Том Стоппард - Розенкранц и Гильденстерн мертвы Страница 17

– Мы теперь с ним.

Розенкранц.

– Может спать спокойно.

Гильденстерн.

– Все равно для него все кончено.

Розенкранц.

– Для гибнущих в пучине грозных вод...

Гильденстерн.

– Насущный лозунг подыщи нам днесь.

Глухой стук: они садятся. Длинная пауза.

Розенкранц (шевелится, оглядывается).

– Ну, что теперь?

Гильденстерн.

– Ты о чем?

Розенкранц.

– Ну как – ничего же не происходит.

Гильденстерн.

– Мы плывем.

Розенкранц.

– Знаю.

Гильденстерн (сердито).

– Ну так чего тебе еще? (Печально.) Никакой информации. Одни огрызки... и мы еще должны анализировать эти приказания. Которые мы едва помним. Которые ничем не отличаются от инстинкта...

Розенкранц сует одну руку в кошелек; вытаскивает монету и заводит обе руки за спину, потом протягивает Гильденстерну два кулака. Гильденстерн хлопает по одному из них. Розенкранц разжимает ладонь, там – монета. Отдает ее Гильденстерну.

Процесс повторяется.

Процесс повторяется.

Процесс повторяется.

Гильденстерн начинает нервничать. Он уже хочет проиграть.

Процесс повторяется.

Гильденстерн разжимает один кулак Розенкранца; потом, сообразив, – второй. Выясняется, что в обеих ладонях было по монете. Розенкранц смущен.

– У тебя по монете в каждой?!

Розенкранц (смущенно).

– Да.

Гильденстерн.

– Каждый раз?!

Розенкранц.

– Угу.

Гильденстерн.

– Какой же в этом смысл?

Розенкранц (с чувством, проникновенно).

– Я хотел сделать тебе приятное.

Слышен глухой стук.

Гильденстерн.

– Сколько он тебе дал?

Розенкранц.

– Кто?

Гильденстерн.

– Король. Он же подкинул нам малость.

Розенкранц.

– А сколько тебе?

Гильденстерн.

– Я первый спросил.

Розенкранц.

– Столько же, сколько тебе.

Гильденстерн.

– Он не хотел оказывать предпочтения.

Розенкранц.

– Сколько он тебе дал?

Гильденстерн.

– Столько же.

Розенкранц.

– Откуда ты знаешь?

Гильденстерн.

– Ты сам только что сказал – откуда ты знал?

Розенкранц.

– Он не хотел оказывать предпочтения.

Гильденстерн.

– Даже если бы мог.

Розенкранц.

– Чего, конечно, не мог.

Гильденстерн.

– Он даже не был уверен, не путает ли нас.

Розенкранц.

– Не путая нас.

Гильденстерн (оборачиваясь к нему, яростно).

– Почему ты не можешь сказать ничего оригинального, своего?! Неудивительно, что топчемся на месте. От тебя никакого проку – только повторяешь на разные голоса.

Розенкранц.

– Мне ничего не приходит в голову оригинального. Но я хорошая поддержка.

Гильденстерн.

– Устал я все время выкладываться.

Розенкранц (покорно).

– У тебя сильная индивидуальность. (Почти плача.) О, что с нами будет!

Гильденстерн утешает его; вся его жесткость улетучивается.

Гильденстерн.

– Не плачь... все будет в порядке... ну же, ну... говорю тебе, все будет в порядке. Я постараюсь.

Розенкранц.

– Но мы же ничего не можем поделать, мы же брошены на произвол судьбы!

Гильденстерн.

– Мы плывем в Англию, мы везем туда Гамлета.

Розенкранц.

– Зачем?

Гильденстерн.

– Зачем? Где же ты был?

Розенкранц.

– Когда? (Пауза.) Мы же не знаем, что делать, когда высадимся.

Гильденстерн.

– Отведем его к королю.

Розенкранц.

– И он там будет?

Гильденстерн.

– Да нет же – к английскому королю.

Розенкранц.

– Он нас ждет?

Гильденстерн.

– Нет.

Розенкранц.

– Он же не поймет, чего ради мы явились. Что мы ему скажем?

Гильденстерн.

– Мы отдадим ему письмо. Ты помнишь про письмо?

Розенкранц.

– Я?

Гильденстерн.

– В письме все объяснено. Надо полагать.

Розенкранц.

– И это все, да?

Гильденстерн.

– Что?

Розенкранц.

