Уильям Шекспир - Конец — делу венец Страница 2

Елена

Но как сделать, чтобы отдать ее тому, кто ей мил?

Пароль

Сейчас подумаем. Дело, правду сказать, трудное: как девственности может быть мил тот, кому она не по вкусу? А ведь этот товар быстро портится: чем дольше его хранить, тем он меньше стоит. Надо его сбыть, пока на него есть спрос; не упускайте времени. Девственность — это престарелая щеголиха, разряженная в пух и прах, в прическе, каких уже давно не носят: она вертится при дворе, да не ко двору пришлась. Девственность вышла из моды так же, как вышли из моды броши и зубочистки. С возрастом улучшается только вино, но не девичьи щечки. Перезрелая девственность похожа на французскую сушеную грушу: ни вида, ни вкуса. Ей-богу, ни дать ни взять — сушеная груша. Когда-то была она, может, хороша, а нынче — сушеная груша, да и только. На что она годится?

Елена

Оставим это. — Графа при дворе

Ждут тысячи привязанностей новых.

Он будет звать их множеством имен,

Причудливых, любовных, нежных прозвищ,

Нашептанных незрячим Купидоном:

«Владычица», «возлюбленная», «друг»,

«Губительница», «госпожа», «царица»,

«Изменница», «волшебница», «богиня»,

«Снятая гордость», «гордое смиренье»,

«Согласье злое», «сладостный разлад»,

«Пленительная мука», «упованье»…

И станет он… Ах, кем же станет он?

Храни его господь!.. Но научиться

Нетрудно при дворе… А он такой…

Пароль

Какой?

Елена

Он тот, кому желаю я добра.

Но жаль…

Пароль

Чего вам жаль?

Елена

Жаль, что у наших добрых пожеланий

Нет плоти. Жаль, что нам, низкорожденным,

Позволено не больше чем желать.

О, если бы, облекшись в плоть и кровь,

Помчались пожеланья вслед за другом,

Чтобы ему открыть мечты, которым

Не сбыться никогда!

Входит паж.

Паж

Господин Пароль, граф прислал меня за вами. (Уходит.)

Пароль

Прощай, малютка. При дворе, если только я тебя не забуду, непременно стану о тебе вспоминать.

Елена

Вы, господин Пароль, родились под звездой милосердия.

Пароль

Я родился под звездой войны, под Марсом.

Елена

Под звездой войны? Несомненно.

Пароль

Почему — несомненно?

Елена

Даже самые незаметные военные светила так высоко стоят над вами, что вы всегда оказываетесь под звездой войны.

Пароль

Я родился под Марсом, когда он был в зените.

Елена

Пожалуй, скорее когда он скрывался за горизонт.

Пароль

Почему?

Елена

На войне вы тоже норовите скрыться от противника.

Пароль

Только по соображениям тактики.

Елена

Когда страх подает свой голос на военном совете, то лучшая тактика — бегство. Но сочетание отваги и трусости поистине придает вам крылья, и я с удовольствием наблюдаю птиц вашего полета.

Пароль

У меня дел по горло, и состязаться с тобой в острословии некогда. Погоди, вот вернусь настоящим придворным и смогу просветить тебя насчет кой-чего. Тогда уж ты будешь более податлива и дашь себе вдолбить здравые мысли. Не то, смотри, невежество доведет тебя до погибели и ты так в неблагодарности и помрешь. Прощай. Будет у тебя досуг — читай молитвы, не будет — вспоминай своих дружков. А лучше раздобудь-ка себе супруга и постарайся выжать из него столько же, сколько сможешь дать сама. И на том — прощай. (Уходит.)

Елена

Когда помочь себе ты можешь сам,

Зачем взывать с мольбою к небесам?

Нам выбор дан. Те правы, что посмели;

Кто духом слаб, тот не достигнет цели.

Любимый так высок, я так низка,

Взираю на него издалека.

Но большие, чем скромность и величье,

Природа может сочетать различья.

«Несбыточно!» — так говорит лишь тот,

Кто мешкает, колеблется и ждет.

Возможно ль, чтоб любовь не победила,

Когда в ней есть и мужество и сила?

