Жизнь Вована, или «Пролетарии всех стран – пролетайте» - Александр Панин Страница 18

Дверь с грохотом рухнула, и в дверном проеме показались бритые головы неприятеля. Мгновенно началась стрельба. Папик лепил из ППШ, дедушка из обреза, кошкин выстрел снес голову одному из нападающих и старушке высунувшейся на площадку. Сало строчил сразу из всех пулеметов. Под окном грохотал танк, расстреливая и давя БМВ неприятеля.

Через пол-часа все закончилось, золото Сала было сохранено, бабушка докручивала в электромясорубке последнюю жертву, Сало досматривал боевик, папа блевал соплями, кошка отмывалась. В счастливом семействе вновь воцарял покой.

Общага на природе или теория мутна без практики, однако.

После годового грызения гранита науки, чтобы подлечить зубы и закалить желудки, студентов отправляли на практику в деревню, в 120 километрах от университета.

Деревенька представляла собой одну улицу с двумя рядами домов. Население ее составляли по большей части дачники, приехавшие отдохнуть от городской суеты, да пара старух доживающих в безумии свой век. Во главе местного населения стоял Саша-фермер, в миру – Толстый, снабжавший город кабачками, а студентов спиртом. Каждый год с приездом студентов жизнь в деревне оживала, покой жителей и дачников нарушался, хотя и жили студенты своей жизнью по возможности не влезая в деревенский уклад.

Соседство со студентами жителей не устраивало и местное население делая подлянки друг-другу, спихивало все на студенческую братию. То базу их разломают, то провода оборвут. Но особенно отличились местные зловредные старушенции, воровавшие по ночам друг у друга кур и ягоды и спихивавшие свои грешки на студентов, которым в принципе эти куры были по барабану.

Студенты же платили жителям сполна: то ямку маленькую – метра два глубиной на поле выкопают и в нее трактор провалится, то магнитофон среди ночи на полную включат и сами подпоют. Но особенно любила надежда Родины нашей, выкопать ямку на месте деревенского брода через реку, и там где вчера козы ходили, сегодня трактора тонули.

Да, практика была не столько учебной, сколько практикой в человеческих взаимоотношениях. Разные ситуации случались: то ежики ночью нападут, то хачи в гости к девкам понаедут, то тихушники передрищутся. Конечно, как и все в этом мире, практика начиналась с прибытия: делились спальные мешки и матрасы, ставились палатки, короче, оборудовались достойные условия житья на дикой природе. За этими хлопотами проходил первый день в этой "общаге на природе". Отрубившись после хозяйственных хлопот, лагерь крепко спал.

Берегите братьев меньших

Не спали лишь ежи, кабаны и прочие медведи. Нажравшись водки они начали ходить по лагерю, запинаясь о палаточные растяжки, хрюкать, мычать, выть в водопроводную скважину душа в себе рвущийся наружу злорадный смех. И тут раздался человеческий удивленно – вопрошающий возглас

– Я не понял, где мои тапки?! Отдайте мои тапки! Хорош мудить зверьки долбаные!

Вокруг сарая, исполнявшего роль базы университета, бегал Игорек, на ногах его было два левых тапка, вследствие чего он не мог совершать прямолинейного движения и двигался по кругу. Чтобы у парня не закружило голову, пацаны его решили поймать и кинулись на помощь другу описывающему второй десяток кругов. От резкого движения ноги Санька- кабана резко разъехались в стороны, у Димона тапки переплелись между собой, другого Санька видно не было, судя по хрусту сучьев в ночи, он совершал параболический полет по склону оврага за лагерем.

Вопрос с тапками был запутан основательно, из пяти пар одинаковой пары не нашлось ни у кого. Матерясь и чертыхаясь впотьмах все "звериное" братство наконец- то решило возникшую было проблему, в лагере воцарил покой.

– Да, тяжело ежиком быть – словно тост проговорил Димон и опрокинув в свое нутро очередную порцию горючего повалился на спальник. Через десять минут из пацанского шатра провозглашенного накануне "храмом солнца" из-за приютившихся над ним ласточек, комаров и прочей нечисти и превратившегося в звериную берлогу, доносилось лишь мычание, хрюканье и сопение – зверьки "устаканились".

Наутро, одна персона, мучавшаяся трезвой бессонницей минувшей ночью, пожаловалась преподу, косясь в "медвежий" угол.

– Нарьян Марыч, сегодня всю ночь, шум был, спать было невозможно!

Пацаны, исполнявшие роли лесного зверья минувшей ночью и успевшие с утра побывать в местном вытрезвителе – речке Габишке с холодной, моментально отрезвляющей водой, молча переглянулись, вопрос о дальнейшем пребывании на практике повис в воздухе.

Старый ученый зубр, хорошо вникавший в проблемы всяческой живности и неоднократно деливший с ней горилку, парировал

– Я ничего не видел, значит, ничего не было.

Инцидент, как говорится, исчерпан.

" И нет нам покоя ни ночью, ни днем"

Но тут, словно ветром студеным повяло, затаила та девушка недоброе и решила лишить закуски добрых молодцев. Пересчитала она все луковицы в кладовочке, всю тушенку заприходовала, да в тетрадочку записала, рученьки потираючи.

Но пацаны, узрев эти махинации кручиниться не стали, благо все тайники им были известны, перепрятали весь злосчастный лук в той же кладовке под мешками с провиантом, да сеном привалили и сидят, посмеиваются.

Ко времени готовки ужина дежурную повариху Клаву охватило беспокойство, её начали терзать смутные сомнения, и зайдя в кладовку она не нашла лука или как громко подметил Санек, участвовавший в заговоре

– Лук спиздили! – и спокойно добавил – или ежи сожрали.

Все косяки сошлись на Клавке, она затеяла бучу с никому не нужным овощем, она же и подходила к нему последняя. Лихорадочно роясь среди пятидесятикилограммовых мешков и коробок с тушенкой, Клава воссияла – лук был на месте, его был целый мешок и она могла его есть, чавкая и брызгая слюнями, да и о куркульской тетрадке ей пришлось забыть под напором вовремя проагитированного большинства. На Клаву никто не обиделся, фамилия была у нее такая – Куркулева.

В общем-то, всяческих стычек между отдельными личностями у студентов проходило мало, так-как, как и любое общество их толпа согласно законам социологии поделилась на отдельные ячейки. Произошло это как-то само по -себе, и вследствие оного друг другу они не мешали. Некоторые личности предпочитали давиться печеньем, кроша на постели в своих палатках, другим все было по барабану.

Территорией общих интересов были сарай – база, да волейбольная площадка. Именно там проводили студенты большую часть времени, занимаясь, чем попало. Кто – то остервенело лупил по мячу и стоящим неподалеку палаткам, отчего из последних постоянно доносились вопли и кашель от застрявшего в горле куска, кто -то курил что душе угодно, развалившись на скамейке и чему -то загадочно улыбаясь. Иногда по территории лагеря и сарая летали пули, дырявя пивные банки и вещи, развешенные на солнце для просушки – это развлекался с пневматической