Джеффри Чосер - Кентерберийские рассказы Страница 15

И видел их падение и взлет —

Грусть после смеха, после горя смех.

И притчи знал для обстоятельств всех.

1985 Он молвил так: «Из жителей могил

Любой на свете хоть немного жил,

И так же всякий, кто на свет рожден,

В свой срок покинуть мир сей принужден.

Что этот мир, как не долина тьмы,

1990 Где, словно странники, блуждаем мы?

Для отдыха нам смерть дана от Бога».

Об этом говорил еще он много, —

Все для того, чтоб вразумить людей,

Заставить их утешиться скорей.

1995 Тезея между тем томит забота,

Где сделать, для воздания почета,

Последнее Арсите торжество,

Согласное со званием его.

И наконец решенье принял он,

2000 Что в месте, где с Арситой Паламон

Из-за любви затеял бой нещадный,

В той рощице, зеленой и отрадной,

Где юноша мечты свои укрыл,

Где сетовал и охлаждал свой пыл,

2005 Свершиться должен горестный обряд:

Пусть там останки на костре сгорят.

Повелевает герцог бить-рубить

Столетние дубы и в ряд сложить

Шпалерами, чтоб их огонь зажег.

2010 Клевреты скачут иль не слыша ног

Бегут, куда послал их господин.

А он велел доставить паланкин

И весь устлать парчою золотой,

Ценнейшею из тех, что в кладовой.

2015 Арситу обрядили в те же ткани,

Надев перчатки белые на длани,

Зеленым лавром увенчав чело.

В деснице острый меч горит светло,

А лик открыт под сенью катафалка.

2020 Тезей рыдает так, что слушать жалко.

Чтоб весь народ Арситу видеть мог,

При свете дня его внесли в чертог,

Где слышен неумолчный крик и стон.

И вот фиванец скорбный Паламон,

2025 С брадой косматой, с пеплом в волосах,269

Вошел туда весь в черном и в слезах.

Коль не считать Эмилии печальной,

Он всех несчастней в свите погребальной.

Чтоб был обряд богаче и пышней,

2030 Как для вельможи высших степеней,

Тезей велел трех скакунов богатых

Вести вослед в стальных блестящих латах.

Украшенных Арситиным гербом.

На белых крупных скакунах верхом —

2035 Три всадника. Один копье держал,

Другой Арситин щит в десницу взял,

А третий вез турецкий лук270 героя

(Колчан при луке — золото литое).

Послушайте, как все происходило.

2040 Все едут к роще тихо и уныло.

Знатнейшие всей греческой земли

Носилки с телом на плечах несли.

Нетверд их шаг, суров и влажен взгляд.

Идут по главной улице чрез град,

2045 Что в черном весь до самых крыш домов,

И улицу такой же скрыл покров.

У тела справа шел старик Эгей,

А по другую руку — вождь Тезей,

Неся златые чаши пред народом

2050 С вином и кровью, молоком и медом.

Шел Паламон среди большой дружины,

За ним Эмилия, полна кручины,

Несла огонь: обычаем тех дней

Обряд сожженья был поручен ей.

2055 С большим трудом, при пышном ритуале

Священный одр Арсите воздвигали.

Главой зеленой в твердь ушел костер,

На двадцать сажен руки он простер —

Столь, значит, были ветки широки.

2060 Соломы клали целые вьюки.

Ни как костер уложен был сполна;

Ни как деревьям были имена

(Дуб, ель, береза, тополь, терн, платан,

Лавенда, ива, явор, букс, каштан,

2065 Вяз, бук, орех, тис, ясень, липа, клен);

Ни как рубили их для похорон;

Ни как засуетились божества,

Когда пришлось покинуть дерева,

Где жизнь текла их, полная отрады, —

2070 Все нимфы,271 фавны272 и гамадриады;

Ни как бежали в страхе зверь и птица,

Когда деревья начали валиться;

Ни как объял испуг чащобу эту,

Что не привыкла к солнечному свету;

2075 Ни как солому клали, слой на слой;

Ни как раскалывали лес сухой,

Затем бросали пряности и хвою

И самоцветы с тканью парчевою;

Ни как повис венков душистых ряд;

2080 Ни как струился мирры аромат;273

Ни как среди костра лежал Арсита,

Блестящим светом роскоши залитый;

Ни как, по чину древних похорон,

Рукой Эмильи был костер зажжен;

2085 Ни как она, поднесши трут, сомлела

И что-то молвила, взглянув на тело;

Ни как бросали в пламя вещи в дар,

Когда огня распламенился жар;

