Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 82 Страница 2

Для того же, чтобы совсем было понятно, как надо любить и бога и ближнего, сказано еще так:

«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя итти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся».

«Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас».

Слова эти значат то, что жить для души по учению Христа надо так, чтобы, не разбирая чужих и своих, и злых и добрых, любить тех, кто обижает нас, и всем одинаково делать добро.

Жить так кажется трудным, когда привык совсем к другому, к тому, чтобы ругателя обругать, чтобы обидчику дать сдачи, чтобы врагов ненавидеть и воевать с ними. Но трудно это кажется тому, кто не понимает того, что в каждом из нас есть два человека: один телесный, другой духовный, и что можно жить для телесного человека и можно жить для духовного. И что живи для телесного человека, и будет одно горе, а живи для духовного, и будет одна радость. А будет так оттого, что телесный человек хочет всего для себя одного, для одного своего тела, и хочет таких вещей, каких все люди хотят каждый себе. И оттого из-за этих вещей ссорятся друг с другом, злятся друг на дружку. Так что телесный человек никогда не получает всего того, чего хочет, и всегда недоволен и тем, что у него есть, и другими людьми.

Духовный же человек, напротив, всегда доволен, потому что всегда имеет то, чего хочет. А хочет он только того, чтобы быть в любви и согласии со всеми.

Стоит только понять и поверить в то, что человеку для того, чтобы хорошо жить, надо жить не для тела, а для души, и начать жить так, — то скоро так привыкнешь к совсем другой, чем прежней, жизни, что только будешь удивляться на то, как мог прежде жить иначе.

«Но если одному начать жить так по-божьи, для души, не обороняться, а подставлять щеку, а все другие будут жить по-дьявольски, для тела, то они уж совсем забьют меня. Пускай все живут так, тогда и я стану», часто говорят на это люди, не понимая того, что нехороша жизнь оттого, что люди живут дурно. А ведь тот, кто говорит так, сам человек. Отчего же ему не попытаться жить хоро[шо]. Пускай другие живут, как знают, никто не мож[ет] переделывать людей из дурных в хороших, а себя может. Давай же стану себя переделывать. А главная переделка в том, чтобы жить не для тела, а для души. А если я знаю, что для тела жить плохо, а для души хорошо и свободнее, то какое мне дело до других людей? Пускай живут, как хотят, а я живу и буду жить, как лучше.

Так вот и давайте делать это, каждый над собой и для себя.

А станут делать это люди, и станет хорошо жить людям, и приблизится царство божие и для каждого из нас и для всех людей.

Давайте же жить так, милые детки.

Печатается по машинописному черновику. Черновик испещрен многочисленными чернильными поправками Толстого. Кроме того, сохранились два полных черновика-автографа и начало третьего, написанное Толстым на листах почтовой бумаги. На конверте письма «ключищенских учеников» Толстой пометил: Послать книги ребятам (надо бы написать самому).

Время написания письма определяется с 18 апреля по 1 мая 1910 г. В течение этого времени оно несколько раз переделывалось, что видно из помет В. Ф. Булгакова на черновиках и из записей Толстого в Дневнике (см. т. 58, стр. 43—44).

На всех черновиках помечено рукой В. Ф. Булгакова о том, что письмо не было послано. Вместо письма Толстым были посланы книги и один номер журнала «Свободное воспитание».

Ответ на письма учеников второго и третьего отделений земской школы в с. Ключицы Горбатовского уезда Нижегородской губ.

Учитель Ключицкой школы в своем сопроводительном письме писал Толстому: «В своей школе читал о выдающихся людях. Разговаривая, вспомнили ребята и о Вас. Они меня спрашивали, жив ли Л. Толстой, где он живет, какая и есть ли у него жена, дети, богат ли он и т. д. Я сказал, что... можете, если хотите, ему написать, и он, как и многим, быть может, и ответит. Они выразили сомнение, едва ли это возможно, колебались и потом сразу большинство порешило написать по письму, которые я взялся Вам переслать. Они написаны 9 марта». Всех писем, очень похожих по содержанию, было написано учениками двадцать одно, и все они помечены 9 и 10 марта 1910 г. Учитель школы в Ключицах, не подписавший своей фамилии, письмом от 21 мая благодарил Толстого за книги и журнал и описывал радость детей, впервые получающих ответы на письма издалека, а тем более от «так нравящегося им человека».

* 2. A. Л. Толстой.

1910 г. Мая 1. Я. П.

