Альфред Жарри - Убю король и другие произведения Страница 20

Дурантье: Любезный сапожник, я вознамерился бежать в Египет вместе с моим почтенным другом господином Ахрасом. Рвичулок-терьер лишил меня сапог, взываю к вам по поводу ботинок.

Скитотомил: Позвольте предложить вам великолепный образец, эксклюзивный товар, фирменную модель — дерьмоступы. Мы выпускаем дерьмоступы на любой вкус для самых разных типов срыни. Есть модели новые экскрементальные, есть испытанные срыневековые. Вот, пожалуйста, выбирайте, для птичьего помета, для навоза, для коровьей лепешки, для ископаемых фекалий, для детской неожиданности, это для дюрьмармии, а вот для срыненосцев в расцвете сил.

Дурантье: Эта пара мне подойдет, я ее беру. Почем она, господин сапожник?

Скитотомил: Вам я уступлю за четырнадцать франков.

Ахрас: А я бы на вашем месте взял вот эту, для дюрьмармии. Она, доложу я вам, будет попрактичнее.

Дурантье: Полностью с вами согласен. Господин сапожник, я передумал. Я возьму вон ту пару.

Забирает башмаки и уходит.

Скитотомил: А деньги?

Дурантье: Да я ж ее обменял на дерьмоступы для срыненосцев в расцвете сил.

Скитотомил: Так вы и за них не заплатили.

Ахрас: Ведь он же их не взял, не правда ли, любезный?

Скитотомил: И верно.

Ахрас (обращаясь к Дурантье): Это испытанный трюк, наш сапожник просто отстал от времени. Он нам и в подметки не годится.

Ахрас и Дурантье собираются уходить и нос к носу сталкиваются с Молотилами.

Те же и Молотилы

Молотилы: Идем и смотрим в оба…

и т. д.

Мудрила: Надо поторапливаться, уже поздно. Наши сундуки, того и гляди, закроются.

Дерьмоглот: Ух! Молотила нумер 3246, гляди, какая мумия, надо брать.

Карнаух: Эй, господин Мумия, вот вы и попались. То-то господин наш Убю обрадуется.

Ахрас: Ну, это, как его, это же ни в какие ворота, доложу я вам. Пустите меня. Это я, Ахрас. Вы что, не помните? Вы уже сажали меня на кол.

Дурантье: Руки прочь! Это возмутительное покушение на свободу личности! К тому же меня ждут в Отжимке.

Дерьмоглот: Быстрее. Он удирает.

Карнаух: Шустрый попался.

Завязывается драка.

Дурантье: Господин Сапожник, спасите! Я заплачу вам за башмаки.

Ахрас: Помогите нам с ними справиться, мы у вас еще одни купим, на каблуках.

Скитотомил: Ну нет, теперь вы и так под каблуком. (Один из Молотил поджигает ему волосы.) Ну и ночка! Ой, волосы больно!

Молотилы: Ну, пакостное рыло…

и т. д.

Поджигают Сапожника, затем запирают дверь; последние языки пламени вырываются в окно. Ахраса и Дурантье заталкивают в бочку-пьедестал Мемнона, сброшенного на землю.

Молотилы:

Попляши на задних лапках!

Ты — при папках, мы — при бабках.

Восемь пишем, два в уме.

Мы — с наваром, ты — в дерьме!

Кто вчера форсил нарядом,

А сегодня — с голым задом?

Это крошка Толстосум,

Но теперь совсем без сумм.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

Тем временем Мемнон поднимается, поправляет треух и краги золотаря и подает кому-то знак.

Мемнон, Мамаша Убю

Мемнон: Иди ко мне, моя сладкая. Наконец-то мы одни.

Мамаша Убю: Я так за тебя боялась, друг мой, слыша весь этот ужасный шум.

Мемнон: Бочку жалко!

Мамаша Убю: А мне вот Папашу Убю нисколечко не жалко.

Мемнон: Кто это там подсматривает? Пойдем куда-нибудь в другое место.

Уходят в заднюю дверь.

Те же в кабинете на заднем плане. Дверь в кабинет приоткрыта. Снаружи доносятся голоса Папаши Убю и Молотил.

Голос Папаши Убю: Трах-тебе-в-брюх! Мы отняли у господина Ахраса весь наличный финанс, посадили его на кол и выставили за дверь. И теперь нас терзают муки совести. Мы желаем произвести частичную реституцию — вернуть ему его законный обед.

Молотилы: Три пыльных ящика из жести…

и т. д.

Мамаша Убю: Это господин Убю! Я пропала!

Мемнон: Его ветвистые рога видны издалека. Куда ж мне скрыться? А! Вот сюда.

Мамаша Убю: Мальчик мой, куда же ты? Ты убьешься насмерть!

Мемнон: Убьюсь? Гогом-Магогом клянусь, там внутри бурлит жизнь, кипит работа. Там я тружусь по ночам. Алле гоп!

Те же и Совесть

Совесть (извиваясь, как червяк, появляется на поверхности в тот самый момент, когда Мемнон ныряет вниз): Бух! Какой удар! В голове так и звенит!

Мемнон: Словно в пустой бочке.

Совесть: А у вас разве не звенит?

Мемнон: Нисколько.

Совесть: А моя раскалывается. Я чувствую себя не в своей тарелке.

Мемнон: А в чужом горшке.

Совесть: Вообще-то, я имею честь быть Совестью господина Убю.

Мемнон: Так это он отправил в дыру ваше бесплотное тело?

Совесть: Я сам виноват. Я терзал его и за это наказан.

Мамаша Убю: Бедный юноша!

Голоса Молотил (приближаясь): Мы по бульварам не гуляем…

Мемнон: Поэтому тебе лучше залезть обратно, да и нам с госпожой Убю тоже.

Спускаются.

Молотилы (за дверью): Сквозь дырки мы нужду справляем…

Папаша Убю: Входите же, трах-тебе-в-брюх!

Врываются в кабинет.

Молотилы с едреными свечками, Папаша Убю в сорочке

Папаша Убю (садится не говоря ни слова. Пол проваливается, и, согласно закону Архимеда, Папаша Убю всплывает. Одежда на нем изрядно потемнела. Он говорит просто и с достоинством): Почему срынекачка не работает? Отвечайте, не то головы оттяпаю.

Те же. На поверхности показывается голова Мемнона

Голова Мемнона: Она не работает, сломалась. И ваша головотяпка тоже. Подумаешь, какая-то паршивая машинка. Очень я её испугался! Вот бочки — это да! Вы провалились, всплыли — и полдела сделано.

Папаша Убю: Свечки едреные! Я сейчас тебе глаза выцарапаю! Бочка поганая, черепушка пузатая, отброс рода человеческого!

Заталкивает его обратно и запирается в кабинете с Молотилами.

АКТ ПЯТЫЙ

Ахрас, Дурантье

Дурантье: Сударь, я тут присутствовал при любопытнейшей сцене.

Ахрас: Ну, доложу я вам, кажется, я тоже при ней присутствовал. Впрочем, рассказывайте, а я послушаю.

Дурантье: Я видел, как на Лионском вокзале таможенники вскрывали сундук. Угадайте, кому он предназначался?

Ахрас: Кажется, я слышал об этом. На нем значилось: улица Краснорожей, господину Убю.

Дурантье: Вот именно, сударь. А в сундуке лежал человек и чучело обезьяны.

Ахрас: Большой обезьяны?

Дурантье: Что значит, большой? Все обезьяны невелики ростом, имеют темную шерстку и белый воротничок вокруг шеи. Высокий же рост свидетельствует о том, что душа устремлена к небу.

Ахрас: Совсем как мошки, доложу я вам. А знаете что? Я думаю, это были мумии.

Дурантье: Какие? Египетские?

Ахрас: Именно так, доложу я вам. Одна была похожа на крокодила, иссохшего первобытного крокодила со вдавленным черепом, а у другой, доложу я вам, был высокий, я бы даже сказал, философский лоб, почтенный вид, седые волосы и борода.

Дурантье: О чем это вы, сударь? Эти мумии, в том числе и почтенная старая обезьяна, выпрыгнули из сундука на глазах у ошалевших таможенников и поехали на трамвае к мосту Альма, чем привели прохожих в полное изумление.

Ахрас: Это просто удивительно, доложу я вам, ведь мы воспользовались тем же транспортом, что и они, то есть, я хотел сказать, трамваем.

Дурантье: Сударь, я удивлен не меньше вашего. Странно, что мы их не встретили.

Те же. Входят Папаша Убю и Молотилы при свечках.