Александр Куприн - Игрушка Страница 2

Ямщик круто остановил тройку. «Слава богу, есть огонь»,– подумал Жданов, радуясь тому, что застанет Антонину Васильевну дома, и считая это счастливой приметой. Он наскоро расплатился с ямщиком, легко взбежал на подъезд и позвонил. «Сейчас выбежит Дуняша,– думал, волнуясь, Жданов,– сначала-то она не узнает, а потом обрадуется. Славная девушка. Она всегда, бывало, радовалась, когда я приходил. Цела ли игрушка-то?» И он бережно ощупал ящичек. «Обрадуется мальчик. Он всегда был такой любопытный. Ах, как хорошо. И толстяк Ленарский такой милый. Как он кричит всегда за винтом смешно… Наверно, я застану самовар, они всегда в это время чай пили. Тепло в комнатах-то, радушно так, все знакомо. А Тоня! Вся эта прелесть вторичного сближения, прелесть первых намеков и ласк, сначала робких, стыдливых, а потом все более и более жадных…» За дверью послышались шаги и щелкнула задвижка. Отворила двери все та же Дуняша.

– Здравствуй, Дуняша. Не узнаешь меня? – воскликнул Жданов приветливо молодцеватым голосом.

Но Дуняша как будто даже не особенно обрадовалась и отвечала точно нехотя:

– Пожалуйте. Барыня в гостиной.

И добавила вполголоса:

– Только вы нынче не поспели… Завтра в десять часов назначена опять.

Но Жданов так был занят собой и предстоящей встречей, что не сумел заметить ни равнодушия Дуняши к его приезду, ни некоторой странности последних слов. Сбросив наскоро пальто и шляпу и захватив под мышку камеру, он быстро вошел в длинный, неосвещенный зал. Дуняша шла за ним, вероятно, для того, чтобы доложить о его приезде.

Дверь в гостиную была отворена, и из нее падал косо на паркет свет от лампы в гостиной. Из гостиной слышалось странное, монотонное и тягучее, бормотанье. Но и на это обстоятельство Жданов почти не обратил внимания. Тяжело переводя дух от сладостного волнения, он на цыпочках перешел длинный зал и заглянул в гостиную… и окаменел на месте…

Посреди комнаты по диагонали стоял на возвышении маленький нарядный гробик, и в нем лежал ребенок с нежным личиком и длинными льняными локонами. Выражение этого личика было такое, как будто мальчик только что заснул под импровизированную сказку, с улыбкой, застывшей на губах, совсем так, как, бывало, засыпал Витя на руках у Жданова два года тому назад. По одну сторону гроба, около аналоя, стоял дьячок и читал, водя концом зажженной свечи по строкам. По другую сторону, на коленях, припав лицом к обтянутому белой материей возвышению, застыла женщина в черном платье. Жданов видел только ее спину и плечи и завитки белокурых волос на белой прекрасной шее и тотчас же узнал Антонину Васильевну. Дуняша сделала было движение войти в гостиную, но Жданов остановил ее жестом. Он постоял еще минут пять и так же тихо, как и пришел, на цыпочках вышел в переднюю. Машинально, Подавленный каким-то огромным недоумением, он оделся, взял свои вещи, вышел на улицу и остановился.

В это время его взгляд упал на камеру-люциду, висевшую у него на руке, и Жданов сразу, мучительно, до ощущения физической боли покраснел краской жгучего стыда. В одно мгновение припомнились ему его мысли во всю дорогу от Петербурга, его желание обладать женщиной в черном платье, застывшей от горя, его расчеты подкупить подарком этого худенького ребенка в льняных локонах, который с улыбкой лежал в гробике.

И внезапно, с озлоблением на себя, со слезами стыда на глазах, он высоко поднял над головой дорогую игрушку и с силой бросил ее о плиты тротуара.

ПРИМЕЧАНИЯ

Рассказ был впервые опубликован в газете «Жизнь и искусство», 1895. При жизни писателя не перепечатывался.

1

Дьявольской красотой – фр .

2

Всегда возвращаются к своей первой любви – фр.