Герман Гессе - Европеец Страница 2

– А тут и замечать нечего, – ворчливо защищался европеец. – Мой талант и моя особенность заключаются в следующем: я накапливаю в своей голове образы внешнего мира и могу из этих образов создавать для себя одного новые образы и правила жизни. В своем мозгу я могу воспроизвести, то есть сотворить заново, весь мир.

Ной провел ладонью по глазам.

– Но позволь, – неторопливо заговорил он, – к чему все это? Еще раз сотворить мир, уже сотворенный Богом, и к тому же для тебя одного, в твоей маленькой головке, – какая от этого польза?

Все одобрительно закричали и засыпали европейца вопросами.

– Погодите, – крикнул он. – Вы неверно меня поняли. Работу разума не так-то просто продемонстрировать, это вам не какая-нибудь сноровка.

Индус улыбнулся.

– Да что ты, белый собрат, вполне можно. Покажи нам работу своего разума, например, в счете. Давай соревноваться! Итак: у супружеской пары трое детей, из которых каждый тоже заводит семью. Каждая молодая пара ежегодно рождает по ребенку. Сколько пройдет лет, прежде чем их число достигнет сотни?

Все внимательно выслушали, начали считать на пальцах и напряженно оглядываться. Европеец принялся считать. Но уже через мгновение китаец объявил, что решил задачу.

– Очень мило, – похвалил белый, – но это всего лишь сноровка. Мой разум существует не для таких маленьких фокусов, а для решения больших задач, от которых зависит счастье человечества.

– О, это мне по душе, – ободряюще сказал Ной. – Обрести счастье значит куда больше, чем все прочие сноровки. Тут ты прав. Расскажи-ка нам быстрее, что ты знаешь о счастье человечества, мы будем тебе очень благодарны.

Затаив дыхание, все, как зачарованные, не сводили глаз с губ белого человека. Наконец-то свершилось. Честь и слава тому, кто покажет нам, где искать счастье человечества! Простим этому волшебнику все его злые слова! Зачем ему искусство и ловкость глаза, уха, руки, зачем ему усердие и умение считать, если он знает такие вещи!

Европеец, который до этого гордо взирал вокруг себя, при виде такого благоговейного любопытства начал постепенно впадать в растерянность.

– Я не виноват, – неуверенно заговорил он, – но вы все еще неверно меня понимаете! Я не сказал, что знаю тайну счастья. Я только сказал, что мой разум работает над задачей, решение которой будет способствовать счастью человечества. Путь к этому долог, и ни мне, ни вам не увидеть конца этого пути. Многие поколения будут еще ломать себе голову над этими вопросами!

Люди были растеряны и смотрели недоверчиво. Что говорит этот человек? Ной тоже отвел глаза в сторону и наморщил лоб.

Индус улыбнулся китайцу. И пока все смущенно молчали, китаец приветливо сказал:

– Дорогие братья, этот белый собрат – большой чудак. Он хочет убедить нас, что в его голове идет работа, плоды которой, может быть, увидят правнуки наших правнуков. А может, и не увидят. Пусть он будет нашим шутом. Он говорит вещи, нам не совсем понятные; но мы догадываемся, что когда доберемся до их смысла, то уж посмеемся вволю. Вы согласны со мной? Согласны! Тогда слава нашему шуту!

Большинство согласилось с китайцем и обрадовалось, что эту непонятную историю удалось довести до конца. Но кое-кто был недоволен, раздражен, и европеец остался один, не получив одобрения.

Вечером негр в сопровождении эскимоса, индейца и малайца подошел к патриарху и сказал:

– Высокочтимый отец, мы хотим обратиться к тебе с вопросом. Нам не по душе белый парень, который сегодня потешался над нами. Прошу тебя, подумай: все люди и животные, каждый медведь и каждая блоха, каждый фазан и каждый навозный жук, в том числе и мы, люди, все сумели показать нечто такое, чем мы воздаем хвалу Богу и защищаем нашу жизнь, возвышаем и украшаем ее. Мы видели удивительные дарования, иные вызывали смех; но даже самое маленькое животное могло показать что-нибудь отрадное и приятное – один только бледнолицый, которого мы недавно вытащили из воды, не мог предложить ничего, кроме странных и высокомерных слов, намеков и шуток, которых никто не понял и которые никому не доставили радости… Поэтому мы спрашиваем тебя, отче, хорошо ли, что такое существо станет вместе с нами создавать на Земле новую жизнь? Не вызовет ли это какой-нибудь беды? Ты только взгляни на него! У него тусклые глаза, лоб весь в морщинах, руки бледные и слабые, лицо злое и печальное, от него не услышишь ни одного приветливого слова! Наверняка тут что-то неладно. Бог весть, кто послал к нам в ковчег этого человека!

Седой как лунь праотец ласково поднял на вопрошающих свои светлые глаза.

– Дети мои, – сказал он таким тихим, исполненным доброты голосом, что лица их сразу просветлели, – милые мои дети! Вы правы, но вы и не правы, когда говорите такое! Но Бог уже дал ответы на ваши вопросы, до того как вы их высказали. Я согласен с вами, человек из воюющей страны – не очень приятный гость, и трудно понять, зачем нам такие чудаки. Но Бог, сотворивший этот тип людей, наверняка знал, зачем он это делал. Вам всем надо многое простить белым людям, это они снова испоганили нашу бедную Землю и довели ее до Страшного суда. Но вы же видите, Бог дал понять, что он намерен делать с этим человеком. Все вы, ты, негр, и ты, эскимос, взяли с собой для новой жизни, которую мы вскоре надеемся начать на Земле, своих милых жен, ты свою негритянку, ты свою индианку, а ты свою эскимоску. И только европеец не имеет пары. Меня это долго печалило, но теперь, кажется, я догадываюсь, почему так случилось. Этот человек останется у нас как предостережение, как стимул и, может быть, как призрак. Но размножаться он не сможет, разве что снова окунется в поток цветного человечества. Вашу жизнь на новой Земле он не сможет отравить. Утешьтесь!

Наступила ночь, и на следующее утро на востоке показалась из воды острая и маленькая вершина Священной горы.