Иоанна Хмелевская - Мы все под подозрением Страница 16

Первым из конференц-зала вылетел неслыханно взволнованный Казик, который до этого времени, не считая ерунды, которую он наговорил в самом начале, сохранял философское спокойствие. Сразу за дверью он наткнулся на нас.

– Послушайте, что это значит? – закричал он в ужасном возбуждении. – Кто им дал столько частной информации?! Это же свинство, какое им дело, что я делал в прошлом месяце в командировке?! Что общего это имеет с этим идиотским преступлением?!

– Только спокойствие может спасти нас, пан Казимеж, – ласково сказала я. – Сохраняйте хладнокровие и лучше расскажите, о чем вас спрашивали.

– О ерунде! – громко закричал Казик. – О ерунде!

– Хорошо, о ерунде, – согласилась Алиция. – Уточни, о какой именно.

Очень далекий от хладнокровия Казик туманно изложил содержание беседы с представителями власти. Мы поняли из рассказа, что его разгульный образ жизни в командировках вызвал у них большой интерес.

– Спрашивали меня, помню ли я ту блондинку из «Монополя» во Вроцлаве, – продолжал Казик, все еще возбужденный, но несколько смягчившийся от воспоминаний. – Конечно помню, почему я должен не помнить, у нее были такие ноги, что стыдно было бы забыть. Кто знает, может быть, даже лучше, чем ваши, пани Ирена... Нет, может и не лучше, но такие же.

– Благодарю вас, пан Казимеж, – с чувством сказала я.

– Оставь в покое ее ноги и говори дальше. Какое отношение блондинка имела к Тадеушу?

– Откуда я знаю? Я тоже их об этом спросил. Потом спрашивали меня, из каких денег я платил по счету, что-то в этом роде! А потом прицепились к одному делу, которое было уже давно, я вел тогда одно строительство, и у меня были неприятности со стройматериалами... Откуда они об этом узнали? А потом снова начали об одной брюнетке из Елени Гуры, я признаю, что у нее был бюст, как у Лоллобриджиды, но какое отношение это имеет к делу?

– Я и не подозревала, что ты такой Казанова, – сказала Алиция с явным интересом.

Казик гневно махнул рукой, но лицо у него прояснилось.

– Не хватало только, чтобы это дошло до Алинки, – проворчал он слегка обеспокоенно.

Я внимательно смотрела на него, и что-то туманное закопошилось у меня в голове.

– Кто тогда ездил с вами в командировку? – спросила я взволнованно. – Припомните, пожалуйста.

– Кто ездил? Сейчас... Во Вроцлаве был Влодек и Стефан, а в Елене Гуре?.. Сейчас, сейчас... Один раз были Влодек и Каспер, а другой – Тадеуш и Каспер.

– А вспомните, во Вроцлаве Влодек, случайно, не ухаживал за этой блондинкой?

– Конечно ухаживал, а откуда вы знаете?

– Но я же ясновидящая... Только не беспокойтесь. Если Тадеуша убили не вы, то с вами ничего не случится.

– А кто мог его убить, как вы думаете? – спросил Казик, помимо воли бросив взгляд в зеркало.

– Еще не знаем, но как узнаем, то тебе скажем, – заверила его Алиция.

Казик перестал смотреться в зеркало.

– Я бы только хотел знать, что за свинья донесла обо всем этом милиции. Пусть только попадется мне в руки!..

Пронзенный внезапно какой-то мыслью, возбужденный заново, он оставил нас и понесся в комнату. Через минуту до нас донеслись оттуда гневные выкрики.

– Что ты подозреваешь? – с интересом спросила меня Алиция. – Для чего ты спрашивала об этих?

Я не успела ей ответить, потому что из другой комнаты выбежала Данка с красным лицом, растрепанными волосами и со слезами на глазах. Она направлялась в туалет, но по дороге наткнулась на нас.

– Это свинья! – закричала она с глубокой обидой в голосе. – Последняя свинья!..

– Что за бюро! – сказала изумленная Алиция. – Истинный хлев...

Не менее возбужденная, чем Казик, Данка выкрикнула множество клеветнических, измышлений насчет Ярека, который, по ее предположениям, проинформировал следственные власти о ее совершенно частных делах. Мелкий факт, что Ярек еще не подвергался допросу, ее внимания как-то избежал.

Нечто туманное закопошилось у меня в голове гораздо явственней.

Полные горечи откровения Данки прервал ее взгляд на себя в зеркало.

– Боже мой! – крикнула она и исчезла в туалете.

– Меня это начинает интересовать, – сказала Алиция. – Так что ты подозреваешь?

– Сейчас скажу, только ответь сначала, что тебя интересует?

– Как что, твои подозрения...

– Нет, еще раньше ты говорила, что одна вещь тебя интересует. Что за вещь?

– А, это...

