Разипурам Нарайан - Седьмой дом Страница 2

Старик грозно поглядел на Кришну поверх очков. Глаза у него тоже были красные. Все стало красным, подумалось Кришне. Этот человек позаимствовал цвет у Марса. Я даже не знаю, друг он мне или враг. У доктора тоже красные глаза. И у женщины, что приходит помогать по дому. Всюду красное.

Кришна сказал:

— Я знаю, что главный бог на Марсе благоволит к людям. Если б только узнать, как умилостивить его, вызвать его сострадание.

Старик сказал:

— Подожди. — Он открыл шкаф, достал пачку полосок, нарезанных из пальмовых листьев, на каждой было нацарапано четверостишие. — Это один из четырех подлинных текстов «Брихат джатаки», от которой пошла вся наука астрология. Этим я живу. Когда я говорю, то говорю на основании мудрости этих листьев. — Старик поднес один из пальмовых листьев к свету, падавшему из двери, и прочел написанное на санскрите изречение: — «Избежать своей судьбы никому не дано, но можно в какой-то степени оградить себя от ее жестокости». — И добавил: — Вот, послушай еще: «Когда Ангарака гневается, утишай его гнев следующей молитвой, а к ней добавь подарок — рису, зеленого горошка и кусок красного шелка. Четыре дня кряду совершай возлияние чистого масла в огонь, разведенный на палочках сандалового дерева, и накорми четырех брахманов…» Можешь ты это сделать?

Кришну обуял ужас. Как он может осуществить этот сложный (и дорогостоящий!) ритуал, когда на счету каждая минута и каждая рупия? Кто в его отсутствие будет ухаживать за больной? Кто будет стряпать ритуальное угощение для брахманов? Нипочем ему с этим не справиться, если жена не поможет. Какая ирония! Он горько рассмеялся, и астролог сказал:

— Как можно смеяться над такими вещами? Или ты мнишь себя совсем уж современным мужчиной?

Кришна попросил прощения за смех и объяснил свое бедственное положение. Старик обиженно сложил рукопись, обернул ее и убрал, бормоча себе под нос:

— Не можешь предпринять такие простые шаги для достижения важной цели. Ступай, ступай. Я тебе не помощник.

После минутного колебания Кришна достал из кошелька две рупии и протянул старику, но тот отмахнулся от денег:

— Пусть сперва твоя жена поправится, тогда и заплатишь. — И когда Кришна повернул к двери: — Твою жену убивает твоя же любовь, вот в чем беда. Будь ты равнодушным мужем, она бы выжила. Время от времени злоба Марса причиняла бы ей страдания, не столько физические, сколько душевные, но не убила бы ее. Я знаю жен и мужей с такими же точно гороскопами, как у вас, и они дожили до преклонных лет. А знаешь почему? Муж бывал неверен или жесток, и это сводило на нет жестокость планеты в Седьмом Доме. Жену твою ждет поистине печальная участь. Спаси ее, пока не поздно. Если можешь заставить себя изменить ей, испробуй хотя бы это. Когда у мужа есть наложница, жена его живет долго.

Странная философия, странный совет, однако же как будто выполнимый.

В технике супружеских измен Кришна был профаном и теперь пожалел, что не обладает легкостью Раму, старого товарища, который еще в очень юные дни похвалялся своими мужскими подвигами. Теперь к нему за инструкциями не обратишься, хоть он и живет совсем близко. Раму стал крупным правительственным чиновником и отцом семейства, навряд ли ему будут приятны воспоминания о грехах молодости.

Кришна поискал зазывалу из тех, что работают на проституток Золотой улицы, но ни одного не увидел, хотя говорили, что у ворот рынка их пруд пруди.

Он взглянул на часы. Уже шесть. Марса нужно умилостивить до полуночи. Почему-то он назначил себе этот срок — полночь. Он поехал домой, прислонил велосипед к фонарному столбу и взбежал на крыльцо. Увидев его, женщина собралась уходить, но он упросил ее остаться. Потом заглянул в спальню жены, убедился, что она спит, и мысленно обратился к ней:

— Скоро ты начнешь поправляться. Но за это надо заплатить. Ну ничего. Лишь бы ты выздоровела.

