Анри де Ренье - Эскапада Страница 2

– Что же, Аркнэн, мы собираемся заночевать здесь? Сколько еще лье осталось нам до Вернонса.

Г-н Аркнэн почтительно поднес руку к шапке:

– Вернонс, сударыня, находится по ту сторону долины. Мы увидим его с высоты лежащего перед нами пригорка, который здесь обыкновенно называют Рэдон. Если я говорю, что мы увидим его, то это только оборот речи, так как скоро наступит ночь, а подъем на Рэдон не из легких. Не говоря уже о том, что начиная отсюда и до глубины долины дорога очень неважная. Но это пустяки! У нас есть отличные фонари, да и луна скоро взойдет. А когда мы приедем в Вернонс, то самая трудная часть дороги будет сделана, и нам останется только выехать пораньше утром, чтобы еще засветло приехать в замок, где г-н барон сгорает от нетерпения видеть нас.

Произнеся эти слова, г-н Аркнэн поплотнее уселся в седло и подал знак кучеру и форейтору. Лошади достаточно передохнули. М-ль Гогота Бишлон с сухим шумом захлопнула окно кареты. Бичи защелкали, колеса завертелись, и карета начала спускаться, скрипя рессорами и осями.

Г-н Аркнэн был прав: дорога, действительно, была неважная и даже скверная, так что, когда спустились в лощину, стало совсем темно. Правда, мрак не был очень густым. Слабое сияние на горизонте возвещало о близком восходе луны. Дорога была видна довольно отчетливо, но окрестности все больше и больше тонули во мраке. Дальше дорогу обступили деревья, и она потянулась под их ветвями. Так доехали до места, где она суживалась, огибая овраг. В этот момент на небе появилась почти полная луна, которую до тех пор скрывали облака. Вся дорога осветилась. Но тут вдруг лошади резко рванули в сторону и сразу остановились, так что карета чуть было не опрокинулась, раздались крики и ружейные выстрелы, на которые г-н Аркнэн стал было отвечать выстрелами из своих пистолетов, но чья-то сильная рука уже схватила его за сапог и заставила выпустить стремена. Все же, падая с лошади, он успел разглядеть полтора десятка людей, одни из которых возились около него, другие хватали под уздцы лошадей упряжки, третьи окружали карету. Все эти люди, вооруженные мушкетами, были в черных масках. Лишь у одного из них, который производил впечатление главаря шайки, лицо было открыто. Высокий ростом и статный, он был одет с некоторой изысканностью.

Это он приблизился к карете, неподвижно стоявшей поперек дороги. При шуме выстрелов кучер соскользнул с козел, а форейтор спрятался под брюхо лошади. Единственное сопротивление было оказано г-ном Аркнэном, разрядившим свои пистолеты, пули которых, впрочем, никому не причинили вреда. Поэтому стычка быстро закончилась, тем более что большое облако вдруг снова закрыло лунный диск. Разглядеть что-нибудь можно было лишь после того, как разбойники зажгли факелы, которые были у них, и при свете которых главарь постучал пальцем в окно кареты, в котором можно было различить перепуганное лицо м-ль Гоготы Бишлон. При виде его главарь звучно выругался и расхохотался:

– Черт побери, сударыня, как ни велико почтение, питаемое мною к полу, к которому вы принадлежите, вы вовсе не являетесь тем, на кого я рассчитывал, устраивая здесь засаду; и если бы бедные люди, которыми я командую, не были кротки, как барашки, то можно было бы опасаться, что из досады они наделают вам неприятностей, но я ручаюсь за них, и вы не пострадаете от их разочарования. О величине его вы можете судить, если я сообщу вам, что, вместо двух почтенных дам, мы рассчитывали найти в этой карете финансовую особу г-на генерального откупщика Ле рон д'Эстернэ, кошелек которого наверное набит гораздо туже, чем ваш. Мне дали знать о проезде этого откупщика, но я не могу поверить, чтобы прелестное личико, которое я замечаю в глубине этой кареты, получало иные дани, кроме тех, что воздаются красоте восхищением, которое она внушает.

При этих словах атаман разбойников галантно поклонился м-ль де Фреваль и продолжал, держа шляпу в руке:

– Поэтому великодушно извините меня, сударыни, за то, что я побеспокоил вас в вашем чинном путешествии, но прежде, чем вы снова тронетесь в путь, разрешите мне спросить вас, нет ли при вас чего-нибудь, чем вы могли бы немножко вознаградить этих бравых людей, потерявших понапрасну день, поджидая вас?

М-ль Гогота Бишлон зашарила под юбками в поисках за жиденьким кошельком, который доверила ей при отъезде г-жа маркиза де Морамбер; слушая речь атамана она дрожала всем телом перед господами разбойниками, между тем как м-ль де Фреваль при виде их не проявляла ни малейшего волнения. Она спокойно рассматривала человека, командовавшего ими, который готов уже был швырнуть полученное им подаяние в руки одного из бандитов, как вдруг этот бандит круто повернулся и повалился ничком наземь, сраженный пулею, и в тот же момент мушкетная стрельба перемешалась со стуком копыт, бряцаньем сабель и криками, среди которых можно было различить: «драгуны, драгуны».