– Мы доставляем Гамлета к английскому королю, вручаем ему письмо, и – что дальше?

Гильденстерн.

– Может быть, в письме что-нибудь насчет нас; тогда есть будущее.

Розенкранц.

– А если нет?

Гильденстерн.

– Трудно сказать – тогда все.

Розенкранц.

– То есть неопределенность?

Гильденстерн.

– Да.

Пауза.

Розенкранц.

– Неужто есть надежда на неопределенность? (Пауза.) А кто теперь король Англии?

Гильденстерн.

– Зависит от того, когда мы туда доберемся.

Розенкранц.

– А что, ты думаешь – в письме?

Гильденстерн.

– Ну... заверения в лояльности. Просьба о благосклонности. Напоминание об обязательствах. Смутные обещания. Уравновешенные неясными угрозами... Дипломатия. Приветы членам фамилии.

Розенкранц.

– И о Гамлете?

Гильденстерн.

– Да, конечно.

Розенкранц.

– И о нас – со всеми подробностями?

Гильденстерн.

– Разумеется.

Пауза.

Розенкранц.

– Значит, мы имеем письмо, которое все объясняет.

Гильденстерн.

– Да, оно у тебя.

Розенкранц понимает эти слова буквально. Он начинает шарить по карманам и т. д.

– В чем дело?

Розенкранц.

– Письмо.

Гильденстерн.

– Оно у тебя?

Розенкранц (нарастающий ужас).

– У меня? (Лихорадочно ищет.) Куда я его мог засунуть?

Гильденстерн.

– Не мог же ты его потерять.

Розенкранц.

– Я должен его найти!

Гильденстерн.

– Странно, я думал, он дал его мне.

Розенкранц смотрит на него с надеждой.

Розенкранц.

– Да, наверно.

Гильденстерн.

– Но у тебя такой вид, будто ты уверен, что получил его ты.

Розенкранц (вопль).

– Я и уверен!

Гильденстерн.

– Но если он дал его мне, то нет никаких оснований, чтобы оно оказалось у тебя; в связи с чем я не понимаю, из-за чего весь этот крик, что у тебя его нет?

Розенкранц (пауза).

– Похоже, я что-то напутал.

Гильденстерн.

– Во всем этом все меньше и меньше порядка... Корабль, ночь, чувство изоляции и неуверенности... все это способствует потере сосредоточенности. Мы должны владеть ситуацией. Нужно собраться. Итак. Либо ты потерял письмо, либо его у тебя не было, чтоб потерять, вследствие того, что король никогда его тебе не давал, из чего следует, что он дал его мне, из чего следует, что я положил его в мой внутренний нагрудный карман, из чего следует (медленно извлекая письмо)... что оно находится... здесь. (Они улыбаются друг другу.) Мы не должны так распускаться.

Пауза. Розенкранц берет у него письмо.

Розенкранц.

– Теперь, раз уж мы его нашли, – почему мы его искали?

Гильденстерн (размышляя).

– Мы думали, что его потеряли.

Розенкранц.

– Больше ничего?

Гильденстерн.

– Нет.

Пауза.

Розенкранц.

– Ну вот, напряжение спало.

Гильденстерн.

– Какое напряжение?

Розенкранц.

– О чем последнем договорил, а потом мы отклонились?

Гильденстерн.

– Это когда?

Розенкранц (беспомощно).

– Я не помню.

Гильденстерн (вскакивая).

– Что за бессмыслица! Так мы ничего не достигнем.

Розенкранц (понуро).

– Даже Англии. И вообще я в это не верю.

Гильденстерн.

– Во что?

Розенкранц.

– В Англию.

Гильденстерн.

– Считаешь, что все это штучки картографов? Ты это имеешь в виду?

Розенкранц.

– Я имею в виду, что не верю. (Спокойней.) Я ее не представляю. Пытаюсь вообразить – наше прибытие – какой-нибудь там небольшой порт – дороги – жителей, объясняющих, как проехать, – лошадей на дороге... и мы скачем весь день и всю ночь, и потом дворец и английский король... так это было бы, если по-нормальному, – но ничего не выходит – в моем сознании пустота... Мы соскальзываем с карты.

Гильденстерн.

– Да... да... (Собираясь с мыслями.) Но ты никогда ничему не веришь, пока оно не случается. А ведь уже столько случилось. Нет, что ли?

Розенкранц.

– Мы тонем во времени, хватаясь за соломинки. И что хорошего в кирпиче для утопающего?