Илья Штемлер - Архив Страница 14

Зоя была уверена, что Веня берет взятки, – откуда у него собственная «Волга» при окладе врача? Но Зое только и мерещатся всюду лихоимцы – чтобы укорить Брусницына: вот, мол, как люди могут устраиваться. А его, Брусницына, заботит только архив, теперь вот и болеть начал…

Так Брусницын вернулся к мыслям, которые старался отогнать. Куда бы он ни отводил глаза, взгляд с неудержимым упрямством возвращался к чертовой двери кабинета. Словно весь длинный коридор только и состоял из одной непомерно широкой двери. И еще щелчки таинственного метронома за стеной отсчитывали секунды какой-то страшной опасности.

И-э-эх… Брусницын вскочил с места, шагнул к кабинету и сильно распахнул дверь.

– Куда-а-а?! – растерялись пациенты. Они не ждали от молчуна такого нахальства. – Не ваша очередь!

Но Кузин уже засек в проёме Брусницына. И кивнул, подожди, мол, вижу.

Брусницын пришел в себя. Одолев несносную дверь, он мог спокойно ждать. Что он и сделал под затихающее ворчание всех законных очередников. Вскоре из кабинета вышел пациент, и высунувшаяся следом сестра пригласила Брусницына, персонально.

Кузин покинул стол и мягко раскинул руки, словно он всю жизнь ждал появления Брусницына в своих белоснежных владениях.

– Анатолий, душа моя! Как я рад, – но тут же осекся. – Что с вами, Анатолий? Вы шли пешком из Месопотамии?

– Да вот, понимаете, – краснел Брусницын. – В котлован угодил, а помыться негде. Ну, как в пустыне… Честно говоря, мне показалось, что все в порядке.

– Угораздило же вас, – засмеялся Кузин. – Но главное – живой! Ничего, мы сейчас придумаем.

Через несколько минут Брусницын сидел у стола в трусах, запахнувшись в простыню, а на полу, в старом термостате, сохли его штаны. Кузин уверял, что более эффективной сушилки человечество еще не придумало. Обувь поручили уборщице с обещанием оплатить издержки.

– Ну-с, с первым вопросом – всё… Как вы себя чувствуете? – Кузин развернул стул и сел верхом, стараясь отвлечь беднягу от стресса, тому требовалось полное расслабление.

Брусницына до слез тронуло Венино участие. Его карие печальные глаза излучали благодарность и преданную нежность.

– Как я себя чувствую? Вроде бы ничего.

– А дверь? По-прежнему смущает ваш покой?

– Честно говоря – да, – застенчиво признался Брусницын. – И сам не знаю… Что это у вас щелкает? – он повел головой в сторону нелепого сооружения, что громоздилось в стороне, у кушетки.

– А? «Детектор лжи», – задумчиво произнес Кузин. – Шучу, конечно. Это я изобрел анализатор порога возбуждения. Помогает в диагностике.

– Я думал, бомба с часовым механизмом, – пошутил Брусницын. Но шутка не получилась. Прозвучало как-то очень уж серьезно. Кузин бросил на Брусницына внимательный взгляд, Брусницын уловил его и натянуто улыбнулся.

– Думаете, я псих, Веня? – проговорил он. – Эта грязевая ванна. Посреди улицы. Точно капкан… До сих пор не приду в себя.

– Запахнитесь, в комнате дама, – подмигнул Кузин.

Брусницын натянул сползшую простыню и смущенно посмотрел на ширму, за которой хлопотала медсестра.

Кузин взял в руки молоточек, придвинулся ближе к Брусницыну и принялся манипулировать. Брусницын истово выполнял все пассажи, что предлагал врач: вращал глазами, разводил и сводил руки, дрыгал ногами… Было не совсем удобно из-за дурацкой простыни, что сползала при каждом резком движении, а главное, она сковывала пациента. В конце концов, ничего страшного, если Брусницын посидит в трусах, не лорд. Правда, такие трусы вряд ли могли украсить мужчину.

– Никаких особых отклонений, – бормотал Кузин, и Брусницын в ответ благодарно улыбался и пожимал плечами.

– Да черт с ним, Веня, – доверительно шептал Брусницын. – Закройте мой бюллетень, и вся недолга. Там поглядим.

– Конечно, бюллетень закроем, нет проблем, – согласился Кузин. – Это куда легче, чем держать открытыми все двери. Ладно, повременим с выводами. Подождем месяц-два.

Кузин подошел к термостату и откинул заслонку.

Брюки имели жалкий вид, но были сухи. Теперь можно их чистить, чем Кузин и предложил заняться Брусницыну в дальнем углу за перегородкой. Щетка нашлась.

Брусницын вполне освоился с ситуацией и чувствовал себя в трусах довольно свободно, даже шутил над своей фатальной невезучестью.

– А что, Анатолий, – проговорил Кузин, заводя писанину в истории болезни. – Вы давно знаете Варгасовых?

– Варгасовых? Это каких Варгасовых? – сам не ведая почему, прикинулся Брусницын.

