Алан Милн - Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник) Страница 17

Барнаби было тридцать с небольшим, и на мир взирало честное, тупоносое, неприятное, но одновременно красивое лицо и дружелюбные серые глаза под вздернутыми на концах бровями. Когда его взгляд соскользнул с лица Хлои на счет, она спросила:

– У нас все в порядке, милый?

Хлоя любила ходить на ленч в дорогие рестораны, и Барнаби любил ее туда водить, но у них было соглашение, что счет никогда не должен превышать двадцать четыре шиллинга. Однажды, давным-давно, получилось двадцать четыре шиллинга, и она сказала:

– Давай эту черту не преступать, ладно?

Когда они не переступали, у них все было в порядке.

– Пожалуй, неплохо, – ответил он.

Отведя взгляд от зеркальца, она посмотрела на счет.

– О, милый!

– Лишняя пара коктейлей, – объяснил он.

– И верно, – с облегчением отозвалась она и вернулась к зеркальцу. – Но теперь и вправду хорошо, верно?

– Не знаю, как насчет хорошо, – сказал Барнаби. – Просто я благоразумен. И если ты думаешь, что я предпочел бы ленч за шиллинг одному в какой-нибудь жуткой чайной ленчу за тридцать шиллингов с тобой, то ты просто сумасшедшая.

– Милый! – Она наградила его чудесной, быстрой, нежной улыбкой, которой, как он знал, награждала сотню мужчин, но которая всегда доставалась даром ему одному. – Я очень-очень дорого тебе обхожусь?

– Ты стоишь каждого пенни, золотко.

– Но ведь не взаправду же, да? Мы ходим на ленч или еще куда раз в неделю, когда мы оба в Лондоне, что гораздо меньше, чем просто раз в неделю, и если получается чуть больше фунта каждый раз…

– Я думал, истинная леди никогда не забивает себе такими мыслями прелестную головку.

– С тобой я никогда не бываю истинной леди, милый. Разве ты еще не понял?

– Не настолько полно, как хотелось бы.

И снова эта улыбка – на сей раз с тенью смеха, – сокровенная и исполненная любви. Даже если такая доставалась всем прочим тоже, он был не в обиде.

– С тобой я всегда чувствую себя по-другому. Ты же знаешь.

– Господи помилуй, да. Я практически единственный приятный мужчина, кого ты встречала.

– Ну, ты единственный, кому я могу сказать все, что хочется.

– А что бы тебе хотелось?

Она коснулась его ладонью.

– Я собиралась сказать, что…

– …настоящая леди или нет…

– …что получается всего пятьдесят фунтов в год, и за эту сумму мы получаем уйму счастья, правда, милый?

– Получаем. И стоит оно даже втрое дороже.

Так и правильно, ведь к этому все сводилось: пятьдесят фунтов плюс-минус. А на остающиеся четыреста пятьдесят он вполне перебивался – и жил гораздо счастливее, чем на любые миллионы, но без Хлои.

Она начала искать перчатки. Обычно за ними приходилось возвращаться, или она доставала из сумочки другую пару со словами: «Не важно, милый. Всегда можно позвонить метрдотелю».

– Когда снова увидимся, голубчик?

– Когда захочешь, – ответил Барнаби. – Как насчет поездки за город? Целый день вдвоем?

– А как же пыльная контора?

– Беру с понедельника неделю отпуска, чтобы подстроиться под женатых.

– Восхитительно, дружок! Почему ты мне не сказал? Куда ты едешь?

– Ждал, пока ты спросишь. Следующий четверг подойдет?

– Не глупи, дурачок. Разве ты не уедешь отдыхать, как все приличные люди?

– Нет. А поедем вместе как неприличные? Поедем в Бретань. Я знаю одну деревушку.

Снова тот взгляд, та краткая интимная улыбка. Но иная. Раньше никто такой не удостаивался, разве только… Да и вообще, какая разница?

Вздохнув, Хлоя надела перчатки.

– Почему бы и нет. Почему мы не…

– Один Бог знает.

– Я недостаточно тебя люблю, мой милый.

– Так я и думал.

– Тебе бы не понравилось, если я любила бы тебя по-настоящему.

– Нет, понравилось бы.

Она довольно рассмеялась.

– Ах, золотко, я так рада, что ты это сказал. Я бы возненавидела тебя, если бы ты сейчас ударился в Теннисона.

– Попытайся ради разнообразия возненавидеть. Что угодно, лишь бы выделиться из остальных. И если уж на то пошло, мне не понравилось бы.

– Думаю, понравилось бы. Думаю, понравилось бы.

– Нет. Если бы ты сделала это для меня, то сделала бы и для всех остальных. А мне было бы противно.

Сверкнув на него взглядом, Хлоя занялась перчатками.

– Давай держаться Англии. Четверг? Если тебе не хочется за город, можем взять корзинку для пикника и поехать на матч в «Лордс». Джентльмены и крикет.

– Ладно, милый. И… Однажды мы поедем в Бретань!

– Поедем.

