Стефан Цвейг - Магеллан. Человек и его деяние Страница 2

Тут можно читать бесплатно Стефан Цвейг - Магеллан. Человек и его деяние. Жанр: Проза / Классическая проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Стефан Цвейг - Магеллан. Человек и его деяние

Стефан Цвейг - Магеллан. Человек и его деяние краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Стефан Цвейг - Магеллан. Человек и его деяние» бесплатно полную версию:
«Подвиг Магеллана» — книга, описывающая эпоху великих географических открытий, принадлежит к числу лучших произведений Стефана Цвейга. Действие ее развертывается в то время, когда Португалия становится морской державой и выдвигает на мировую арену великих людей. В центре повествования — Магеллан, человек огромной воли, дерзновения и мужества, совершивший невероятное по трудности плавание. Цельный и яркий образ Магеллана — одна из самых больших творческих удач Цвейга.

Стефан Цвейг - Магеллан. Человек и его деяние читать онлайн бесплатно

Стефан Цвейг - Магеллан. Человек и его деяние - читать книгу онлайн бесплатно, автор Стефан Цвейг

Знаменитый португалец привлек писателя своей жизненной силой, твердостью воли, непоколебимой верой в задуманное им дело.

Цвейг рисует своего героя суровым, но справедливым и мудрым, неспособным к бесполезному пролитию крови, просвещенным и трудолюбивым.

Верный своим ошибочным представлениям о роковом предопределяющем значении врожденных качеств человека, Цвейг и личную участь Магеллана, и весь ход его жизни, и чуть ли даже не трагический его конец приписывает влиянию «рока», «судьбы», заложенных в особенностях человеческого характера. Вместе с тем, изображая Магеллана только как прогрессивного деятеля и смелого искателя новых путей, Стефан Цвейг неверно оценивает и эпоху великих географических открытий, затушевывая противоречия этой эпохи, замалчивая те чудовищные преступления, которые совершал капитализм уже при самом своем рождении.

* * *

Идеализм писателя, мешающий ему видеть вещи в истинном свете, сильнее всего сказывается там, где он пытается окружить ореолом романтики прозу захватнических действий Португалии XVI века, из «Золушки Европы» внезапно превратившейся в «стража нового мира». Таковы, например, рассуждения Цвейга о том, что «героическое всегда иррационально», что захватническая политика португальцев была «видом донкихотства». Писатель усиленно подчеркивает, что для великого человека не существует общепринятых норм поведения, и потому «Магеллан… поступил бы весьма глупо, если бы он вздумал считаться с соображениями морального порядка». Стремясь всячески обелить своего героя, жестоко расправившегося с восставшими испанцами, Цвейг с сочувствием приводит цитату из реакционного немецкого писателя Геббеля: «Истории безразлично, как совершаются события. Она становится на сторону тех, кто творит великие дела и достигает великих целей». Цвейг неправ и в тех случаях, когда, вступая в противоречия с самим собой, он называет своего героя «заклятым врагом ненужного кровопролития, антиподом воинственных конквистадоров». Мы-то знаем, что хотя Магеллану и не пришлось огнем и мечом покорять народы в завоеванных царствах, но по пути, им проложенному, пришли европейские колонизаторы, варварскими методами расправлявшиеся с местным населением.

Цвейг идеализирует не только своего героя, но и отдельных его предшественников и современников. Подчеркивая прогрессивную роль португальского принца Энрике, прозванного Мореплавателем, Цвейг и в нем видит не предприимчивого колонизатора, охотника за золотым песком, слоновой костью и черными рабами, а мудрого государственного деятеля, далекого от погони за личными выгодами.

«Подлинно высокое значение инфанта Энрике, — пишет Цвейг, — в том, что одновременно с величием цели он осознал и трудность ее достижения: благородное смирение заставило его понять, что сам он не увидит, как сбудется его мечта, ибо срок больший, чем человеческая жизнь, потребуется для подготовки такого гигантского предприятия».

В действительности, конечно, не «величие цели», не цивилизаторская миссия, а жажда обогащения толкала даже передовых представителей португальского общества на расширение своих колониальных владений. Еще в XVIII веке французский историк аббат Рейналь гораздо яснее, чем Цвейг, понимал причины небывалого рвения капитанов инфанта Энрике: «Нетрудно было им, — писал ученый аббат, — производить завоевания и иметь выгодный торг в сих странах: малые народы, в оных обитающие, разделены будучи друг от друга непроходимыми степями, не знали ни цены своему богатству, ни искусства защищаться…»

* * *

Создавая вокруг своего героя атмосферу искусственной приподнятости, наделяя его несвойственными эпохе возвышенными чувствами, Цвейг дает, однако, убедительную и исторически правдивую картину той суровой борьбы, которую пришлось повести португальскому мореплавателю для осуществления своей цели.

Глубоко изучив документы эпохи, Стефан Цвейг, знаток человеческой души, заставляет читателя сочувствовать успехам и поражениям своего героя, с волнением следить за взлетами и падениями, постоянно чередующимися на жизненном пути непреклонного исследователя и мужественного мореплавателя.