Ни как одни кидали щит, копье,

2090 Другие — одеяние свое,

Мед, молоко или вино из чаши

В костер, что полыхал все выше, краше;

Ни как большой толпой во весь опор

Три раза слева обскакав костер,

2095 Три раза греки вскрикнули в печали,

Три раза копья с грохотом подъяли

И трижды жены подымали вой;

Ни как везли Эмилию домой,

И хладным пеплом стал Арситы прах,

2100 Ни как всю ночь стояли на часах,

А после к играм обратились снова, —

Об этом всем я не скажу ни слова,

Как и о том, кто там, борясь нагим

2105 И намащенным, был непобедим,

И как затем, окончивши игру,

Вернулись все в Афины поутру…

Я к самой сути возвращусь сейчас,

Чтобы закончить длинный свой рассказ.

Когда прошло довольно много лет,

2110 Стал грекам вновь желанен солнца свет.

По общему меж ними уговору,

В Афинах, мнится, был совет в ту пору,

Что обсуждал различные дела,

И, между прочим, речь о том зашла,

2115 Чтоб, разные союзы заключив,

Добиться полной верности от Фив.

И вот великий властелин Тезей

За славным Паламоном шлет людей,

И тот, не зная цели и причины,

2120 Весь в черном платье, полон злой кручины,

На зов вождя великого спешит,

А тот призвать Эмилию велит.

Уселись все, и стих гудевший зал;

Тезей сперва немного переждал,

2125 Не в силах слово из груди извлечь,

Потом повел к собранью тихо речь.

Вздохнув слегка, со взором, полным боли,

Он августейшую поведал волю:

«Великий Перводвигатель274 небесный,

2130 Создав впервые цепь любви прелестной

С высокой целью, с действием благим,

Причину знал и смысл делам своим:

Любви прелестной цепью Он сковал

Персть, воздух и огонь и моря вал,

2135 Чтобы вовек не разошлись они.

И тот же Двигатель в седые дни

Установил своей святою волей

Известный срок — вот столько и не боле, —

Для всякого, кто женщиной рожден,

2140 И этот срок не может быть прейден;

Порою может он лишь сокращаться.

Ни на кого не буду я ссылаться:

То опытом доказано давно.

Мной будет только следствие дано.

2145 Поняв порядок сей, мы заключим,

Что Двигатель вовек несокрушим.

Часть целым обусловлена: кому

Неведомо об этом, враг уму.

Вселенная, быв хаосом сперва,

2150 Не из обломков вышла вещества,

А из основы вечной, совершенной

И, только вниз спустившись, стала бренной.

А провиденье в мудрости благой

Столь благолепный учредило строй,

2155 Что виды и движенья всех вещей

Должны всегда сменяться в жизни сей;

Они не вечны — это непреложно.

Увидеть это даже глазом можно.

Дуб, например: растет он долгий срок,

2160 С тех пор как из земли пустил росток;

Вы видите, как долго он живет;

Но все же ствол в конце концов сгниет.

Взгляните вы на камень при дороге,

Который трут и топчут наши ноги:

2165 И он когда-нибудь свой кончит век.

Как часто сохнут русла мощных рек!

Как пышные мертвеют города!

Всему предел имеется всегда.

Мы то же зрим у женщин и мужчин:

2170 Из двух житейских возрастов в один

(Иль в старости, иль в цвете юных лет)

Король и паж — все покидают свет.

Кто на кровати, кто на дне морском,

Кто в поле (сами знаете о том).

2175 Спасенья нет: всех ждет последний путь,

Всяк должен умереть когда-нибудь.

Кто всем вершит? Юпитер-властелин;

Он царь всего, причина всех причин.

Юпитеровой воле все подвластно,

2180 Что из него рождается всечасно,

И ни одно живое существо

В борьбе не может одолеть его.

Не в том ли вся премудрость, Бог свидетель,

Чтоб из нужды нам сделать добродетель,

2185 Приемля неизбежную беду,

Как рок, что всем написан на роду?

А тот, кто ропщет, — разуменьем слаб

И супротив Творца мятежный раб.

Поистине, прекрасней чести нет,

2190 Чем доблестно скончаться в цвете лет.

Уверенным, что оказал услугу

Ты славою своей себе и другу.

Приятней вдвое для твоих друзей,

Коль испустил ты дух во славе всей,

2195 Чем если ты поблек от дряхлых лет

И, всеми позабыт, покинул свет.

Всего почетней пред молвой людской

В расцвете славы обрести покой.