Айн Рэнд - Концепция эгоизма Страница 2

Таким образом, европейские мыслители не заметили, что в течение XIX века галерных рабов сменили изобретатели пароходов, а деревенских купцов — владельцы домен, и продолжали пользоваться и мыслить терминами (противоречивыми по сути) «наемное рабство» или «антисоциальный эгоизм промышленников, которые берут от общества все, ничего не давая взамен», исходя из той неподвергаемой сомнению аксиомы, что богатство есть анонимный социальный продукт общины.

Эта аксиома не подвергалась сомнению до сегодняшнего дня — она представляет собой безоговорочное утверждение, основу современной политэкономии.

В качестве примера такого отношения и его последствий я процитирую статью «Капитализм» из Британской эциклопедии. Статья не дает определения предмету, а начинается так:

«КАПИТАЛИЗМ — термин, используемый для определения экономической системы, преобладающей в Западном мире со времен распада феодализма. Основополагающими в любой системе, называющейся капиталистической, являются отношения между частной собственностью на средства производства (землю, шахты, промышленные предприятия и т. д.), общеизвестные как капитал, и свободными, но неимущими рабочими, которые продают свой труд нанимателям. […] Конечная зарплата определяет пропорцию, в которой всеобщий продукт общества будет распределен между классом рабочих и классом капиталистических предпринимателей».

(Британская энциклопедия, 1964, t.IV, сс.839–845).

Я цитирую речь Галта из главы романа «Атлант расправил плечи», описывающей принципы коллективизма: «Предприниматель. Такого лица не существует. Предприятие — это природный ресурс, как дерево, камень или грязная лужа».

Успех капитализма объясняется Британской энциклопедией следующим образом:

«Продуктивное использование социальной прибыли было главным достоинством, которое дало возможность капитализму превзойти все предшествующие экономические системы. Вместо строительства пирамид и соборов те, кто распоряжался прибылью, решили вкладывать ее в корабли, склады, сырье, конечный продукт производства и другие формы материального богатства. Таким образом, общественная прибыль была превращена в возросшую производственную мощность».

Описание относится ко времени, когда население Европы пребывало в такой бедности, что уровень детской смертности достиг пятидесяти процентов, а периодически свирепствующий голод уносил прирост населения, которое докапиталистические экономические системы не могли прокормить. Тем не менее, не делая никакого различия между богатством, полученным в результате налогообложения, и богатством, произведенным промышленным способом, Британская энциклопедия утверждает, что первые капиталисты «приказывали» и «решили вложить в дело» и что именно сверхприбыль того периода и ее вложение стали причиной невероятного процветания в следующем веке.

Что же такое социальная прибыль? Статья не дает ни определения, ни объяснения. Любая прибыль предполагает некую норму; если существование на уровне хронического недоедания выше подразумеваемой нормы, то что же это за норма? Статья не дает ответа.

Конечно же, не существует никакой «социальной прибыли». Все кем-то производится и кому-то принадлежит. И «главным достоинством, которое дало возможность капитализму превзойти все предшествующие экономические системы», была свобода (концепция, красноречиво отсутствующая в рассуждениях Британской энциклопедии), которая привела не к экспроприации, а к созданию благосостояния.

Ниже я еще вернусь к этой постыдной статье (постыдной по многим причинам, не последняя из которых — так называемая ученость). Я привела эту цитату здесь только как наглядный пример племенного мышления, на котором основана современная политэкономия. Эта точка зрения в равной степени характерна как для противников, так и для защитников капитализма: первым она дает некоторую внутреннюю последовательность, вторых разоружает неуловимым и, тем не менее, уничтожающим ореолом морального лицемерия — она служит свидетельством их попыток оправдать капитализм «всеобщим благом», «удовлетворением нужд потребителя» или «наилучшим распределением ресурсов». Чьих ресурсов?

Чтобы понять капитализм, необходимо в первую очередь подвергнуть сомнению племенной подход к этой проблеме.