– Честно-пречестно.

– И я тебе обещаю. Возможно, мне тогда уже стукнет девяносто, но плавание через Ла-Манш я как-нибудь осилю.

– Будем сидеть на палубе в инвалидных креслах и попросим, чтобы их поставили рядом.

– Надеюсь, море будет спокойное. Оно обязательно должно быть спокойным – из-за инвалидных кресел.

– Теперь на инвалидные кресла ставят тормоза, чтобы не катились под уклон в Лиз-эт-Фолкстоун. Раньше на этом курорте уйма старых дам погибала.

– Я разузнаю, – пообещал Барнаби.

– Ах, милый, как же я тебя люблю! – воскликнула Хлоя, и ему показалось, что это внезапный крик из самого сердца, но означал он: «Ах, милый, как бы мне хотелось тебя любить!»

В такси он сказал:

– Сними перчатки, пока не приедем к «Антуану»…

– Милый… Ты дальше поедешь на такси?

– Думаю, так лучше, не то опоздаю. Куда поедем в четверг?

– Посмотрим по настроению, милый. Позвони мне во вторник и обсудим.

– Ладно.

Даже если бы он женился на Хлое, даже если бы Хлоя принадлежала ему безраздельно, ему пришлось бы сейчас ее оставить. Не мог же он сидеть и держать ее за руку полтора часа, пока ей будут делать укладку. Это странно выглядело бы.

– Прощай, моя дорогая, моя Хлоя.

– До свидания, милый. Спасибо за чудесный ленч. И обязательно позвони во вторник. В одиннадцать.

Краткий легкий поцелуй в губы, и она исчезла.

– «Проссерс»! – яростно бросил шоферу Барнаби. – В начале Ченсери-лейн.

3

Мисс Марр со свежей укладкой, выглядевшей (и это составляло лишь малую часть ее шарма) так, словно ее делали вчера, сидела на диване с герцогом Сент-Ивсом. Многие женщины находили такое небезопасным, но только не Хлоя. Она познакомилась с ним дней десять назад. Она была наслышана про герцогиню и ее верного Фредди Уинтера, она была наслышана про герцога и его эффектных красоток на все буквы алфавита. Когда с улыбкой завзятого сердцееда он спросил, нельзя ли зайти к ней, а потом повести ее куда-нибудь выпить, она пригласила его на чай. Дверь она открыла сама, по всей очевидности, в квартире они были одни. Он, наверное, решил, что все слишком уж просто. Хлоя, наверное, тоже так подумала. Ушел он в полном недоумении, смиренно благодаря за приглашение прийти как-нибудь на чай снова. На сей раз в доказательство чистоты своих намерений он принес с собой игру «Реверси». («Давайте любую, – сказал он в фешенебельном магазине «Хэмлис». – Было что-то под названием «Лудо», кажется. Впрочем, любая головоломка сойдет».) Теперь доска «Реверси» лежала между ними на диване. Шел уже пятый раунд, и, от того, что каждый выиграл по два раза, волнение восхитительно нарастало.

– Ну же, Томми, делайте ход! Я умираю от нетерпения.

Хлоя разошлась как ребенок. Если герцог не придумает гениальный ход (а он понятия не имел, что делать), два заполненных его черными фишками ряда вот-вот станут ее красными.

– Моя очередь? Сейчас моя очередь? – нетерпеливо спросила она.

– Проклятие! – мрачно отозвался герцог. – Похоже, вы выиграете.

– Вы сдаетесь? Вы признаете, что я лучше вас играю в «Реверси»? Если признаете, получите коктейль.

– Признаю, – ответил герцог. – И мне чертовски хочется выпить.

Хлоя победно смахнула фишки в коробку – на случай если он передумает – и занялась бутылками.

– Ваши цветы чудесно смотрятся, – произнесла она. – Так мило было с вашей стороны.

– Это не обязательно должны быть цветы, сами понимаете.

– Надо же, как мне повезло!

– У вас ведь бывают дни рождения, черт побери?

– Время от времени. Раз в году, если быть совсем честной.

– Когда?

– Пожалуй, скажу вам, когда он будет поближе. Даже запишу, чтобы ошибки не вышло.

– Сколько вам лет, Хлоя?

– Двадцать восемь.

– Мне сорок три.

– Что мне теперь на это сказать?

– Тринадцать лет назад…

– Не говорите. Я сама сумею. Вам, наверное, было тридцать, а мне пятнадцать.

– Да. Слишком юна. Вы были бы слишком юны. Генриетте было двадцать два.

– Звучит почти как предложение руки и сердца. Если бы «Все Было Иначе»…

– А если было бы?

Хлоя посмотрела на него задумчиво: в одной руке шейкер, в другой – бокал. Под ее бесстрастным оценивающим взглядом ему вдруг стало не по себе.

– Внешность у меня не ахти, – признал он с нервным смешком. Но впервые действительно так подумал.

– Сойдет, – рассеянно отозвалась она. А потом как будто приняла решение: – Ну, все равно пришлось бы сначала обручиться.