Алессандро Барикко - Гомер. Илиада Страница 17

– Главк, поспеши, созови ликийцев за меня сразиться, ведь если Патрокл снимет с меня доспехи, это станет вам вечным позором!

Между тем Патрокл подошел и, упершись нотой в его грудь, вырвал копье вместе с сердцем. Вот так, одним движением он исторг из него и жизнь и оружие. Главк же, терзаемый горем, созывал ликийских вождей и троянских героев:

– Пал Сарпедон от копья Менетида, так не позволим врагам снять с него доспехи и над телом его надругаться!

Троянцев поразила глубокая грусть: Сарпедон был одним из сильнейших и лучших защитников Трои, они окружили его тело, Гектор стоял впереди, а все остальные – за ним. Патрокл увидел, что троянцы возвращаются, и подозвал нас к себе, мы построились напротив врага, и он закричал нам:

– Если вы и правда сильнейшие, пришло время доказать это!

Труп Сарпедона лежал между нами; с одной стороны стояли ликийцы с троянцами, с другой – мы, мирмидонцы. И началась битва за тело Сарпедона и его доспехи.

Сначала троянцы нас потеснили. Но когда Патрокл увидел, как вокруг него гибнут друзья, он бросился вперед и, как ястреб, который преследует робких скворцов или галок, налетел на троянцев. Теперь слышался только стук мечей и копий о медь и кожу щитов. Теперь никто не узнал бы Сарпедона, покрытого стрелами, кровью и пылью. Мы толпились вокруг его трупа, будто мухи, что роятся в хлеву у полных подойников. Так продолжалось, пока Гектор не совершил нечто, поразившее нас. Быть может, страх проник в его сердце – не знаю. Мы увидели, как он прыгнул в свою колесницу и понесся в сторону Трои, позвав остальных за собой. И все как один развернулись и поспешили прочь с поля боя, оставив труп Сарпедона. Я не мог понять этого. Ведь недавно они были у наших судов, сжигая наши надежды, а сейчас сами искали спасения в бегстве. Мы должны были дать им уйти. Именно так повелел Ахиллес. Но Патрокл не в силах был остановиться. Его сердце горело великой отвагой. Но было ясно, что ждет его верная гибель.

Он бросился преследовать троянцев и увлек всех остальных за собой. Он несся вперед, к стенам Трои, на пути сражая врагов, от руки его пали Адраст, Автоной, Эхекл и Перим, а следом Мулий, Пиларт, Элаз, Меланипп. Приблизившись к Скейским воротам, Патрокл трижды взбегал на высокую стену – трижды его отражали блестящие медью щиты троянцев, но прежде чем отступить и смириться, он сделал еще одну попытку. Я озирался в поисках Гектора. Мне казалось, он не знает, что ему делать: укрыться с войском за стенами города или остаться у стен и продолжить сраженье. Теперь я знаю: не растерянность им руководила, но чутье великого воина. Я увидел, как он подал знак Кебриону, своему вознице. Я видел, как их колесница оказалась в самой гуще сраженья. Гектор несся вперед сквозь толпу, не обращая внимания на других ахейцев, он летел к Патроклу – только к нему он стремился. Менетид все понял и соскочил с колесницы. Наклонившись, он поднял с земли камень: белый и острый. А когда колесница Гектора приблизилась, со всей силы метнул его. Камень попал в лоб державшему вожжи вознице и расколол ему череп, глаза Кебриона вытекли на землю, а следом упал на землю он сам.

– Как ты быстро нырнул, – издеваясь, воскликнул Патрокл, – знаешь, Кебрион, ты ловко ловил бы устриц, если бы прыгал в воду так же проворно, как сейчас нырнул с колесницы. Вижу, есть у троянцев прекрасные водолазы!

Он смеялся. И перед собой увидел Гектора. Они принялись состязаться за тело возницы, как голодные львы дерутся в горах из-за туши оленя. Гектор держал Кебриона за голову и не отпускал. Менетид тянул его за ногу. Вокруг них завязалась жестокая сеча. Немало времени длилось сраженье вокруг человека, лежавшего в прахе, навеки забывшего о колесницах, конях – обо всем, что его заботило в жизни. Когда в конце концов мы оттеснили троянцев назад, кто-то из нас увлек тело возницы подальше от схватки и похитил доспехи. Но Патрокл остался в гуще сражения. Он неотвратимо мчался навстречу судьбе. Трижды бросался он на троянцев с яростным криком и трижды сражал по девять врагов. Когда же в четвертый раз ты, богоравный Патрокл, ринулся в бой, мы все увидали, что настал внезапный конец твоей жизни. Эвфорб нанес удар тебе в спину, между плеч. Он подъехал на колеснице сквозь толпу; из-за поднявшейся пыли – огромного облака пыли – ты не заметил, что он приближается, он как будто явился из ниоткуда, вдруг, у тебя за спиной, ты не мог его видеть, а я видел; он подъехал вплотную и вонзил копье тебе в спину… ты же помнишь Эвфорба, Патрокл, мы видали его в бою и говорили о его красоте, о его длинных до плеч волосах, разве он не был прекраснее всех?. Он ударил тебя между плеч и сразу исчез, укрылся, испугавшись того, что совершил.

