Джером Джером - Мое знакомство с бульдогами Страница 2

Водопроводчиков было трое (чтобы выполнить подобного рода работу, всегда нужны три человека. Первый приходит сообщить, что скоро придет второй. Второй является и говорит, что ему некогда, а третий идет вслед за вторым, спрашивая, не приходил ли первый), и наш преданный бессловесный страж продержал их в кухне (подумайте только, держать водопроводчиков в доме дольше, чем это до зарезу необходимо) целых пять часов, пока не вернулся дядя! И счет гласил: за работу по ремонту крана, производившуюся мастером и двумя рабочими в течение шести часов, следует восемнадцать шиллингов, расход на материал — два пенса, итого восемнадцать шиллингов два пенса.

К нашей кухарке бульдог почувствовал неприязнь с первого взгляда. Мы его за это не осуждали. Она была сварливой старухой, и мы сами ее недолюбливали. Но когда дошло до того, что он перестал пускать ее в кухню и она не могла выполнять свои обязанности, в результате чего дядя с тетей должны были стряпать обед сами с помощью горничной — девушки усердной, но совершенно неопытной, — мы почувствовали, что такое отношение к нашей кухарке равносильно травле.

Мой дядя решил, что дольше пренебрегать дрессировкой бульдога нельзя. Сосед, живший через дом от нас, всегда говорил о себе, как о большом знатоке спорта, и вот к нему-то и направился мой дядя, чтобы посоветоваться, как взяться за дело.

— О, — беззаботно сказал сосед, — выдрессировать бульдога — нехитрая штука. Потребуется немного терпения, вот и все.

— Это меня не пугает, — ответил дядя. — Нам и сейчас надо немало терпения, чтобы жить с ним под одной крышей. С чего начинают дрессировку?

— Что ж, я научу вас, — сказал сосед. — Вы ведете его в комнату, где меньше мебели, закрываете за собой дверь и запираете ее на задвижку.

— Понимаю, — кивнул головой мой дядя.

— Оставляете его в центре комнаты на полу, а сами становитесь перед ним на колени и начинаете его дразнить.

— Ах, вот как!

— Да, и раздражаете его, пока он не озвереет от ярости.

— Насколько я знаю свою собаку, на это не потребуется много времени, задумчиво заметил дядя.

— Тем лучше. Как только он озвереет, он кинется на вас.

Дядя согласился, что это вполне правдоподобно.

— Он захочет впиться вам в горло, — продолжал сосед. — И тут вам надо быть начеку. Не раньше, чем он прыгнет, но до того, как он повиснет на вас, вы должны нанести ему прямой удар по носу и сделать ему нокаут.

— Так-так-так! Я начинаю вас понимать.

— Вот-вот, но помните: как только вы его собьете с ног, он вскочит и снова бросится на вас, и вы должны опять швырнуть его на пол. И продолжать нокаутировать до тех пор, пока он не выбьется из сил и не покорится. Добейтесь этого только один раз, и дело сделало. Впредь он будет ласков, как ягненок.

— Так, — сказал дядя, вставая со стула. — И вы полагаете, что это хороший способ?

— Безусловно, — ответил сосед, — он всегда приносит успех.

— Не сомневаюсь, — ответил дядя. — Мне только пришло в голову, почему бы вам, имеющему сноровку в подобных вещах, самому не зайти к нам и не попробовать свои силы? Мы можем предоставить вам отдельную комнату, и я позабочусь, чтобы вам не мешали.

— И если, — продолжал мой дядя, с сердечной заботливостью, столь характерной для его отношения к окружающим, — если, вопреки ожиданиям, вы не сумеете в критический момент стукнуть собаку по носу или если вы выбьетесь из сил раньше, чем бульдог, — что ж, я с удовольствием возьму на свой счет все похоронные издержки. Надеюсь, вы знаете меня достаточно хорошо и не сомневаетесь, что вся церемония будет обставлена красиво и с должным вкусом.

И мой дядя удалился.

Затем мы посоветовались с нашим мясником. Тот согласился, что метод нокаута никуда не годится, в особенности, когда применять его рекомендуют пожилому семейному человеку, страдающему одышкой. Вместо этого мясник предложил моему дяде как можно больше гулять с бульдогом, неусыпно следя за каждым его шагом.

— Достаньте хорошую длинную цепь, — сказал он, — и дайте ему каждый вечер как следует пробежаться. Не отпускайте от себя ни на шаг. Заставьте его слушаться и возвращайтесь домой лишь после того, как он устанет до полусмерти. Делайте это, не пропуская ни одного дня, месяца два подряд, и он станет смирным, как дитя.

— Кажется, при таком способе не столько я буду его натаскивать, сколько он таскать меня за собой, — пробормотал мой дядя и, поблагодарив мясника, вышел из лавки. — Придется все-таки взяться за дело. И зачем я связался с этой проклятой собакой!

