Бернард Шоу - Новеллы Страница 20

— Да, — сказал Чиппер, — разве что я тебя подвезу.

— А ты не против? — спросила миссис Хэйрнс.

— Нисколько, — сказал Чиппер.

— Нет ли здесь повозки? — спросила миссис Хэйрнс. — А то я без седла ездить не умею. То есть я совсем не умею ездить верхом.

— Тогда тебе придется идти пешком, — сказал Чиппер. — Держись за мою гриву, и я помогу тебе забраться наверх.

Они вскарабкались по склону и уже почти подошли к воротам, когда миссис Хэйрис вдруг пришло в голову спросить, что это за место и почему она туда идет.

— Это небеса, — ответил Чиппер.

— О господи! — сказала миссис Хэйрнс, останавливаясь как вкопанная. — Что же ты раньше молчал? Я ведь ничего такого не сделала, чтобы меня отправили на небеса.

— Верно, — сказал Чиппер. — Так ты хочешь пойти в ад?

— Не мели вздора, Чиппер, — сказала миссис Хэйрнс. — Неужто между адом и небесами ничего нет? Мы, конечно, не все святые, но ведь и не такие уж закоренелые грешники. Наверняка должно быть какое-нибудь местечко для простых людей, которым ничего особенного не требуется.

— Это — единственное место, которое я знаю, — сказал Чиппер, — и это действительно небеса.

— Может, там найдется кухня-другая, — сказала миссис Хэйрнс. — Ты не выдашь, что я иногда бывала под мухой, а, Чшшер?

Чиппер понюхал незримый ореол, окружавший миссис Хэйрнс.

— На твоем месте я бы держался с подветренной стороны от святого Петра, — сказал он. — А вот и сам Петр, — прибавил он, мотнув головой в сторону пожилого джентльмена с парой ключей работы XII века.

Ключи, по-видимому, служили больше для украшения, чем для дела, так как ворота были широко распахнуты и камень, подпиравший их, чтобы они не захлопнулись от ветра, весь покрылся мхом, — должно быть, его веками не сдвигали с места. Это удивило миссис Хэйрнс, ибо в детстве на земле ей раз и навсегда внушили, что небесные врата крепко заперты и открыть их не так-то легко.

В воротах стояла группа ангелов. Их крылья, пурпурные с золотом, голубые с серебром, янтарные с чернью, показались миссис Хэйрнс очень красивыми. У одного из ангелов был меч с лезвием из сверкающего темно-красного пламени. У второго одна нога была обнажена до колена, а на другой был болотный сапог; в руке он держал трубу, такую длинную, что она, казалось, достигала самого горизонта, и в то же время удобную, как зонтик. В окно первого этажа башенки у ворот миссис Хэйрнс увидела Матфея, Марка, Луку и Иоанна — они спали в кроватях прямо в штанах, совсем как в старинном детском стишке. Тогда она поняла, что это действительно небесные врата. Для нее это было самое неопровержимое доказательство.

Чиппер заговорил с Петром.

— Эта женщина пьяна, — сказал он.

— Вижу, — ответил святой Петр.

— Ох, Чипцер! — сказала миссис Хэйрнс с укоризной. — Как ты мог!

Все посмотрели на миссис Хэйрнс, и она заплакала. Ангел провел огненным мечом по ее глазам и осушил слезы. Пламя не обжигало, а только придавало силу и бодрость.

— Боюсь, она безнадежна, — сказал Чиппер. — Ее собственные дети не хотят иметь с ней ничего общего.

— Какая планета? — спросил ангел с трубой.

— Земля, — ответил Чиппер.

— А чем эта женщина так уж плоха? — спросил ангел.

— Она лгунья и воровка, — сказал Чиппер.

— Все обитатели Земли — лгуны и воры, — сказал ангел с трубой.

— Я хочу сказать, что даже по их понятиям она лгунья и воровка, — пояснил Чиппер.

— O! — сказал ангел с мечом, сразу став очень серьезным.

— Я ведь стараюсь, чтобы тебе было лучше, — сказал Чиппер миссис Хэйрнс, — пусть они не ожидают слишком многого. — Затем он обратился к Петру: — Я привел ее потому, что однажды, в жаркое воскресенье, когда я тащил ее в гору вместе с мужем, тремя его приятелями, их женами, восемью ребятишками, грудным младенцем и тремя дюжинами пива, она вылезла из повозки и пошла пешком.

— Ну и память у тебя! — сказала миссис Хэйрнс. — Неужто я и вправду так поступила?

— Видишь ли, это было до того на тебя непохоже, — ответил Чиппер, — что я просто не мог этого забыть.

— Да, — смущенно сказала миссис Хэйрнс, — это было довольно глупо с моей стороны.

Тут появился епископ. Он энергично взбирался на холм по тропинкам, пересекавшим в нескольких местах дорогу, и в результате отстал от Чиппера, который знал, что таким тропинкам доверять не стоит.

— Это небесные врата? — спросил епископ.

— Да, — ответил Петр.