Патрокл замер, пораженный. Его глаза закатились, а ноги еще держали прекрасное тело, хоть он больше и не чувствовал их. Я помню, как голова от удара упала на грудь и шлем соскочил на землю; я бы никогда не подумал, что увижу тот шлем испачканным кровью и пылью, – шлем, покрывавший прекрасную голову и лицо Ахиллеса, героя, равного богу, я видел, как этот шлем катится по земле между конских копыт в пыли и в крови.

Патрокл отступил, он искал спасенья или убежища. Он не хотел умирать. Вокруг все замерло. Иногда смерть – это обряд, но вам не понять. Никто не остановил Гектора, когда тот приблизился к Менетиду. Вам этого не понять. Он приблизился к нему в толпе – никто из нас не остановил его, подошел на расстояние шага и копьем нанес удар ему в пах, под живот. И Патрокл рухнул на землю. Теперь все мы увидели, как он упал. А Гектор, наклонившись над ним и глядя в глаза, заговорил в тишине, раздирающей душу:

– Патрокл, ты собирался прийти сюда и разрушить мой город? Ты воображал, что вернешься домой на корабле, полном троянских жен и сокровищ? Теперь-то ты знаешь, что Трою защищают могучие воины и Гектор – самый могучий из них. Ты отныне ничто – добыча стервятников. И твой друг Ахиллес, сколь бы ни был силен, тебе не помог. Это ведь он, не правда ли, тебя послал в битву со словами: «Не возвращайся, доколе Гектора грудь не пронзишь?» А ты, безрассудный, послушался.

Патрокл умирал. Но нашел в себе силы ответить:

– Радуйся, Гектор, ты победил меня. Но погибнуть было мне судьбой суждено. Боги меня поразили, а из смертных – Эвфорб. Ты всего лишь довершил их дело, ты третий из них. Слушай же, что я скажу, и слов моих не забудь. Смерть идет за тобой по пятам. Ничто не избавит тебя от суровой участи. Скоро падешь под рукой Ахиллеса!

И смерть осенила Патрокла. Душа отлетела в Аид, плачась на погибшую силу и юность.

Гектор поставил ногу на грудь Менетида и выдернул из его живота свою медную пику. Тело приподнялось и снова упало на землю. Гектор смотрел на него. Сказал что-то тихо. А потом яростно бросился на Автомедона и убил бы возницу Ахиллеса, если бы не унесли его прочь быстрые кони, кони, которых боги подарили Пелееву сыну[9], они спасли Автомедона от рук Гектора, от его неистовой силы, от смерти.

Я умер два года спустя на пути из Трои домой. Не-птолем, сын Ахиллеса, предал огню мое тело. Теперь мой прах покоится в земле, имя котороймне неизвестно. Быть может, и хорошо, что все закончилось именно так. Потому что я все равно не смог бы забыть ту войну, ту кровь и тех двух юных друзей, которых я не сумел спасти.

Антилох

Первым, кто понял, что Патрокл мертв, был Менелай. Он бросился к месту, где лежал его труп, и, потрясая копьем и прикрывшись щитом, грозил убить каждого, кто приблизится к телу. Сначала дерзнул Эвфорб, тот, что первым ударил Патрокла: он горел желаньем похитить доспехи героя. Но Менелай воскликнул:

– Прочь отойди и не смей ко мне приближаться! Ты знаешь, что случилось с братом твоим, когда он вызвал меня биться один на один: не смог он своими ногами пройти дорогу домой, на радость супруге и престарелым родителям. Я и тебя уничтожу, если ты не исчезнешь!

Эвфорб был среди троянцев прекраснейшим, его пышные кудри держались на голове драгоценной заколкой. Крикнув, что отомстит за брата, он ударил Менелая копьем, но медное жало согнулось, встретившись с твердым щитом, тогда Менелай, подскочив к нему, что есть силы метнул свою пику в троянца, насквозь пронзив его нежную шею, кровь оросила длинные волосы. Он повалился на землю, как молодая маслина в белых цветах, в грозу пораженная молнией.

Менелай наклонился, чтобы снять с Эвфорба доспехи, и увидел, что на него несется пламенный Гектор с ужасным криком. Он испугался и, оставив тело Патрокла, отступил, ища глазами помощника. Увидев Аякса, он закричал:

– Аякс, убит Патрокл, а Гектор хочет доспехи его забрать, защитим же Патроклово тело!

Аякс обернулся, взволнованный. И поспешил на помощь. Они вернулись к Патроклу и увидали, что Гектор доспехи славные снял с него и занес меч, собираясь отрубить ему голову, а тело отдать на съеденье собакам. Аякс появился перед ним и был так грозен, что Гектор отступил к троянским дружинам. Аякс, накрыв Патрокла щитом, огромным как башня, стоял над ним, как стоит лев над своими детьми, отгоняя охотников. Троянцы, заметив, как Гектор отступил при виде Аякса, растерялись, помню, я услышал голос Главка: