Чарльз Диккенс - Рассказы Страница 17

— Ну, пускай паштет, — согласился мистер Джозеф Тагс. — Пашкет или паштет — невелика разница.

Жалость, смешанная с негодованием, была во взгляде, которым мистер Симон сопроводил свой ответ:

— Невелика разница! Что сказал бы капитан Уотерс, если бы услышал такую вульгарную речь?

— И что сказала бы милая миссис Уотерс, — подхватила Мари, — если бы увидела, как мамаша — то есть маменька — ест креветок с головой и со всем прочим?

— Страшно даже подумать! — содрогнувшись, вскричал мистер Симон. «Какое сравнение с вдовствующей герцогиней Доблтон!» — добавил он про себя.

— Очаровательная женщина миссис Уотерс, верно, Симон? — спросила мисс Мари.

— Ангел красоты! — ответил мистер Симон, и легкий румянец волнения окрасил его бледные щеки.

— Э-э! — сказал мистер Джозеф Тагс. — Ты смотри, сынок, она ведь замужняя, — и он понимающе подмигнул одним глазом.

— Зачем, — воскликнул Симон, закипая гневом, столь же неожиданным, сколь бурным, — зачем мне напоминают о том, что мои надежды несбыточны, а счастье невозможно? Зачем растравляют раны моего сердца? Разве не довольно того, что… что… что… — Тут оратор умолк; слов ли не нашлось больше, дыхания ли не хватило так и осталось невыясненным.

Зловещий тон этой тирады, зловещее выраженье, с которым романтический Симон, закончив ее, позвонил и потребовал себе свечу, — все это исключало возможность ответа. С подсвечником в руке он мрачно удалился на покой, а спустя полчаса его примеру последовало все семейство, удрученное и озадаченное происшедшим.

Если суета и оживление на Рэмсгетском молу поразили Тагсов, едва они сошли с парохода, то еще более оживленная и красочная картина представилась их глазам на следующее утро на взморье. День выдался ясный и солнечный, с моря тянул легкий ветерок. Кругом были те же дамы и мужчины, те же дети, те же няньки, те же подзорные трубы, те же складные стульчики. Дамы читали романы или занимались рукоделием — вышивали, вязали, плели цепочки для часов; мужчины просматривали газеты и журналы; дети деревянными лопатками копали в песке ямы и напускали туда воду; няньки с младенцами на руках то догоняли убегающую волну, то спасались от новой; порой от берега отчаливала парусная лодка, увозя в море весело тараторящих пассажиров, а спустя некоторое время приставала снова, и те же пассажиры сидели в ней притихшие, со страдальческими лицами.

— Ах ты боже мой! — воскликнула миссис Тагс, когда все семейство уселось на четыре поставленных рядом плетеных кресла, вытянув вперед четыре пары ног, обутых в соответственное количество желтых ботинок, и упомянутые кресла тут же ушли в зыбкий песок на глубину не менее двух с половиной футов. — Ах ты боже мой!

Мистер Симон, понатужившись, сумел извлечь кресла и переставить их на более твердую почву.

— Будь я неладен, если вон те дамы не собрались купаться! — воскликнул мистер Джозеф Тагс в крайнем удивлении.

— Папенька! — вскричала мисс Мари.

— Так ведь правда же, дружочек, — сказал мистер Джозеф Тагс. И в самом деле, четыре молодые дамы, каждая с полотенцем на плече, грациозно вскочили в кабину на колесах; кучер занял свое место, лошадь вошла в воду, кабина сделала поворот, и через минуту четыре всплеска оповестили о том, что купальщицы бросились в волны.

— Ну и ну! — изрек мистер Джозеф Тагс после неловкой паузы. Мистер Симон негромко кашлянул.

— Смотрите, а вон там, кажется, собираются купаться мужчины! — с ужасом воскликнула миссис Тагс.

Три кабины — три лошади — три поворота — три всплеска — и три джентльмена уже резвятся в воде, точно три дельфина.

— Н-ну и ну! — повторил мистер Джозеф Тагс. На этот раз кашлянула мисс Мари, после чего снова наступила пауза. Прервала эту паузу приятная неожиданность.

— Здравствуйте, душечка! Мы вас целое утро ищем! — сказал чей-то голосок над ухом мисс Мари Тагс. Обладательницей голоска оказалась миссис Уотерс.

— Здравствуйте, здравствуйте, — подхватил капитал Уотерс — сама любезность. Последовал задушевнейший обмен приветствиями.

— Белинда, радость моя, — сказал капитан Уотерс, приложив к глазам лорнет и глядя в сторону моря.

— Да, милый? — отозвалась миссис Уотерс.

— Я вижу Гарри Томпсона.

— Где он? — спросила Белинда, также прикладывая лорнет к глазам.

— Вон, купается.

— Ах, верно! Но видит ли он нас?