Он торопливо совершил омовения, надел нейлоновую рубашку, обшитое кружевом дхоти и шелковую верхнюю одежду, слегка попудрился и надушился чужеземными духами, которые нашел в шкафчике у жены. Он был готов к вечерним похождениям. В кошельке у него было пятьдесят рупий — этого хватит для самого распутного вечера. На миг, когда он остановился, чтобы напоследок обозреть себя в зеркале, ему привиделась какая-то грандиозная сцена страсти и обольщения.

Он вернул велосипед в магазин и в семь часов уже шагал по Золотой улице, ожидая увидеть созданную в воображении картину — разряженные женщины, сверкая браслетами, делают ему знаки со своих балконов. Старые дома с галереями, столбиками, решетками были покрашены в кричаще яркие цвета, чем издавна славились дома проституток, но жили в них, если верить вывескам, адвокаты, торговцы, учителя. О прежних днях напоминала только лавчонка в темном закоулке, где продавались духи в цветных, флаконах и гирлянды из жасмина и роз.

Кришна несколько раз прошел улицу из конца в конец, время от времени устремляя наглый взгляд на какую-нибудь женщину, но, по-видимому, все это были самые заурядные домашние хозяйки. Ни одна из них не ответила на его взгляд. Ни одна не обратила внимания на его шелковый плащ и дхоти с кружевами. Он стал прикидывать, можно ли ворваться в какой-нибудь дом, схватить женщину, проделать что полагается, бросить ей пятьдесят рупий и убежать. Того и гляди, его еще изобьют за такую попытку. Как угадать, которая из всех женщин, замеченных им на верандах и балконах, откликнется на его призыв?

Промучившись так часа два, он понял, что задача его невыполнима. Он с завистью думал о свободе отношений между мужчинами и женщинами, существующей, судя по книгам, в европейских странах:

там стоит тебе оглядеться вокруг и заявить о своих намерениях — и у тебя будет столько женщин, что хватит укротить самую злобную планету во всей вселенной.

Вдруг он вспомнил, что где-то здесь живет храмовая танцовщица Ранги. Немало рассказов ходило об этой женщине, которая днем танцевала перед изображением божества, а по ночам принимала любовников. Он остановился купить банан и стакан фруктовой воды и спросил мальчика-продавца:

— Который тут дом Ранги, храмовой танцовщицы?

Мальчик был маленький, он еще не мог понять значения этого вопроса и просто ответил:

— Не знаю. — Кришна смутился и пошел прочь. Под фонарем стояла извозчичья двуколка. Лошадь лениво помахивала хвостом, старик возница дремал в ожидании седока. Кришна спросил:

— Свободен?

Возница ожил.

— Куда везти, ваша милость?

Кришна сказал застенчиво:

— Я подумал, может, ты знаешь, где живет храмовая танцовщица Ранги?

— Зачем она вам? — спросил возница, оглядывая его с головы до пят.

Кришна промямлил что-то — ему, мол, хочется посмотреть, как она танцует.

— Это в такой-то час! — воскликнул возница. — Да нарядились в шелка, да надушились! Нет, меня не проведешь. Когда выйдете из ее дома, не будет у вас больше ни шелков, ни духов. Но скажите, почему именно Ранги? Как будто нет других. Есть и опытные и зеленые. Я вас куда хотите свезу. Я по этим делам возил сотни таких, как вы. Но сначала надо заехать в молочную, там вам дадут горячего молока с толченым миндалем, чтобы прибавилось силы. Так уж полагается, молодой человек… Свезу вас куда угодно. Мое дело сторона. Не иначе как у вас завелись лишние деньги. А то, может быть, жена беременна и живет у матери? Уж я-то знаю, как мужья обманывают жен, насмотрелся. Я знаю жизнь, хозяин. Ну, садитесь. Мне-то не все ли равно, какой у вас будет вид, когда вы от нее выйдете? Свезу куда угодно.

Кришна послушно забрался в двуколку, заполнив ее запахом духов и шуршанием своих шелковых одежд. И сказал:

— Ладно. Вези меня домой.

Он дал свой адрес таким скорбным голосом, что возница, понукая лошадь, сказал:

— Да вы не расстраивайтесь, молодой человек. Ничего хорошего вы не теряете. Когда-нибудь еще вспомните старика.

— У меня особые причины… — мрачно начал Кришна.

— Слышал я все это, слышал. Можете не говорить. — И он стал нудно распространяться о перипетиях супружеской жизни.

Кришна отказался от попыток что-либо объяснить и, откинувшись на сиденье, покорился своей судьбе.