Кнут Гамсун - Скитальцы Страница 20

Пусть приезжает! — упрямо ответил Эдеварт.

Нет-нет, тебе надо уехать!

Эдеварт протянул руку и хотел привлечь её к себе, но она увернулась. Он жалобно всхлипнул: ну в последний раз, ведь он уедет, и они больше никогда не увидят друг друга...

Она невольно улыбнулась и поцеловала его, поддавшись мгновенной нежности, от которой не стало легче ни ей, ни ему. Боже милостивый, да ты сумасшедший! — прошептала она, уступая...

Было раннее утро, дети ещё спали, Эдеварт торопливо поел и собрал свой мешок.

Сегодня мне будет тяжелее нести его, чем в тот день, когда я приехал, сказал он, поднимая мешок.

Зачем его нести, разве ты не на лодке?

На лодке? А тебе она не нужна?

Я не могу её оставить. Лодку... нет-нет. Но всё остальное я и сама могла бы купить, ничего страшного, если он это увидит.

Эдеварт: Всё равно дети расскажут ему обо мне.

Ну и что? Я сама скажу, что у меня работал один человек, он был очень добрый и убрал камни. Но лом ты должен забрать с собой.

Нет, сказал Эдеварт. Вдруг ему тоже придёт в голову убирать камни. Вот лом ему и пригодится.

Она задумалась над его словами: да-да, лом работник ещё мог оставить, но лодку... нет, это уж слишком.

Наконец Эдеварт собрался. У неё задрожали губы. Неужели я никогда больше не увижу тебя? — прошептала она.

Не знаю, ответил он удручённо. А ты хотела бы, чтобы я вернулся к тебе?

Да, хотела бы... — прошептала она.

Он плакал, пока бежал к морю, но не от горя, а от радости, вызванной её словами, от свалившегося на него счастья. Покуда он плыл по заливу, Лувисе Магрете стояла у стены дома, в конце концов она помахала ему рукой.

Лавочника звали Кнофф. У него была большая усадьба с белым домом и два длинных причала с пакгаузами в четыре яруса; в бухте стояли галеас17 и шхуна, которые возили купленную им рыбу, на берегу было много служебных построек и мастерских.

Кнофф был делец, он гордился своей усадьбой и своей предприимчивостью; достаточно тщеславный и не слишком честный, он тем не менее пользовался уважением всей округи. Исключительно из тщеславия он величал свою жену мадам Кнофф и при крещении назвал своих детей Ромео и Юлия. Деятельность Кноффа была весьма разнообразна: он держал лавку, строил суда, у него была пекарня и бочарня; больше всего его огорчало, что каботажные суда из Нурланна, исключительно по старой привычке, минуют его посёлок — пароходная остановка была значительно южнее. Мало того что это уязвляло его самолюбие, перевозка товаров с пароходной остановки влетала ему в копеечку. И потому он уже давно прилагал усилия, чтобы изменить такой порядок.

Когда Эдеварт спросил, не найдётся ли для него работы в усадьбе, Кнофф поначалу ответил отказом, держался он настороженно и неприветливо, однако всё же поинтересовался, что Эдеварт умеет. Эдеварт считал, что справится с любым делом, какое ему поручат. А может ли он пилить и колоть дрова, ухаживать за лошадьми, грести, вести в конторе счетоводные книги, помогать в пекарне? Эдеварт с улыбкой ответил, что всё это ему знакомо. Хорошо, сказал Кнофф, но на эту работу у меня уже есть люди.

Однако Эдеварт не зря кое-что перенял от Августа. У вас в бухте стоят два больших судна, а команду на них вы уже набрали? — спросил он.

Кнофф задумался: Они только-только вернулись из Тронхейма, куда ходили с рыбой. Зимой пойдут на Лофотены, но сейчас ещё даже не осень, так что с этим тебе придётся подождать.

Эдеварт промолчал, хотя на дворе уже стояла осень, был конец сентября и по утрам на траве лежал иней. Осень была в разгаре.

Ты почему заговорил о судах? — спросил Кнофф. Может, ты и в море ходил?

Да, Эдеварт и в море ходил, и на Лофотенах его знают.

И ты полагаешь, что мог бы повести судно?

Нет, но я готов делать всё, к чему вы меня определите.

Кнофф посмотрел на него и сделал вид, что ему сейчас не до мелочей. Галеас у меня водит мой старый шкипер, сказал он. А рыбу ты когда-нибудь закупал?

Да, ответил Эдеварт.

Откуда ты пришёл? Не из южного ли посёлка, где останавливается пароход?

Нет, я приехал из Бергена, мы отводили туда шхуну с рыбой.

Эдеварт был молод, красив, хорошо одет, у него было золотое кольцо и часы, он понравился тщеславному хозяину, и потому тот сразу не выставил его за дверь.

Поговорим через час, сказал Кнофф и взглянул на свои часы, сейчас у меня нет времени.

Эдеварт побрёл к причалам и прилег на траву, он был не в духе, устал и ещё не пришёл в себя от последних событий. Пока что его мысли занимал только отъезд из Доппена в торговый посёлок, ему некогда было всё спокойно обдумать, и он не взвешивал свои ответы, когда говорил с Кноффом.

Он вспоминал эту чудесную ночь и, не в силах сдержаться, шептал что-то себе под нос, Эдеварт стал совсем другим человеком, от удивления и благодарности его била внутренняя дрожь. Чудно, положив руку на лицо, он вновь ощутил нежность Лувисе Магрете, увидел её тёмные брови, прямые и тонкие, словно нарисованные, они были особенные и над обычными серыми глазами смотрелись вроде как не на своём месте. Лувисе Магрете, дорогая, любимая, Лувисе Магрете! У него и в мыслях не было вернуться в Доппен и тем самым доставить ей неприятности, он только искал здесь работу, единственное, чего он желал, так это быть к ней поближе...

Словно подчиняясь приказу, Эдеварт следил за временем, и когда он снова предстал перед Кноффом, то знал, что не опоздал ни на минуту. Кнофф достал свои часы, взглянул на них и кивнул: А ты точен! Можешь остаться у меня, пока суд да дело, будешь помогать на причалах, мы как раз получили муку. А там поглядим. Как тебя зовут?

Эдеварт Андреассен.

Ох уж этот Кнофф, он умел держаться свысока и был истинный барин; и Ромео, подражая отцу, тоже как истинный барин, написал для Эдеварта Андреассена записку и сказал: Передашь её старшему по причалу!

Готово...

Эдеварт помогал и старшему по причалу, и пекарю, и лодочному мастеру, его звали туда, где требовалась помощь, и он тут же являлся. Спал он в комнатушке у пекаря, обедал на кухне в большом доме. Всё складывалось как нельзя лучше. И всюду приходилось спешить; уже наступил октябрь, время шло, но он не умер от любви, он выдержал.

В усадьбе было полно народу — работники, рыбаки, приказчики, слуги. Кнофф никому не отказывал, особенно тем, кому не дали работу в южном посёлке, где пароходы делали остановку. Эта пароходная остановка была для Кноффа хуже бельма на глазу! Она находилась в старом торговом посёлке, стоявшем на мысе; тамошний лавочник сколотил себе состояние, потому как имел право торговать крепкими напитками, а ещё там кругом гнездились морские птицы, можно было собирать и яйца, и гагачий пух. Но главное, туда заходили пароходы, идущие из Вадсё в Гамбург, в глазах Кноффа это обстоятельство было особенно важно. Если какой-то человек получал там отказ, он мог не сомневаться, что найдёт место у Кноффа. Как же так, неужто там не ведётся никаких работ? — говорил Кнофф. Неужто им совсем не нужны люди? Не могу же я брать всех, кого они норовят повесить мне на шею. Ладно, передай эту записку моему управляющему и спроси, не найдётся ли для тебя работы в лесу! Так поступал Кнофф.

Эдеварт пришёлся Кноффу ко двору, он был молод и понятлив, служанки на кухне приметили молодого человека из-за его красивой наружности, даже экономка, йомфру18 Эллингсен, спросила у него, откуда он и как его зовут. Он не мог пожаловаться, что люди обходят его вниманием, дети Кноффа висли на нём и просили помочь им то в одном, то в другом, особенно мальчик Ромео; однажды даже сама мадам Кнофф подозвала Эдеварта во дворе и попросила сходить в лавку за горохом для голубей. По воскресеньям Эдеварт надевал выходной костюм, но держался поближе к равным себе — к бондарю и пекарю; лодочный мастер тоже неплохо относился к нему и всегда был готов помочь, он взял назад лодку Эдеварта и вернул за неё деньги, это было в его силах, он так давно работал у Кноффа, что имел право поступать по своему усмотрению. От лодочного мастера и от других Эдеварт многое узнал о Хоконе Доппене, и даже больше, чем хотел бы.

Побывал Эдеварт и на галеасе и на шхуне, они были хорошо и надёжно оснащены, в оснастке галеаса он почти не разбирался, но шхуны знал неплохо и мог по достоинству оценить судно.

Ему пришло в голову написать Августу — Рига, барк «Солнечная радость» — и рассказать, где он теперь и что делает. Эдеварт скучал по старому товарищу, поэтому он сильно приукрасил и торговый посёлок, и Кноффа, и всех здешних обитателей, он просил Августа приехать сюда, если Август приедет, то найдёт для себя подходящее дело, ему, без сомнения, поручат вести шхуну на Лофотены, подумай об этом и напиши! И последнее: если я не ошибаюсь в тебе, ты не испугаешься сбежать с барка прямо в Риге!