— Главные врата? — спросил епископ подозрительно. — Вы уверены, что это не вход для торговцев?

— Это вход для всех, — сказал Петр.

— Очень странный порядок и, на мой взгляд, очень неудобный, — сказал епископ. И, отвернувшись от Петра, обратился к ангелам. — Господа, — сказал он, — я епископ Святого Панкратия.

— Если уж на то пошло, святой Панкратий — это я, — сказал юноша в далматике, высовываясь из окна башенки.

— Как ваш епископ, я рад познакомиться с вами, — сказал епископ. — Меня живо интересует каждый член моей паствы. Но сейчас извините — у меня неотложное дело, я спешу к престолу. С вашего разрешения, господа… — И, решительно раздвинув плечом группу ангелов, он вступил в царство небесное и энергичной походкой зашагал по улице. Он обернулся всего один раз, чтобы сказать: — Вам следовало бы доложить о моем прибытии. — И пошел дальше. Ангелы ошеломленно смотрели ему вслед. Затем ангел с трубой схватил ее и сначала протрубил в небо, а потом опустил ее вниз, словно луч прожектора, так что она почти уперлась в спину епископа, — новый трубный глас подхватил его, закинул за угол, как сухой листок, и он скрылся из виду.

Ангелы улыбнулись прекрасными и грустными улыбками. Миссис Хэйрнс не выдержала и рассмеялась.

— Вот ведь озорник! — сказала она Чипперу, кивнув на ангела с трубой.

— Не пойти ли тебе следом за епископом? — спросил Чиппер.

Миссис Хэйрнс с опаской посмотрела на Петра (ангелов она не боялась) и спросила, можно ли ей войти.

— Каждый может войти, — сказал Петр. — А для чего же, по-твоему, здесь ворота?

— Я же не знала, сэр, — сказала миссис Хэйрнс и робко направилась к порогу, как вдруг вернулся епископ, красный от негодования.

— Я обошел весь город, несмотря на ужасный ветер, — сказал епископ, — но не смог его найти. Я уже начинаю сомневаться, в самом ли деле это небеса.

— Чего вы не смогли найти? — спросил Петр.

— Престола, cap, — сурово ответил епископ.

— А это он и есть, — сказал святой Панкратий, который по-прежнему сидел у окна, подперев щеки ладонями.

— Это? — спросил епископ. — Что «это»?

— Да город же! — сказал святой Панкратий.

— Но… но… где же тогда Он? — спросил епископ.

— Здесь, конечно, — сказал ангел с мечом.

— Здесь?! Где? — торопливо спросил епископ, понизив голос; с опаской переводя взор с одного ангела на другого, он наконец остановил его на ангеле с трубой, который как раз присел, чтобы снять болотный сапог и вытряхнуть из него камешек.

— Он — это божественное присутствие, в котором мы живем, — мелодичным голосом сказал ангел с мечом.

— Потому-то они и ангелы, — пояснил святой Панкратий.

— А собственно, чего вы ищете? — спросил ангел с трубой, снова надевая сапог и вставая на ноги. — Может, вы ожидали увидеть кого-нибудь в широкополой шляпе и мантии, с носом и носовым платком, чтобы было чем этот нос вытереть?

Епископ побагровел.

— Сэр, — сказал он, — вы кощунствуете. Вы богохульствуете. Вы просто невоспитанны. Если бы моя профессия не обязывала меня быть милосердным, я бы усомнился в том, что вы джентльмен в подлинном смысле слова. До свидания.

И, отряся прах небес со своих ног, он пошел прочь.

— Ну и чудак же он, — сказала миссис Хэйрнс. — А я вот рада, что здось нот престола и ничего такого прочего. Так больше похоже на Кингс-Кросс.

Она взглянула на них с некоторой растерянностью, потому что голос ангела с мечом пробудил в ней неясное смущение, и она даже застыдилась того, что была пьяна. Они ответили ей печальными взглядами, и она бы снова заплакала, если бы не знала, что отныне это невозможно: прикосновение огненного меча навеки осушило ее слезы. Она крутила дрожащими пальцами краешек своей кофты — жалкой грязной кофты. Воцарилась глубокая тишина, которую тягостно нарушал только храп Матфея, Марка, Луки и Иоанна; миссис Хэйрнс тоскливо посмотрела вверх, на их простые деревянные кровати и сверкавшую золотом и киноварыо, засиженную мухами надпись: «Сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже».

— Прежде чем я решусь войти, добрые господа, — сказала она, — не помолится ли кто-нибудь из вас за бедную пьяную старуху поденщицу, которая схоронила одиннадцать детей и не была врагом никому, кроме себя самой?

И тут же она, совсем оглушенная, опустилась на землю прямо посреди дороги, ибо все ангелы воздели кверху руки и крылья и огласили воздух немыслимым воплем; меч пламенел по всему небосводу, а труба металась от края до края горизонта, и ее звуки наполнили всю вселенную; звезды вспыхнули среди бела дня, и отброшенное ими эхо подействовало на миссис Хэйрнс, как огромный глоток неведомого ей доселе восхитительного денатурата.