерево или у стожка сена, и сидела, устремив вдаль невидящие глаза.

Как и в тот самый день, когда Джоанна увидела девчонку Рандольф…

Джоанне стало немного жарко при воспоминании о том, как она тогда поступила.

То, что она тогда сделала, смахивало на пижонство. Ей до сих пор было стыдно вспоминать о своем поступке. Потому что она вовсе не считала себя способной шпионить.

Но в отношении такой особы, как Мирна Рандольф… Особы, у которой нет ни малейшего нравственного чувства…

Джоанна стала вспоминать, как все было на самом деле.

Она срезала в саду цветы для старой миссис Гарнет и уже вышла с гостьей на крыльцо, как вдруг услышала голос Родни, доносившийся из-за ограды, со стороны дороги. Ему что-то ответил женский голос.

Джоанна вышла за ограду и торопливо попрощалась с миссис Гарнет. Она успела заметить стройную фигуру Родни и — она в этом была уверена! — фигуру девчонки Рэндольф, мелькнувшую в конце переулка и скрывшуюся за поворотом дороги, ведущей к Ашелдону.

Нет, гордиться своим поступком она не могла. Но она чувствовала, что непременно должна убедиться в том, кто была эта женщина. Родни здесь совсем не виноват, все знали, что за особа эта самая Рэндольф.

Джоанна повернула на тропинку, которая вела через Холинг Вудс, и скоро вышла на дорогу, сбегавшую по голому склону горы. Она сразу увидела эту парочку — они сидели неподвижно у края дороги и смотрели вниз, в покрытую бледной дымкой долину.

Какое облегчение она почувствовала, когда поняла, что женщина, сидевшая рядом с Родни, — вовсе не девица Рэндольф, а миссис Шерстон! Они даже сидели поодаль друг от друга. Между ними было добрых четыре фута. В самом деле, дистанция просто смешная, не более чем дружеская! Да и сама Лесли Шерстон никогда не была особенно близким другом их семьи. Нет, на роль сладкоголосой сирены-разлучницы она никак не годилась. Даже сама мысль об этом показалась Джоанне нелепой. Видимо, миссис Шерстон просто вышла погулять за городом, и Родни попался ей на пути и со своей обычной дружелюбностью согласился прогуляться с нею вместе.

И вот, добравшись до самого гребня Ашелдона, они присели немного отдохнуть и полюбоваться видом долины, перед тем как пуститься в обратный путь.

Правда, ее отчасти удивило то, что они сидели совершенно молча, не произнося ни слова и не двигаясь. Нет, так хорошие друзья себя ведут. Впрочем, наверное, каждый из них был занят собственными мыслями. Со стороны подумаешь, что они знакомы настолько хорошо, что могут не беспокоить друг друга пустыми разговорами.

Надо сказать, что к тому времени Скудаморы довольно тесно сблизились с Лесли Шерстон. Подобное взрыву бомбы известие о присвоении Шерстоном денег вкладчиков обрушилось на потрясенный Крайминстер, и все с изумлением и ужасом узнали о том, что управляющего городским банком приговорили к тюремному заключению. Родни как адвокат на судебном процессе выступал защитником Шерстона и по сути дела отстаивал интересы Лесли. Ему было очень жаль эту бесхитростную женщину, оставшуюся с двумя маленькими детьми совершенно без средств. Впрочем, все в городе жалели несчастную миссис Шерстон, но в то же время считали, что она во всем виновата сама. И все же ее неизменная доброжелательность, не покидавшая ее даже во времена столь тяжких испытаний, покоряла горожан.

— Наверное, она довольно-таки бесчувственный человек, — отозвалась о ней как-то Джоанна в разговоре с Родни.

В ответ на это Родни с непонятной резкостью возразил, что у Лесли Шерстон побольше чувства собственного достоинства, нежели у многих людей, которых он встречал в жизни.

— Да, конечно. Вот именно, чувство собственного достоинства. Но собственное достоинство — это еще не все!

— Не все? — вскинул, брови Родни и посмотрел на нее таким взглядом, которого она никогда не забудет.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и ушел к себе в офис.

Да, чувство собственного достоинства было тем самым качеством, наличие которого у Лесли Шерстон не стал бы отрицать никто. Оказавшаяся лицом к лицу с необходимостью содержать себя и двоих детей, не имея никакой профессии, она все-таки сумела выжить и не пропала.

Она вынуждена была работать у торговца цветами до тех пор, пока немного не освоила приемы торговли, получая тем временем небольшое воспомоществование от своей тетки. Миссис Шерстон обитала вместе с детьми в самых дешевых меблированных комнатах. Таким образом, когда Шерстон вышел из тюрьмы, он застал ее прочно утвердившейся в совершенно другой сфере жизни, сумевшей поставить на деловую основу выращивание фруктов и овощей и продажу их на рынке. Она быстро наладила торговые отношения с соседним городком, дети ей помогали, и в конце концов дела у них пошли неплохо. Конечно, миссис Шерстон при этом работала как проклятая, и это весьма удивительно, поскольку уже в то время она страдала от болезни, которая в конце концов и свела ее в могилу.

Да, подумала Джоанна, что ни говори, а она любила своего мужа. Мистер Шерстон всегда считался весьма привлекательным мужчиной и пользовался неизменным успехом у женщин. Но, выйдя на свободу, он стал неузнаваем. Джоанне довелось увидеть его в те времена лишь один раз, и она была потрясена переменами, которые произошли с этим человеком. Поникший, с потухшими глазами, хотя еще не утративший до конца своей природной хвастливости, еще сохранивший личные амбиции и старающийся всем и каждому пустить пыль в глаза… Он напоминал Джоанне потерпевший крушение корабль. Но все-таки его жена любила его и не жалела для него сил, и за это Джоанна уважала Лесли Шерстон.

С другой стороны, Джоанна считала, что Лесли совершенно не умеет воспитывать детей.

Та же самая тетка миссис Шерстон, которая помогла ей деньгами, пока мистер Шерстон отбывал срок заключения, сделала своей племяннице выгодное предложение, причем как раз тогда, когда мистера Шерстона должны были вскоре освободить из тюрьмы.

Она сказала, что могла бы принять младшего сына миссис Шерстон к себе на воспитание и что дядя согласен платить за обучение в школе старшего мальчика, а она сама будет забирать детей к себе на праздники. Тетка добавила, что дети могли бы получить фамилию дяди, а сам он принял бы на себя финансовую ответственность за их будущее.

Ко всеобщему удивлению Лесли Шерстон решительно отклонила это предложение, весьма лестное при ее тогдашнем положении, и в чем, как считала Джоанна, проявился ее эгоизм. Она лишила своих детей обеспеченной и спокойной жизни, которую они могли вести, если бы миссис Шерстон приняла предложение своей тетки, а одному из сыновей отказали в добром имени, не запятнанном позорным родством с преступником.

Тем не менее она, должно быть, очень любила своих детей, думала Джоанна и Родни соглашался с Джоанной, убеждая миссис Шерстон подумать о детях в первую очередь.

Но у Лесли оказался весьма неуступчивый характер, и Родни отказался от дальнейших попыток помочь этой необыкновенной женщине своими дельными советами, Он полагает, сказал он тогда со вздохом, что миссис Шерстон лучше, чем кто-либо другой, разбиралась в собственных делах. Нет, мысленно возразила мужу Джоанна, миссис Шерстон просто очень упрямая женщина.

Возбужденно меряя шагами комнату, Джоанна вспоминала Лесли Шерстон: как она выглядела тогда, в те минуты, когда сидела с Родни на вершине Ашеддона.

Чуть наклонившись вперед, поставив локти на колени, она подпирала руками подбородок. Надо согласиться, не совсем подходящая поза для женщины. Она смотрела вниз, в долину, на усадьбы фермеров и окружающие их дубовые рощи, на покрытые зеленью берега извилистого Хаверинга, красным золотом отливающего в лучах заходящего солнца.

Они с Родни сидели тихие, безмолвные, неподвижные, как гранитные изваяния, и смотрели вдаль.

Джоанна сама не знала, почему она не решилась нарушить их уединение, но она так и не вышла к ним и не заговорила с ними. Наверное, потому, что чувствовала себя виноватой, подозревая их в более чем дружеских отношениях. А может быть, тень той девчонки Рэндольф все еще невидимо витала над нею, вынуждая сохранять подозрительность и тайну?

Как бы то ни было, но Джоанна не приблизилась к ним и ничем не нарушила их спокойного созерцания. Вместо этого она, бесшумно ступая, тихонько отошла, отступила в тень деревьев, и поскорее вернулась домой. Об этом случае она впоследствии старалась не вспоминать и, разумеется, никогда не рассказывала о нем Родни. Чего доброго, он еще подумал бы, что она подозревает его в связи с этой мерзавкой Рэндольф!