И каждый вечер со священной пунктуальностью дядя прикреплял длинную цепь к ошейнику несчастного пса и вытаскивал его из домашнего уюта, чтобы утомить до изнеможения. Но бульдог возвращался домой свеженький как огурчик, а дядя плелся за ним, еле дыша, и шумно требовал рюмку виски.

Дядя, оказывается, не представлял себе, что в прозаическом девятнадцатом веке могут происходить такие волнующие события, какие он испытал, пока дрессировал бульдога.

О, как безудержна азартная скачка вперегонки о ветром по пустырю, когда бульдог охотится за ласточкой, а дядя, не имея сил удержать его, летит следом, держась за другой конец цепи!

О, как веселы шалости на лугах, когда бульдог стремится вцепиться в корову, а корова — забодать бульдога, и они, нападая и увертываясь, кружат вокруг моего дяди!

И как приятно беседовать с пожилыми дамами, когда бульдог, опутав их ноги цепью, опрокидывает их на землю, и мой дядя усаживается рядом на дорогу, распутывает цепь и помогает им встать!

Но однажды в субботу наконец наступает кризис. Бульдог, как всегда, выводит моего дядю на прогулку, На дороге играют нервные дети. Они видят собаку, кричат и разбегаются. Шаловливый молодой бульдог принимает это за игру, вырывает цепь из рук дяди и летит за детьми. Дядя летит за бульдогом, отчаянно ругая его. Нежный папаша стоит в палисаднике и видит, что свирепая собака гонится за его обожаемыми детьми, и, заметив беспечного хозяина собаки, летит вслед за дядей, отчаянно ругая его. Все население выбегает на улицу. Раздаются возгласы: «Позор!» В собаку швыряют чем попало. Что не попадает в собаку, попадает в дядю, что не попадает в дядю, летит в нежного папашу. Вперед, через весь поселок, вверх на горку, через мост, кругом по лужайке обратно — хороший круг: полторы мили без передышки! Дети падают в изнеможении, бульдог резвится около них, у детей истерика, нежный папаша и мой дядя, вконец запыхавшись, подбегают.

— Почему вы не подозвали к себе собаку? Нельзя же быть таким злыднем на старости лет!

— Я забыл, как ее зовут, понимаете? Нельзя же быть таким дураком на старости лет!

Нежный папаша вопит, что дядя науськал собаку на детей, дядя в негодовании оскорбляет папашу, разъяренный папаша атакует дядю. Дядя защищается зонтиком. Преданный бульдог приходит на помощь и наносит нежному папаше существенный урон. Появляется полиция. Бульдог атакует полицию, Дядя и папаша арестованы. Дядя оштрафован: пять фунтов стерлингов и издержки — за вырвавшуюся на волю свирепую собаку. С дяди берут еще один штраф: пять фунтов стерлингов и издержки — за оскорбление нежного папаши, На дядю накладывают третий штраф: пять фунтов стерлингов и издержки — за оскорбление полиции.

Вскоре после этого мой дядя расстался с бульдогом. Но он не отдал его первому встречному. Он преподнес его в качестве свадебного подарка одному из своих ближайших родственников.

Однако самую печальную историю из всех, какие я слышал в связи с бульдогами, рассказала мне моя тетушка, и произошла она с ней самой.

Вы смело можете поверить этой истории, потому что она исходит не от меня, а от моей тетушки, никогда не осквернявшей себя ложью. Эту историю вы можете рассказать язычникам, чувствуя, что учите их истине и творите добро. Во всех воскресных школах нашей местности эту историю рассказывают с нравоучительной целью. Она из тех историй, которым поверят даже маленькие дети.

Произошло это еще во времена кринолинов. Тетушка, жившая тогда в одном провинциальном городке, однажды утром отправилась за покупками и остановилась на Хай-стрит, чтобы поболтать со своей приятельницей, миссис Гамворси, женой местного врача. Она (моя тетушка) была в то утро в новом кринолине, в котором, по ее собственному выражению, неплохо выглядела. Это было огромное сооружение, негнущееся, как решетка, и прекрасно сидевшее на ней.

Дамы стояли перед магазином Дженкинса, торговца сукнами. Тетушка полагает, что нижний обруч кринолина каким-то образом приподнялся. Так или иначе, но рослый и сильный бульдог, все время вертевшийся около них, ухитрился юркнуть под кринолин моей тетушки и очутился там в плену. Попав внезапно в темную, мрачную камеру, бульдог, разумеется, испугался и стал бешено рваться наружу. Но куда бы он ни прыгал, он всюду натыкался на кринолин. Стремясь вперед, он увлекал за собой кринолин, а вместе с ним мчалась и тетушка.