Вокруг кареты завязалась очень горячая схватка. Дрались грудь с грудью. Разбойники, настигнутые отрядом драгун, защищались храбро. Королевская кавалерия пыталась использовать преимущества, проистекавшие от внезапности нападения, а также свое численное превосходство. Обе стороны яростно бросались в атаку. В карете, одно из стекол которой разбилось вдребезги, м-ль Гогота Бишлон лишилась чувств. М-ль де Фреваль, заботливо поддерживая ее, не упускала ничего из открывавшегося перед ней зрелища. Освещенные луной, которая снова показалась во всем своем блеске, группы сражающихся нападали друг на друга. Воздух был наполнен криками, руганью, стонами. Полупогасшие факелы дымились на земле. Иногда раздавалось ржанье лошади, которая лишившись своего седока, натыкалась грудью на сражающихся, вставала на дыбы и гарцевала под деревьями. В течение всей этой свалки м-ль ле Фреваль не спускала глаз с атамана разбойников. Прислонясь к дереву и забаррикадировавшись трупом павшей лошади, он защищался против четырех или пяти драгун, которые наседали на него, и которых он держал на почтительном расстоянии точными движениями своей шпаги. Он потерял шляпу, и лицо его было прекрасно от ярости и отваги. Вдруг м-ль Де Фреваль увидела, что он нанес страшный удар шпагой одному из нападавших на него, одним прыжком вскочил в седло лошади, с которой только что сшиб седока, напугал лошадь другого своего противника, ранил третьего выстрелом из пистолета, перепрыгнул через ров, окаймлявший дорогу, и исчез в кустарнике. Увидя это, разбойники, стойко державшиеся до тех пор, прекратили сопротивление. Они пустились удирать кто куда может, и вскоре на поле битвы остались одни только мертвые и раненые, так как драгуны пустились в погоню за беглецами. Между тем офицер, командовавший отрядом, считая, что сражение выиграно, соскочил с лошади и направился к карете, где м-ль де Фреваль растирала виски м-ль Гоготы Бишлон, чтобы привести ее в чувство. Что касается кучера и форейтора, спрятавшихся под кузов кареты, то они вылезли оттуда лишь после тог, как поднялся на ноги г-н Аркнэн, не рискнувший сделать это во время стычки.

Тот же Аркнэн объяснил офицеру общественное положение путешественниц, на выручку которых так кстати подоспели королевские драгуны. Г-н Аркнэн, кроме того, похвалялся тем, что он первый пустил в ход пистолеты. Разве не его выстрел повлек за собой мушкетный огонь разбойников, и разве не эта стрельба послужила драгунам сигналом к вмешательству? Поздравляя их с тем, что они явились так своевременно, г-н Аркнэн не в меньшей степени поздравлял самого себя с тем, что послужил причиной их появления, радуясь не столько своему собственному избавлению, сколько избавлению особ слабого пола, сидевших в карете. Бог знает, чему подверглись бы эти женщины со стороны этих гнусных рож, какие грязные оскорбления пришлось бы им претерпеть от них! Ведь столько рассказывают о дерзких нападениях на большой дороге. М-ль Гогота Бишлон могла еще, пожалуй, дешево отделаться, посколько она, наверное, не является больше девственницей, но м-ль де Фреваль находится в совсем другом положении, и подобный ущерб мог бы иметь для нее самые при скорбные последствия. Что сказали бы г-жа маркиза де Морамбер и г-н барон де Вердло, если бы в дороге стряслось несчастье над молодой барышней, вверенной его, Аркнэна, попечению? Да и ему, Аркнэну, какую мину пришлось бы скорчить, если бы он доставил в замок одну только пустую карету, так как подчас случается, что господа разбойники не только обесчещивают девушек, но уводят их с собою пленницами в свои берлоги и вертепы, чтобы пользоваться ими для своего удовольствия и заставлять служить себе. А разве молодость м-ль де Фреваль не является приманкой для этих несчастных? Каким только опасностям не способны были подвергнуть ее прелести слабого тела и очаровательного личика! Это мнение, впрочем, всецело разделял также и офицер, который, слушая г-на Аркнэна, внимательно смотрел внутрь кареты. Луна в то время достигла полного блеска, и то, что он увидел при ее свете, являлось наиприятнейшим зрелищем, какое только можно вообразить. М-ль де Фреваль, по-видимому, не обнаруживала никакого беспокойства в опасной обстановке, в которой она только что находилась. Она казалась всецело погруженной в глубокую задумчивость, и производила такое впечатление, точно она витает где-то за тысячу лье от происходящего вокруг нее. Уши ее оставались глухими к словам, глаза явно не видели предметов, на которые смотрели, и все ее внимание было направлено на мысли, очень далекие от окружающего. Эта рассеянность м-ль де Фреваль позволяла офицеру разглядывать ее с почтительным восхищением. Разумеется, если бы он был разбойником, он не пренебрег бы такой свеженькой добычей, но он был дворянином, а не бродягой с большой дороги. Армейский офицер короля Людовика XV, лейтенант одного из его полков, он, как таковой, умеет быть галантным с барышнями, но в то же время он должен быть почтителен к тем, кто заслуживают почтения. М-ль де Фреваль принадлежала как раз к числу последних, свидетельством чему был интерес, проявляемый к ней г-жей маркизой де Морамбер и г-ном бароном де Вердло. Поэтому офицер обратился к ней с почтительной речью: