Гарольд Роббинс - Парк-авеню 79 Страница 17

— Спасибо.

Он ответил так же церемонно:

— Пожалуйста.

Пока девушка шла от лифта к квартире Росса, Майк внимательно за ней наблюдал.

Да, походка красивая, ничего не скажешь. Вот она остановилась возле двери, легко тряхнула головой, нажала кнопку звонка. Щелкнул замок, и голос Росса радостно проговорил:

— Входи, Мария. Я уже заждался.

Дверь захлопнулась. Майк бесцельно постоял еще минуту, потом спустился вниз и снова взялся за учебник. Вот нужная страница, вот нерешенная задача... Перед его взглядом стояла девушка с золотыми волосами вокруг улыбающегося лица. Нет, сейчас ему было не до математики! Он сердито захлопнул учебник, швырнул его на скамеечку, решительно вошел в лифт и поднялся на двенадцатый этаж. Зачем? И только тут, перед закрытой дверью квартиры своего друга он понял: это — ревность. Впервые в жизни его мучила ревность.

В лифте тренькнул звонок, на табло загорелись красные цифры: 12. Майк поднялся на этаж Росса, подождал, пока девушка вошла в кабинку, и негромко попросил:

— Пожалуйста, прости меня, Мария. Я поначалу принял тебя не за ту.

Она подозрительно посмотрела на парня: не хитрит ли, и Майк поспешил добавить:

— Честное слово, мне очень стыдно.

Темные глаза Марии словно оттаяли, и он впервые увидел их немыслимую глубину.

— Прости. Я просто позавидовал Россу. Он — быстрый, смелый. Все ему дается легко. Даже ты... А я вкалываю, надрываюсь, и никакого толку.

Почему-то последние слова развеселили девушку, и она рассмеялась так искренне и легко, что Майк нисколько не обиделся.

— Знаешь, Майк, я тоже хороша. Набросилась на тебя. Давай считать, что мы квиты.

— Мир?

Мария положила узенькую ладонь на его сильную руку, и тут Майк отважился спросить:

— Скажи, ты — девушка Росса?

— Росс очень хорошо ко мне относится. Не так, как многие.

Майк кивнул, не выпуская ее руки:

— Да, Росс — отличный парень. Но если ты не его девушка... давай как-нибудь сходим в кино.

А с Марией в эту минуту творилось что-то непонятное. Через руку Майка ей передавалось необычное тепло, от которого она словно таяла изнутри, становясь все слабее, слабее.

Он сделал шаг к девушке, наклонился, и Мария потянулась к его губам, с удивлением осознавая непривычную зависимость от другого человека. Казалось, будто ее понесло медленное тяжелое течение разогретой солнцем реки. Мария закрыла глаза.

Майк поцеловал ее нежно и властно, и в тот же миг она поняла, что перестала быть хозяйкой положения, что не хочет и не может играть этим парнем, как остальными. Мария оттолкнула его.

— Отвези меня вниз. Пожалуйста.

Он разжал руки. Когда лифт остановился, Майк открыл дверцу и повернулся к девушке:

— Мария, мы еще увидимся?

— Если захочешь.

И, не попрощавшись, она выбежала из лифта. Когда Майк следом за ней вышел на улицу, Марии поблизости уже не было.

Она медленно поднималась по темной лестнице своего дома, заново переживая сегодняшнюю встречу с Майком, и не могла понять себя.

До сих пор все парни казались ей одинаковыми, безликими и в общем-то неинтересными игрушками, которыми Мария время от времени играла, а потом бросала, как в детстве забывала на крыльце наскучивших кукол. Эти игры давали ей ощущение силы, власти и превосходства над мужчинами, но сейчас все было не так. К Майку она относилась иначе и никак не могла понять — почему. Девушка перешагнула порог своей квартиры. В туалете кого-то рвало. Интересно, кого? Мария ненавидела убогую планировку их крошечной норы с туалетом посреди коридора — всегда все слышат, что ты там делаешь. На звук открывшейся двери вышел отчим:

— Принеси воды. Твоей матери плохо.

Мария быстро наполнила стакан и побежала к туалету. Возле унитаза, прямо на полу, бессильно привалившись спиной к стене, сидела бледная Кэтти. Пока она пила, Питер поддерживал ее за плечи.

— Что с тобой, мама?

Кэтти слабо качнула головой:

— Так, ерунда. Не обращай внимания.

— Мама, ты ничего не скрываешь?

Мария растерянно смотрела на мать. С желудком у той всегда все было в порядке, и тошнило ее только перед рождением братишки. От ужасной догадки пересохло во рту. Неужели опять? Как же так, ведь доктор сказал, что при повторной беременности она может умереть!

— Мама, скажи честно, у тебя ничего не болит?

Кэтти не успела открыть рот, как муж ее опередил и грубо прорычал:

— А почему у твоей матери должно что-то болеть? Во время беременности всех женщин тошнит, и ничего страшного в этом нет.

Минуту девушка молча смотрела на мать широко открытыми глазами, потом с горечью воскликнула:

— Но доктора тебе запретили. Это слишком опасно!

Кэтти насильно улыбнулась серыми губами и невнятно прошептала:

— Не стоит им верить. Они только и делают, что пугают.

Отчим выпятил грудь, хвастливо надул щеки:

— Будет еще один мальчик. Я — не какой-то там бракодел, и все заранее рассчитал.

Мария обожгла его ненавидящим взглядом:

— Значит, ты все рассчитал?

Он хохотнул:

— Ага.

— А ты не рассчитал, что мы будем есть, когда мать перестанет работать?

Отчим растерянно вытаращил глаза; по-видимому, такой вопрос вообще не приходил ему в голову.

— И еще, рассчитай заранее, кто тебе будет приносить пиво. Я этого делать не собираюсь. Запомни.

Девушка повернулась и, выскочив из квартиры, бросилась по лестнице.

— Мария! Мария...

Кэтти слабо вскрикнула, но дочь уже ее не слышала. Стук каблучков затих на улице. Она молча взглянула на мужа, по стенке поплелась в спальню и, скрючившись от внезапной боли в животе, упала на постель. Ей хотелось плакать: отец Янович был прав. Надо было набраться смелости и самой поговорить с дочкой. Ах, почему она не послушалась мудрого священника?

12

— У Джокера играют. В задней комнате.

Майк поднял голову — в глазах Росса светился знакомый желтый огонек азарта.

— Ну и что?

— Хочу сыграть.

Майк попробовал урезонить друга:

— Ты помнишь, что сказал твой предок? Еще один скандал, и он запрет тебя на даче.

— Никакого скандала не будет. Немного развлекусь, и все.

Майк пожал плечами:

— То же самое ты говорил в прошлый раз и все-таки загремел в каталажку. Скажи спасибо, что твой отец не убил тебя, когда вытаскивал оттуда.

— В прошлый раз мы с ребятами сели играть прямо за гаражами. Вот нас и повязали. Джокер сказал, что случайности исключены.

— Играй, если приспичило. Только смотри, не пожалей.

— Майк, ты пойдешь со мной?

— Зачем? У меня — ни цента.

— Мне хочется взять туда Марию. Когда я сяду играть, все эти козлы начнут к ней клеиться, а с тобой она будет в безопасности.

— Ну так оставь ее дома.

— Не могу. У меня предчувствие, что она принесет удачу.

Как всякий игрок, Росс был суеверен и болезненно восприимчив к всевозможным предрассудкам.

Майк отмахнулся:

— Ерунда.

Росс улыбнулся:

— Может быть, у тебя есть другое, более интересное предложение?

— Нет...

В эту секунду Майк снова (в который раз!) подумал о Марии. После разговора в лифте прошла неделя, но он никак не мог набраться смелости, чтобы встретиться с ней.

— Вот видишь, у тебя никаких предложений нет. Значит, принимаем мое и идем к Джокеру. Или ты собираешься над книжками просидеть всю жизнь? Встряхнись!

— Хорошо. Я пойду с вами.

Мария уже ждала в машине и издали узнала Майка, идущего рядом с Россом. Росс открыл дверцу.

— Да, мне пришлось как следует постараться, чтобы наконец вас познакомить. Мария, это мой друг Майк. Майк, это моя девушка.

Мария покраснела и, не глядя Майку в глаза, протянула руку:

— Я много о вас слышала.

Он тоже чувствовал себя неловко, поэтому неуклюже сжал ее пальцы и буркнул:

— Очень приятно.

Росс скомандовал:

— Мария, подвинься. Майк поедет с нами.

Всю дорогу Мария и Майк молчали, зато Росс был необычайно возбужден и не закрывал рта.

Около девяти машина остановилась возле «Золотого сияния». К этому часу в зале толпилось довольно много посетителей, так что Росс едва нашел свободный столик у самой танцплощадки. Себе и Майку он заказал пиво, а Марии — коку, но усидеть на месте не мог:

— Пойду поговорю с Джокером. Узнаю, когда начнется игра.

Майк съязвил:

— Успокойся, не опоздаешь. Может, сначала все же станцуешь со своей девушкой?

Росс поморщился:

— Нет. Танцуйте без меня. Я пойду к Джокеру.

Оркестр заиграл быстрый фокстрот, и Мария легко соскочила со стула. Похоже, уход Росса ее нисколько не огорчил.

— Потанцуем, Майк?

Он увел ее на середину зала и там прижал к себе, но из-за внутренней скованности двигался так неловко, что сразу же отдавил ей ногу.

— Ой, извини.

Мария улыбнулась:

— Ничего страшного. Да ты расслабься. Не нервничай, я тебя не съем.

Минуту они танцевали молча, потом Мария не выдержала: