Кнут Гамсун - Архиплут Страница 2

Тут можно читать бесплатно Кнут Гамсун - Архиплут. Жанр: Проза / Классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Кнут Гамсун - Архиплут

Кнут Гамсун - Архиплут краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Кнут Гамсун - Архиплут» бесплатно полную версию:

Кнут Гамсун - Архиплут читать онлайн бесплатно

Кнут Гамсун - Архиплут - читать книгу онлайн бесплатно, автор Кнут Гамсун

Я не помнил, чтобы я видел девочку.

— А что же такое произошло с маленькой девочкой?

— Она украла цветы, — сказал могильщик и пошёл дальше.

Я спокойно сидел здесь и ждал, пока он вернулся.

— Ну, что же, нашли?

— Нет, но я запер ворота.

По-видимому, готовилась правильная охота. Девочка, несомненно, была ещё на кладбище, и дело, видимо, должно было принять серьёзный оборот. В тот день — это была уже третья, которая украла цветы. И это — школьницы, умненькие девочки, которые отлично знали, что красть — грех! Как! Они крадут цветы, связывают их в букеты и продают! Да, хорошие дети, нечего сказать! Я последовал за могильщиком и некоторое время помогал ему в поисках девочки. Но она отлично спряталась. Мы взяли с собой сторожа, искали втроём, но не нашли. Начинались сумерки, и мы прекратили поиски.

— А где обокраденная могила?

— Вон там. Ещё детская могила к тому же. Ведь это же неслыханно!

Я направился туда. Оказывается, мне была знакома эта могила. Я хорошо знал похороненную здесь маленькую девочку, — как раз в это утро мы хоронили её. Цветы исчезли, в том числе и положенные мной также. Их нигде не было видно.

— Надо продолжать поиски, — сказал я остальным. — Это гнусно.

Могильщику здесь в сущности нечего было делать, но из интереса к самому делу он также принял участие. И вот мы все трое снова взялись за поиски. Вдруг внизу, на повороте, я заметил маленького ребёнка, девочку, которая, согнувшись, сидела на корточках на земле за высокой полированной колонной бригадного врача Витса, сидела на корточках и, не отрываясь, смотрела на меня. Она так съёжилась, что её шея вся ушла в плечи.

Но ведь я знал эту девочку! Это была сестра умершей.

— Милое дитя моё, зачем ты ещё здесь так поздно? — спросил я.

Она не отвечала ни слова и не двигалась. Я её поднял с земли, взял её сумку и велел идти со мной вместе домой.

— Маленькая Ганна была бы совсем недовольна тем, что ты из-за неё так поздно сидишь здесь.

Она пошла со мной, и я сказал ей:

— Ты знаешь, какая-то дурная девочка украла цветы с могилы Ганны. Маленькая девочка в жёлтом платье. Ты её не видела? Но мы, конечно, найдём её.

Она спокойно шла рядом со мной, ничего не отвечая.

— Вы поймали её? — вдруг воскликнул могильщик. — Это она — воровка.

— Кто?

— Ну да! Ведь вы её за руку держите!

Я не мог удержаться от улыбки.

— Нет, вы ошибаетесь; она не воровка. Это маленькая сестра той девочки, которую сегодня хоронили. Её имя Элина, я её знаю.

Могильщик твёрдо стоял на своём. Узнал её и сторож, узнал по красному рубцу на лице, сбоку от подбородка. Она действительно украла цветы с могилы своей сестры, и бедняжка не могла привести ничего в своё оправдание.

Теперь обратите внимание, пожалуйста, на одно обстоятельство: этих двух сестёр я знал уже давно; мы долгое время жили на одном и том же ужасном заднем дворе, и они часто играли под моим окном; они нередко ссорились между собой, даже дрались, но это были очень славные дети, и против чужих они всегда защищали друг друга. Научиться этому им было не у кого. Мать их, очень скверная особа, бывала дома редко, отца же — я думаю, отцы у них были разные — дети никогда не знали. Оба ребёнка имели нору для жилья, величиной едва ли больше, чем могильная плита вон там, и так как моя комната была как раз против них, то я, стоя у окна, часто видел их жизнь там внутри.

Обыкновенно Ганна имела перевес; она к тому же была на несколько лет старше сестры и была рассудительна, как взрослая. Она выносила жестяное ведро, когда хотела получить несколько кусочков хлеба; а летом, когда во дворе было жарко, Ганне пришла в голову удачная мысль укрепить на окне старую газету, чтобы избавиться от палящего солнца. Часто я слышал также, как она спрашивала уроки у своей сестры, когда они собирались в школу. Ганна — это был горбатый серьёзный ребёнок, не жилец на этом свете.

— Давайте-ка обыщем её сумку, — сказал могильщик.