– Господи, ну тех, у которых мы повстречались на вечеринке.

– Ах, Варгасовых… Совсем не знаю. Жена Варгасова – знакомая Зои. Где они познакомились, не помню. Только вдруг та звонит, приглашает нас к себе, в гости.

– А самого Варгасова вы не знали? – удивился Кузин с какой-то оторопью в голосе. – Вот те на!

– А что? – забеспокоился Брусницын и поднял лицо от своих злосчастных штанов. Но, кроме холстины ширмы, он ничего, естественно, не разглядел.

Кузин оставил историю болезни и направился за ширму. Присел рядом, на скрипучий непокрытый топчан.

– Странно, однако, – произнес он раздельно.

– Что?

– Да этот ваш визит… Я думал, что вы лично имеете отношение к Варгасову, – пытливо проговорил Кузин, не скрывая досады, – к людям, которые его окружают.

– Да нет же, – ответил Брусницын. – И вообще, с женой Варгасова я тогда познакомился, а с самим так и не удалось. Когда мы с Зоей пришли – одни спины, все уставились в телевизор, фильм смотрели по видику, на нас с Зоей – ноль внимания. А потом – в игру играли. Народу-то собралось жуть.

В кабинете послышалась вкрадчивая возня. Потом раздался голос медсестры, известивший о том, что принесли туфли.

– Да, да! – крикнул Кузин в ширму. – Пусть оставит.

Брусницын забеспокоился, надо отблагодарить уборщицу, но Кузин властно прижал ладонью его колено: без вас разберемся, мол, ерунда.

– Так что Варгасова самого я не видел, – вздохнул Брусницын.

– Вы и не могли его видеть. В тот вечер его не отпустили. Неожиданно приехала какая-то комиссия из Москвы, его и не отпустили, побоялись.

– Не отпустили? – спросил Брусницын. – Откуда?

– Как откуда? – прищурился Кузин. – Из тюрьмы.

– Как… из тюрьмы? Он что, в тюрьме?

– А вы не знаете? – в тоне Кузина звучало явное недоверие.

– Не знаю, – ответил Брусницын. – Я же вам сказал, Веня. Я и Варгасова жену не знаю. Просто Зоя с ней…

– В тюрьме, вернее – в колонии, – недоверчиво перебил Кузин. – Правда, частенько домой наведывается. Раз в месяц, как правило.

– То есть… не понимаю, – расстроился Брусницын, сам не зная почему. – Как наведывается домой? Если он в колонии?

– Такая колония. Общего режима. Он сам выбирал… Варгасов – человек необыкновенный. С ним нельзя как со всеми… Конечно, можно. Но ему это не понравится… Значит, вы не только не знакомы с Варгасовым, но и не в курсе, чем он занимается?

– То есть как… занимается? Если он в колонии?

– Такие люди занимаются делами везде. Даже в колонии… С вами все ясно, Анатолий Семенович, – Кузин поднялся, Брусницын ухватил его за подол белого халата.

– Погодите, Веня. Я ничего не понимаю, честное слово.

– Времени нет, Анатолий. Прием у меня. И так с вами проваландался. Пациенты в коридоре от злости стены раскачивают. Придется вас через окно выпускать, как голубя.

– Нет, серьезно, Веня. Задали мне загадку с Варгасовым.

– Загадка в другом, Толя. Как вы попали в дом к нему? Так просто туда не попадают. Подумаешь, жена – Зоина знакомая. Таких у них полгорода, уверяю вас.

Тон Кузина зацепил Брусницына. Он встряхнул штаны и, приподнявшись, стал их натягивать. Кажется, все обошлось лучшим образом, погладить бы еще, да ладно, и так сойдет.

– Ну, а вы? – проговорил он, сдерживаясь. – Как вы попали к Варгасовым?

– Я практикую его жену, – помедлив, ответил Кузин. – К тому же я понимаю толк в живописи, а Варгасов собирает.

– Что-то не заметил.

– Вы не были во всех комнатах… И потом я сказал – собирает, а не выставляет. Разница.

Легонько направляя Брусницына за плечи, Кузин вывел его из-за ширмы. Переждал, пока тот обуется, и, подобрав со стола документы, объяснил, как найти страховой стол, оформить бюллетень.

Они дружески распрощались. Но в поведении Кузина сквозила явная разочарованность.

В коридоре Брусницын уловил за спиной сдержанное шипение:

– Наконец-то! Пострел… А еще немым прикидывался.

Информация, которой врач-психоневролог Вениамин Кузин снабдил Анатолия Брусницына, повергла последнего в совершеннейшее уныние. Казалось, что ему до какого-то там типа, который вообще сидит в тюрьме, правда, на загадочном домашнем режиме.

Брусницын и раньше слышал о подобном феномене в отечественном законопорядке. Даже фельетон печатали, как за крупные взятки дают поблажку преступникам. Потом, рассказывают, половину редакции газеты разогнали к чертовой бабушке. Но тем не менее загадочный тон Кузина настораживал и портил настроение.