Нынче получил твое письмо.1 И за то спасибо, милый дружок, и письмо Вари Ольге.2 Я ее очень благодарю и за письмо и за заботу о тебе. Жалко мне очень, что ты поддаешься докторам. Ничего они не знают и не могут. Климат, здоровье, покойный образ жизни — да, а остальное всё вздор и расслабление духовное. От Тани вчера было письмо пригласительное.3 Нынче я встретил мама,4 объявил ей, что хочу ехать и встретил мало препятствий и собрался, уложил и, если буду жив, завтра утром поеду с Душ[аном] и Булгаковым. Мама хочет приехать во вторник 4-го. Всё у меня хорошо. Ольга нынче уехала с детьми.5 Пиши к Тане. Хотя и много вижу здесь приятных людей, в Кочетах, думаю, будет покойнее.

Л. Т.

Печатается по копии из AЧ.

1 Письмо Александры Львовны Толстой из Крыма, где она лечилась.

2 Письмо В. М. Феокритовой к О. К. Толстой.

3 Письмо T. Л. Сухотиной, приглашавшей Толстого к себе в имение Кочеты Мценского уезда Орловской губ.

4 С. А. Толстая возвратилась из Москвы.

5 Ольга Константиновна Толстая (1872—1951) с дочерью Софьей Андреевной (р. 1900) и сыном Ильей Андреевичем (р. 1903) Толстыми.

* 3. А. Л. Толстой.

1910 г. Мая 2. Кочеты.

Пишу тебе, голубушка Саша, из Кочетов вечером 2-го. Приехал я с Душаном и Булгаковым!1 Чудная погода, милые Сухотины и всё радостно. Даже и про тебя вспоминаю без боли, но... жутко. Пишу весело, и вдруг от тебя дурные вести. Мама немножко была недовольна, что я не отложил отъезд на день, но все-таки отпустила меня без раздражения. Она приедет сюда 4-го послезавтра, если что-нибудь ее не задержит. Каюсь, что мне от много и многого хотелось уехать из Ясной: очень много суеты и посетителей и других причин. А нынче как раз был посетитель, которого мне жаль было покинуть так скоро. Я едва успел с ним поговорить 1/4 часа. Это Шнякин,2 отказавшийся и отбывший 4 года арестантских рот, — доброволец — такой спокойный, твердый и радостный, сильно сдержанный, рабочий человек, не говорящий лишнего, но всё что скажет, — важно, нужно и добро, и такая сияющая улыбка. Дорогой неприятно было смотрение на меня, но здесь чудесно. Может быть, и напишу здесь то, что хочется. Жду Черткова. Таня и большая и маленькая3 так милы и так приятен Михаил Сергеевич,4 что лучше ничего желать нельзя. Плохо то, что письма твои ко мне и мои к тебе теперь будут еще дольше итти. Raison de plus5 чаще писать, что я и делаю. Хотя нынче и знаю, что пишу глупо, знаю и то, что тебе все-таки будет приятно знать, что у нас делается. Ольга6 уехала к себе. Андрей7 хотел приехать теперь же в Ясную. А здесь завтра приезжает Сережа Сухотин.8 Вот и всё, целую тебя, Варе9 привет.

Печатается по копии из AЧ.

1 Описание поездки Толстого в Кочеты 2 мая см. Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 180—188.

2 Савелий Шнякин, освобожденный из тюрьмы крестьянин Самарской губ., сектант-добролюбовец.

3 Старшая дочь Толстого Татьяна Львовна Сухотина (1864—1950) и ее дочь Татьяна Михайловна Сухотина (р. 1905).

4 Михаил Сергеевич Сухотин (1850—1914), муж Т. Л. Сухотиной, земский деятель, член первой Государственной думы, октябрист.

5 [Тем более]

6 О. К. Толстая.

7 Андрей Львович Толстой (1877—1916).

8 Сергей Михайлович Сухотин (1887—1926), сын М. С. Сухотина от первого брака.

9 В. М. Феокритовой.

4. С. А. Толстой от 2 мая.

* 5. Ф. О. Масарику (Thomas Garrique Masařyk).

1910 г. Мая 3. Кочеты.1

Дорогой Фома Осипович!

Очень благодарен вам за ваше письмо и сведения о материалах для изучения вопроса самоубийства. Нынче только успел прочесть вашу прекрасную, вероятно стоившую вам больших трудов, книгу о самоубийстве.2 Очень порадовало меня основное совпадение наших взглядов на причину этого явления. Очень бы хотелось до смерти высказать те мысли об этом предмете, которые неотвязно преследуют меня.3 Может быть, кому-нибудь и пригодилось бы. Впрочем, я уже привыкаю не руководиться в своих поступках предполагаемыми последствиями, а только внутренним, духовным требованием. Думаю, что и в этом, судя по вашей последней главе, в которой вы говорите о детерминации, схожусь с вами.