Уже то, что вся первая половина книги посвящена истории подготовки и сложной дипломатической игры вокруг задуманной экспедиции, помогает читателю наглядно и живо представить себе действительный объем той напряженной, безмерно трудной работы, которую совершил Магеллан еще задолго до того, как его флотилия вышла в море. Португалец, вынужденный служить испанскому монарху, мелкий идальго среди родовитых испанских дворян, — какой несгибаемой волей должен был обладать этот человек, чтобы завоевать самое право на совершение подвига! Зная, как никто другой, тончайшие пружины, движущие людьми в мире наживы, Цвейг достигает замечательной реалистической силы в изображении поступков и чувств людей, окружающих Магеллана. Читатель запомнит и алчного астролога Фалейро, своими знаниями картографии способствовавшего разработке идеи кругосветного плавания, и лукавого царедворца Хуана де Аранду, использовавшего свои придворные связи для помощи (конечно, не бескорыстной) настойчивому португальцу. Глубокое впечатление оставляют такие эпизоды повести, как сражение при Малакке, тщетные поиски прохода в заливе Ла-Платы, мучительная зимовка в бухте Сан-Хулиан, наконец, беспримерный по трудности стодневный переход через Тихий океан, когда сбылось мрачное пророчество Магеллана и морякам пришлось питаться воловьей кожей, предохраняющей снасти от перетирания. Во всех этих решающих моментах повествования писатель достигает высокого драматизма и жизненной правды. Нельзя без волнения читать рассказ о том, как Магеллан, этот железный человек, холодный, расчетливый, замкнутый и нелюдимый, заплакал горячими слезами радости, когда проход был, наконец, открыт, ибо «он первый и единственный осуществил то, о чем до него мечтали тысячи людей: он нашел путь в другое, неведомое море».

Высокого мастерства достигает Стефан Цвейг и в географических описаниях. Есть какой-то особенный секрет художника в том искусстве, с каким он воссоздает перед нашими глазами давно ушедшее прошлое — быт португальских моряков, торговлю пряностями, пестрый и многоцветный мир экзотического Востока. Морские пейзажи Цвейга полны жизни и своеобразия, а мрачные картины Магелланова пролива, где в зловещей тишине между черными берегами и покрытыми снегом вершинами скользят четыре корабля, впервые проникшие в этот призрачный мир, принадлежат к ярчайшим страницам географической литературы.

«Подвиг Магеллана» — это плод не только художественного творчества, но кропотливого исследовательского труда историка и географа.

* * *

В той части света, куда когда-то, презрев голод и бури, пришли Магеллан и его мужественные спутники, ныне занялась заря новой жизни. Позорная система колониализма приходит к концу. Борясь за лучшую, свободную жизнь для своих народов, обрели, наконец, государственную независимость Индия, Индонезия, Бирма.

Освобожденное человечество не забудет Магеллана, хотя по стопам первооткрывателя двинулись в свой кровавый путь не люди подвига, а хищники и лицемеры. В летописи великих географических открытий, оказавших могучее воздействие на весь ход мировой истории, навсегда записаны имя и дело Фернандо Магеллана, которому суждено было первому совершить кругосветное путешествие и открыть западный путь в Индию.

Вот почему талантливая повесть С. Цвейга о Фернандо Магеллане представляет ценность и интерес для самых широких кругов советских читателей, в особенности для молодежи.

И. Иноземцев

ОТ АВТОРА

Книги зарождаются из разнородных чувств. На создание книги может толкнуть и вдохновение и чувство благодарности; в такой же мере способны разжечь духовную страсть досада, гнев, огорчение. Иной раз побудительной причиной становится любопытство, психологическая потребность в процессе писания уяснить себе самому людей и события. Но и мотивы сомнительного свойства: тщеславие, алчность, самолюбование — часто, слишком часто побуждают нас к творчеству; поэтому автору, собственно, каждый раз следовало бы отдавать себе отчет, из каких чувств, в силу какого влечения выбрал он свой сюжет. Внутренний источник данной книги мне совершенно ясен. Она возникла из несколько необычного, но весьма настойчивого чувства — пристыженности.

Было это так. В прошлом году мне впервые представился долгожданный случай поехать в Южную Америку. Я знал, что в Бразилии меня ждут прекраснейшие места на земле, а в Аргентине — ни с чем не сравнимое наслаждение: встреча с собратьями по духу. Уже одно предвкушение этого делало поездку чудесной, а в дороге присоединилось все, что только может быть приятного: спокойное море, полное отдохновение на быстроходном и поместительном судне, отрешенность от всех обязательств и повседневных забот. Безмерно наслаждался я райскими днями этого путешествия. Но внезапно, на седьмой или восьмой день, я поймал себя на чувстве какого-то досадливого нетерпения. Все то же синее небо, все та же синяя безмятежная гладь! Слишком долгими показались мне в эту минуту внезапного раздражения часы путешествия. В душе я уже хотел быть у цели, меня радовало, что стрелка часов каждый день неустанно продвигается вперед. Ленивое, расслабленное наслаждение ничем как-то вдруг стало угнетать меня. Одни и те же лица все тех же людей казались утомительными, монотонная жизнь на корабле раздражала нервы именно своим равномерно пульсирующим спокойствием. Лишь бы вперед, вперед, скорей, как можно скорей! И сразу этот прекрасный, уютный, комфортабельный, быстроходный пароход стал для меня недостаточно быстрым.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.