— Нет, пожалуй, не видит, — сказал капитан. — Черт возьми, вот это забавно!

— Что? — заинтересовалась Белинда.

— И Мэри Голдинг тоже там.

— Не может быть! Где? — Снова лорнет взлетел к глазам.

— Вон она! — сказал капитан, указывая на одну из упомянутых выше молодых дам, чей купальный костюм напоминал своим видом небольших размеров макинтош.

— В самом деле, она и есть! — воскликнула миссис Уотерс. — Любопытно, что мы их обоих здесь встретили.

— Очень любопытно, — с полным хладнокровием подтвердил капитан.

— Вот видите — здесь это считается в порядке вещей, — шепотом сказал мистер Симон Тагс отцу.

— Да уж вижу, — шепотом же ответил мистер Джозеф Тагс. — Но все-таки это чудно.

Мистер Симон молча кивнул в знак согласия.

— Как вы думаете провести сегодня день? — осведомился капитан. — Не позавтракать ли нам в Пегуэлле?

— Я бы с большим удовольствием, — поторопилась ответить миссис Тагс. Что такое Пегуэлл, она понятия не имела, но слово «позавтракать» приятно поразило ее слух.

— А как будем добираться? — спросил капитан. — Идти пешком, пожалуй, жарко.

— Наймем тильбюрю, — предложил мистер Джозеф Тагс. — Тильбюри, — шепотом поправил его мистер Симон.

— Да мы бы и в одной уместились, — возразил вслух мистер Джозеф Тагс, не уразумев смысла поправки. — Но если угодно, можно взять две тильбюри.

— Мне бы так хотелось поехать на ослике, — сказала Белинда.

— Ах, и мне тоже! — подхватила Мари Тагс.

— Ну что ж, — сказал капитан, — мы отправимся в экипаже, а для вас возьмем двух осликов.

Но тут — возникло новое затруднение. Капитанша объявила, что неудобно дамам ехать верхом одним. Выход напрашивался сам собой. Может быть, мистер Тагс-младший будет так любезен и согласится сопровождать их?

Мистер Симон Тагс покраснел, растерянно улыбнулся и стал отнекиваться, уверяя, что он плохой наездник, но его доводов не пожелали слушать. В мгновение ока был подыскан экипаж и наняты три осла, которые по клятвенному заверению их владельца могли «дать сто очков вперед любому коню».

После долгих хлопот, стараний и усилий Белинда Уотерс и Мари Тагс оказались, наконец, в седле, и двое мальчишек стали сзади, приготовившись подгонять ослов.

— Ну, держись! — крикнул один из них.

— Го-го-го! — заорал другой, стоявший за ослом мистера Симона. Осел бросился вперед, унося на себе мистера Симона, ноги которого висели почти до земли, а рядом, позвякивая, болтались стремена.

— Эй-эй! Э-Э-Э-э! — добросовестно кричал мистер Симон Тагс, невзирая на тряску.

— Не надо галопом! — визжала миссис. Уотерс, ехавшая за ним.

— Мой осел хочет свернуть в пивную, — пищала в арьергарде мисс Тагс.

— Го-го-го! — вопили мальчишки; и ослы продолжали бежать без видимого намерения когда-либо остановиться.

Все на свете, однако, имеет конец; и даже ослиные скачки рано или поздно кончаются. Скакун мистера Тагса, обеспокоенный частыми натягиваниями мундштука, смысл которых был ему совершенно непонятен, вдруг круто осадил у кирпичной стены и выразил свое неудовольствие тем, что стал тереть ногу мистера Тагса о неровную поверхность кирпича. Четвероногое, на котором ехала миссис Уотерс, поддавшись вдруг игривому настроению, ткнулось головой в какую-то изгородь и решительно не пожелало с нею расстаться, а осел мисс Тагс так развеселился при виде этого, что уперся передними ногами в землю и стал брыкать задними, что выходило у него весьма грациозно, но вызывало некоторую тревогу у окружающих.

При столь внезапной остановке, разумеется, не обошлось без некоторой суматохи. Обе дамы принялись испускать душераздирающие вопли; что же касается мистера Симона Тагса, то помимо испытываемой им сильной боли он еще страдал душевно оттого, что должен был оставаться безучастным свидетелем бедственного положения дам, не имея возможности прийти к ним на помощь, поскольку его левая нога была плотно зажата между ослом и стеной. Однако соединенными усилиями обоих мальчишек, которым пришла в голову остроумная мысль накрутить хвост самому непослушному ослу, порядок был восстановлен значительно быстрее, чем можно было ожидать, и кавалькада двинулась дальше.

— Пусть теперь идут шагом, — сказал мистер Симон Тагс. — Не нужно так беспощадно гнать их.

— Как прикажете, сэр, — отвечал мальчишка и тут же подмигнул своему товарищу, как бы желая истолковать слова мистера Симона в том смысле, что в пощаде нуждаются не столько животные, сколько ездоки.