– Иду в магазин под конвоем, – прервал нас проходивший мимо Лешек. – Что вам купить?

– Все равно, – раздраженно ответила я, занятая Алицией. – Хлеба и паштета.

– Мне тоже! И пачку «Яхтсмена»...

– Ну, что тебя интересует, черт возьми?!

В этот момент в центральной комнате раздался протяжный рев. На этот раз представление давал Рышард.

– Никто здесь не будет меня шантажировать! – кричал он, колотя об стол переплетенным в твердую обложку проектом. – Я не позволю себя шантажировать! Не позволю!! Хватит этого!!!

– Ерунда! – кричал Збышек, стараясь его перекричать. – У вас мания преследования!

– И один, и второй! – продолжал Рышард, не слушая. – Оба друг друга стоят...

– С ума сошел, – неодобрительно сказала Алиция и решительным жестом вынула у него из рук упомянутый проект. Рышард не обратив на это никакого внимания, продолжал громовым голосом высказываться дальше.

– Что с ним случилось? – поинтересовалась я.

– Небольшое расхождение взглядов относительно служебных контактов, – любезно объяснил Марек. – Честно говоря, я в этом ничего не понимаю.

– Зато я понимаю, – спокойно заявила Алиция. – Пошли отсюда, он производит слишком много шума. Я все тебе объясню.

Оказавшись снова на посту под зеркалом, я почувствовала себя несколько обалдевшей. Что делается в этом бюро? Истинное землетрясение!

Через вестибюль неожиданно прошла Моника, черная, как грозовая туча.

Не говоря ни слова она миновала нас и исчезла в своей-комнате. Проводив ее взглядом, мы посмотрели друг на друга.

– Говори, – решительно потребовала я. – Если еще раз нам кто-нибудь помешает, я совершу следующее убийство. Все время открывается что-то новое, и это происходит слишком быстро. Я не успеваю все обдумать, у меня все перемешивается. Вместо того чтобы найти преступника, я боюсь окончательно рехнуться. Говори прежде всего, что тебя интересует.

– Подожди, – ответила Алиция и, воспользовавшись присутствием зеркала, вынула из глаза ресничку. – Я как будто оглушенная. Во мне тоже пробуждаются странные подозрения. – Она повернулась и неуверенно посмотрела на меня. – Никогда в жизни я не верила в существование духов, но сейчас не могу избавиться от ощущения, что они разговаривали с покойником...

Я кивнула головой, потому что сразу ее поняла. Это было именно то, что так туманно копошилось у меня в голове. Конечно, беседа с покойником исключалась, но где-то здесь таилось существо дела.

– Сосредоточься, – торжественно сказала я. – У нас впереди долгий разговор. В трех словах мы этого не обговорим, давай начнем в хронологическом порядке. Что тебя интересует с самого начала?

– Может быть, мы где-нибудь присядем? – предложила Алиция. – Я не умею разговаривать стоя.

– Негде, всюду – конец света. Завтра посидишь.

– Ну, ничего не поделаешь, слушай. Представь себе, я была в туалете еще перед смертью...

– А теперь ты уже после смерти?..

– Тадеуша!.. Не говори глупостей, просто слушай. Я хотела вымыть руки, но отказалась от этого намерения, потому что из кабинета Ольгерда доносились необычные звуки. Совершенно удивительные.

– Ольгерд приставал к Монике?

– Наоборот...

– Что наоборот? Отталкивал ее с отвращением?

– Глупости. Перестань меня прерывать. Там был Збышек с какой-то бабенкой. Обращался к ней очень нежно.

Я почувствовала себя глубоко взволнованной этим.

– А что говорил!

– Подожди, надо вспомнить. Говорил: «Котик, не беспокойся, я все улажу. Все будет хорошо, никто не узнает...» А потом еще несколько раз повторил «любовь моя» с перерывами...

– Любовь моя с перерывами? Что это значит?

– Не любовь с перерывами, а делал перерывы. Между одной любовью и другой. Тихие, но совершенно однозначные. Ты что никогда в жизни не делала таких перерывов?

– Что? А, конечно, делала...

– Вот именно. Ты не представляешь, как я была удивлена. Збышек!

Образец добродетели! И меня чертовски интересует, кто это был с ним.

Сначала я решила, что это Моника, но, во-первых, никак не могла связать ее с «котиком», а во-вторых, оказалось, что Моника все это время сидела у Витека в кабинете вместе с Ольгердом. Как ты думаешь, кто это был?

Я ничего не сказала, потому что думать тут было не о чем. Я знала, кто это был, так же хорошо, как то, что Алиция подозревает меня. Я покачала головой.

– Вопреки твоим предположениям, это была не я. Мои контакты со Збышеком в прошлом, впрочем, они никогда не доходили до стадии нежного шепота. Во всяком случае, не на территории мастерской. Что ж, это очень интересное сообщение...