Цветы действительно оказались в сумке. Я узнал даже несколько своих собственных цветков. Что я мог сказать? Она стояла здесь, эта маленькая преступница, и ожесточённым взглядом смотрела на нас. Я встряхивал её за руки и предлагал ей вопросы, но она молчала. Тогда могильщик упомянул о полиции и повёл ребёнка с собой. Наверху, у ворот ей вдруг стало ясно, что ей предстоит, и она неожиданно сказала:

— Да куда же я пойду?

Могильщик ответил:

— В полицейское бюро.

— Да я не крала, — сказала она.

Она не украла цветов, — но ведь они были у ней в сумке; мы их, так сказать, сами видели. А она с безпокойством повторяла, что она их не крала.

В воротах рукав платья маленькой Элины зацепился за замок и едва не вырвался. Из-под рукава выглянуло худое маленькое плечо.

Пошли в полицию. Я отправился за ними. Дали показания, но, насколько я знаю, маленькой Элине ничего не сделали. Я же сам её больше не видел, — я уехал и пробыл в отсутствии девять лет.

Теперь я глубже вдумался в это дело. Мы поступили тогда совсем навыворот. Несомненно, она тогда не украла цветов, но если бы она их и украла? Я спрашиваю: почему же нет? Можно ли представить себе что-нибудь более дикое, чем то, как мы обошлись с ней! Правда, никакой судья не нашёл бы в нашем поведении ничего предосудительного: мы просто поймали её и отвели в суд. Но я могу сказать вам, что я ещё раз видел Элину и могу повезти вас к ней.

Он немного помолчал.

— Если вы хотите понять то, что я расскажу сейчас, слушайте внимательно. Да, говорит больной ребёнок, если я теперь умру, то мне принесут цветы, может быть, даже много цветов. Потому что учительница, наверное, пошлёт мне букет, а фру Бендихе, может быть, пошлёт венок.

Но маленькая больная девочка умна, как старуха. Слишком быстро растёт она для того, чтобы быть долговечной. И с этих пор болезнь удивительно обострила её мысль. Когда она говорит, младшая сестра её молчит, всеми силами стараясь понять её. Они живут совсем одни, матери никогда нет дома, а фру Бендихе время от времени посылает им поесть, так что они не умирают с голоду.

Сёстры теперь уже не ссорятся между собой, между ними уже давным-давно не было споров, а их прежние ссоры, случавшиеся когда-то во время игр, уже позабыты.

— Но цветы — в этом нет ничего необыкновенного, — продолжает больная. — Они увядают. А увядшие цветы на могиле — это некрасиво. Она ведь мертва и уже не может видеть цветов, и греть её они тоже не будут.

Не думала ли Элина также о тех башмаках, которые они как-то видели на базаре? Они были тёплые.

Элина ещё помнит эти башмаки. И, чтобы доказать своей сестре, что она умна, она подробно описала их ей.

Было уже недалеко до зимы, и в окно так сильно дуло, что тряпка, прибитая там на гвозде, замёрзла. Элина, таким образом, имела бы возможность приобрести башмаки.

Сёстры переглянулись. Элина, оказывается, вовсе не так глупа.

Да, она могла взять её цветы и продать их, она могла! По воскресеньям по улицам гуляет такое множество народа. С цветами в петличках люди часто ездят за город, а нередко господа, тоже с цветком в петличке, разъезжают в дрожках. Эти цветы они, конечно, купили.

Элина спросила, не может ли она купить и маленькую кошечку также.

Да, если останутся деньги. Но прежде нужно купить себе башмаки.

Так сёстры столковались между собой. Никого больше это не касается. Так дети порешили между собой, но Элине надо не забыть, что цветы нужно унести в тот же вечер, раньше, чем они успеют увянуть.

— Каких лет была больная?

— Лет двенадцати-тринадцати, вероятно. Но это не всегда зависит от возраста. У меня была сестра, которая изучала греческий язык, когда была вот такой маленькой.

Но из этого дела Элина выбралась не очень удачно. Правда, её не наказали, но полиция немного испугала её, и она выпуталась сравнительно благополучно.

Зато потом за неё принялась учительница. Приняться за ребёнка — это значит выделить его из всех, держать под подозрением, тайком следить за ним. Во время перемены между уроками Элину подзывают к себе: «погоди минутку, милая Элина, я хочу с тобой поговорить». Далее следуют увещания, ласковые, но решительные, ей некстати напоминают о том, что произошло, убеждают просить у Бога прощения.

И в ней что-то надламывается.

У Элины слабеют силы, она приходит неумытая, забывает дома свои книги. Под гнётом подозрения, под испытующими взглядами она приобретает привычку избегать взгляда учительницы, начинает избегать смотреть всем в глаза. Она смотрит быстро, крадучись, что придаёт ей пугливое выражение. Затем наступает день её конфирмации[1], и пастор говорит ей слово об одной из заповедей, и все разбираются насчёт её прошлого. Потом она уходит из церкви, оставляет свою маленькую нору.

Солнце сыплет золото на весь город. Люди ходят по всем улицам с цветами в петличках, и она едет в коляске за город…

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.