Человечество — не сущность, не организм, не коралловый куст. Существо, без которого нет ни производства, ни торговли, — человек. Любая гуманитарная наука должна начинаться с изучения человека, а не неопределенной совокупности, известной как общество.

Этот вопрос представляет одно из различий в познавательном методе гуманитарных и естественных наук, одну из причин вполне заслуженного комплекса неполноценности первых по отношению ко вторым. Естественная наука не позволяет себе — по крайней мере не позволяла до сих пор — игнорировать природу изучаемого предмета. Примерно так астрономия могла бы изучать небо, отказываясь от изучения отдельных звезд, планет и спутников, или медицина изучала бы заболевание, не заботясь о здоровье, считая основным предметом исследования больницу в целом и не обращая внимания на отдельных пациентов.

Изучая человека, можно очень много узнать об обществе, изучая общество, нельзя изучить человека; никому не удалось ничего выявить или определить путем изучения отношений сущностей. Тем не менее такая методология принята большинством политэкономов. В результате их отношение к политэкономии сводится к невысказанному, но подразумеваемому постулату: «Люди — это члены экономических уравнений». Поскольку человек явно не вписывается в уравнения, это приводит к любопытному факту: несмотря на прикладную природу своей науки, политэкономы странным образом не могут соотнести свои абстракции с конкретикой реального бытия.

Отсюда — вводящая в заблуждение двойственность подхода при рассмотрении человека и событий: когда политэкономы рассматривают сапожника, им не трудно прийти к заключению, что он работает, чтобы заработать себе на жизнь; но, становясь на племенную точку зрения, они заявляют, что его цель (и обязанность) — обеспечить общество обувью. Рассматривая попрошайку на улице, они определяют его как бездельника, а в политэкономии он становится «независимым потребителем». Слыша, что коммунистическая доктрина требует, чтобы вся собственность принадлежала государству, они с гневом отвергают ее и искренне готовы драться с коммунизмом до последней капли крови; но в политэкономии они говорят об обязанности правительства осуществлять «справедливое перераспределение богатства» и считают, что предприниматели — это наилучшие, наиболее эффективные попечители «национальных ресурсов» страны.

Вот к чему может привести простая предпосылка (и философская небрежность), вот к чему привела племенная точка зрения.

Чтобы отбросить эту предпосылку и начать сначала в нашем подходе к политэкономии и оценке различных социальных систем, необходимо дать определение природы человека, назвать те существенные характеристики, которые отличают его от других биологических видов.

Главной отличительной чертой человека является его способность рационально мыслить. Человеческий мозг — это основное средство выживания, единственное средство приобретения знаний.

«Человек не может выжить, как животные, только посредством инстинктов. […] Он не может удовлетворять свои простейшие физические нужды без процесса мышления. Ему необходим процесс мышления, чтобы узнать, как сажать и растить свою пищу или как сделать орудия для охоты. Инстинкты могли привести его в пещеру, если таковая имелась, но, чтобы построить простейшее укрытие, необходим процесс мышления. Никакие ощущения или инстинкты не подскажут, как разжечь огонь, соткать ткань, изготовить орудия труда, сделать колесо, построить самолет, вырезать аппендикс, создать электрическую лампочку и электромясорубку, или циклотрон, или коробок спичек. Жизнь человека зависит от этих знаний, и только волевой акт его сознания, процесс мышления могут их обеспечить». («Этика объективиста», «Нравственность эгоизма»).

Мышление — это невероятно сложный процесс идентификации и интеграции, на которые способен только индивидуальный разум. Не существует коллективного разума. Люди могут учиться друг у друга, но процесс обучения требует от каждого обучающегося собственного мышления. Люди могут сотрудничать в поисках новых знаний, но такое сотрудничество требует от каждого ученого независимого использования своей способности рационально мыслить. Человек — единственное живое существо, которое может передавать и расширять запас своих знаний от поколения к поколению, но для такой передачи от каждого получателя требуется процесс мышления. Свидетельство тому — распавшиеся цивилизации, темные времена в истории развития человечества, когда знания, накопленные веками, исчезали из жизни людей, которые не могли, не хотели или которым запрещено было думать.