Болезнь монарха… Ошибусь ли я?

Но я решилась. Мысль тверда моя!

(Уходит.)

Париж. Зал в королевском дворце.

Трубы. Входят король с письмами в руке и свита.

Король

Сиена и Флоренция в раздоре,

Они воюют с переменным счастьем.

Первый вельможа

Да, государь, прошел об этом слух.

Король

Он достоверен. Нам кузен австрийский

Об этом пишет, сообщая также,

Что флорентийский герцог за поддержкой

Намерен к нам прибегнуть. Добрый друг

Нас предостерегает; видно, хочет,

Чтоб в этой просьбе отказали мы.

Первый вельможа

Свою любовь к вам, государь, и мудрость

Он проявлял так часто, что они

Велят прислушаться к его совету.

Король

Он дал за нас ответ. И флорентийцу —

Отказ, еще до полученья просьбы.

Но мы не возбраняем тем дворянам,

Что захотят Тоскане послужить,

Примкнуть к любой из двух сторон враждебных.

Второй вельможа

Да, это может быть отличной школой

Для юношей, мечтающих о битвах,

О ратных подвигах…

Король

Кто к нам явился?

Входят Бертрам, Лафе и Пароль.

Первый вельможа

Бертрам, граф Руссильонский, государь.

Король

Как ты похож, мой мальчик, на отца!

Не поскупилась щедрая природа,

Когда тебя любовно созидала.

Так будь в отца и благородством духа.

Добро пожаловать сюда, в Париж.

Бертрам

Я вашему величеству принес

И преданность мою и благодарность.

Король

Вернуть бы вновь мне силу и здоровье

Тех дней, когда с твоим отцом, два друга,

Отправились мы в первый наш поход.

Он, ученик храбрейших, был знаток

Тогдашнего военного искусства.

Он времени сопротивлялся долго.

Но ведьма-старость подобралась к нам

И силы отняла. Мне так отрадно

О друге вспомнить, о твоем отце.

Любил он в молодости пошутить;

Не то же ль мы и нынче наблюдаем

Средь молодых дворян? Но их остроты,

Отскакивая, ранят их самих,

Поскольку в одеянье благородства

Они облечь насмешку не умеют.

Он резок был, но он не оскорблял,

Был горд, но не бывал высокомерен,

Лишь с равным иногда, в ответ на вызов.

И честь его тогда была часами:

По ним он точно узнавал минуту,

Когда дать слово гневу; и язык

Лишь стрелке тех часов повиновался.

А к низшим относился он как к людям

Иным по должности, но не породе.

Величие свое он к ним склонял,

Их возвышая скромностью своею

И скромность черпая в их похвалах.

Вот муж — для наших юношей пример.

Сравнив его с собой, они бы знали,

Как сыновьям далеко до отцов.

Бертрам

Воспоминанья ваши, государь,

Щедрей, чем надпись на могильном камне.

И строки эпитафии бледнеют

Перед хвалой монарха.

Король

О, если бы и я был там, где он!

Он говорил (я слышу как сейчас

Его слова; он не бросался ими,

Но сеял семена, чтоб дали всходы):

«Пусть я не доживу… — так начинал он

Задумчиво в конце веселых пиршеств, —

Пусть я не доживу до тех времен,

Когда сгорит в моей лампаде масло.

Зачем мне жить посмешищем для юных,

Которые чтут только новизну,

Беседуют лишь о покрое платья,

Меняют мненья чаще, чем наряды».

Такой судьбы хотел он для себя,

И я, вослед за ним, хочу того же.

Раз я уже ни меда и ни воска

Для улья своего не приношу —

Пора уйти и место уступить

Другим рабочим пчелам.

Второй вельможа

Государь,

Вас любят все. И кто молчит об этом

Сильней других потерю ощутит.

Король

Напрасно занимаю я престол. —

Скажите, граф, давно ли умер врач,

Что вашего отца лечил когда-то?

Он так молвой прославлен.

Бертрам

Государь,

Тому полгода, как скончался он.

Король

Будь жив он, я к нему бы обратился. —

Граф, я на вашу руку обопрусь. —

А эти лекари своим леченьем

Измучили меня. Пускай теперь