Аделаида Герцык - Из круга женского: Стихотворения, эссе Страница 20

«В странном танце выступаю…»

В странном танце выступаюЯ по мягкому ковру,Стан, как иву, выгибаю,Руки к бедрам прижимаю,Недоступна никому.Я должна быть вечной девой —Суждено так от веков, —Но смотрю я вправо, влево,Внемлю всякому напеву,Отзовусь на всякий зов.Ах, не знаю я, не знаю…Строгой быть так трудно мне!От кого я убегаю?Чьи заветы выполняю?Вдруг служу я сатане!Но сгибаются колени,Головой клонюсь к ковру,Тает сердце на мгновенье —В покаянии? В моленьи?..Все похоже на игру…Пляской горестной молиться —Не умею, не могу!Вечно, вечно мне томитьсяВ заколдованном кругу!Снова в танце выступаю,В танце девственных невест,В строгость душу облекаю,Плечи медленно сжимаю,Будто сбрасывая крест.

СОНЕТЫ

I. «В стесненный строй, в тяжелые оковы…»

В стесненный строй, в тяжелые оковы,В изысканный и справедливый стихМне любо замыкать позор свой новыйИ стон подавленный скорбей своих.

Расчетливо касаясь слов чужих,Искать из них единое то слово,Что передаст безжалостно-суровоВсю тьму бескрылых дум, всю горечь их.

Внести во все порядок нерушимый,Печатью закрепить своей, — потомОтбросить стих, как призрак нелюбимый,

Замкнув его серебряным ключом.И в стороне, склонившись на колени,Безгласно каяться в своей измене.

II. «Одна любовь над пламенною схимой…»

На появление «Cor ardens» и «Rosarium»

Одна любовь под пламенною схимойМогла воздвигнуть этот мавзолей.Его столпы, как рок несокрушимый,А купола — что выше, то светлей.

Душа идет вперед, путеводимаДыханьем роз и шепотом теней,Вверху ей слышны крылья серафима,Внизу — глухая жизнь и рост корней.

Мы все, живущие, сойдемся там,Внимая золотым, певучим звонам,Поднимемся по белым ступеням,

Учась любви таинственным законам.О, книга вещая! Нетленный храм!Приветствую тебя земным поклоном.

III. СВЯТАЯ ТЕРЕЗА

О сестры, обратите взоры вправо,Он — здесь, я вижу бледность Его рук,Он любит вас, и царская оправаЕго любви — молений ваших звук.

Когда отдашь себя Ему во славу —Он сам научит горестью разлук.Кого в нем каждый чтит, кто Он по праву —Отец иль Брат, Учитель иль Супруг.

Не бойтесь, сестры, не понять сказанья!Благословен, чей непонятен Лик,Безумство тайн хранит Его язык.

Воспойте радость темного незнанья,Когда охватит пламень темноту,Пошлет Он слез небесную росу.

IV. «Любовью ранена, моля пощады…»

Да лобзает Он менялобзанием уст своих.

Любовью ранена, моля пощады, —Переступила я святой порог,Пред духом пали все преграды —Открылся брачный, огненный чертог.

И все отверзлось пред вратами взгляда,Я зрела небеса в последний срок —И встало темное виденье адаИ свет познания мне душу сжег.

А Он, Супруг, объемля благодатью,Пронзая сердце огненным копьем, —«Я весь в тебе — не думай ни о чем!» —

Сказал. И в миг разлучного объятьяПрижал к устам мне уст Своих печать:«Мужайся, дочь, мы встретимся опять!»

V. «Все так же добр хранитель умиленный…»

После посещения М. Волошина

Все так же добр хранитель умиленный,Все с той же шапкой вьющихся кудрей,По-прежнему влюблен в французский гений,Предстал он мне среди моих скорбей.

Не человек, не дикий зверь — виденьеАрхангела, когда бы был худей.Все та же мудрость древних сновиденийИ невзмутненность сладостных речей.

И гладя мягкую, густую шкуру,Хотелось мне сказать ему в привет:«Ты лучше всех, ты светом солнц одет!

Но хочется острей рога буй-туру,И жарче пламень, и грешней язык,И горестнее человечий лик».

«Она пришла и ушла из моей жизни…»

С.Щ.

Она пришла и ушла из моей жизни.И я по-прежнему добр и весел,Два раза она звонила у двери,Два раза сидела среди этих кресел.Она приходила такой неутоленной…Глаза ее с тревогой спрашивали…И были слова мои мудро примирении.Как у того, кому ничто не страшно.Она смотрела на кусты сирени,Из моего окна вся перегнулась,Просила книг ей дать для чтеньяИ забыла взять, когда я завернул их.И вновь смотрела и ждала укора,Сказала, что в Церкви молиться не может,И ушла, унося тревогу взораИ какую-то странную правду Божью.

И я не сумел ей дать ответа.

«Что же, в тоске бескрайной…»

Марине Цветаевой

«Что же, в тоске бескрайнойНашла ты разгадку чуду,Или по-прежнему тайнаНас окружает всюду?»— Видишь, в окне виденье…Инеем все обвешано.Вот я смотрю, и забвеньемСердце мое утешено.«Ночью ведь нет окошка,Нет белизны, сиянья,Как тогда быть с незнаньем?Страшно тебе немножко?»— Светит в углу лампадка,Думы дневные устали.Вытянуть руки так сладкоНа голубом одеяле.«Где же твое покаянье?Плач о заре небесной?»— Я научилась молчанью,Стала душа безвестной.«Горько тебе, или трудно?К Богу уж нет полета?»— В церкви бываю безлюдной.Там хорошо в субботу.«Как же прожить без ласкиВ час, когда все сгорает?»— Детям рассказывать сказкиО том, чего не бывает.

СЕБЕ

Твоя судьба, твой тайный ликЗовут тебя в иные страны,Ни бездорожье, ни туманыНе заградят последний миг.Забыла ты, где явь, где сон,И ищешь здесь не то, что нужно,И не на то твой взор недужныйС больной любовью устремлен.Еще так много горных странТвоя стопа не преступалаИ столько зорь не просиялоНад тишиной твоих полян.В чужом дому нельзя уснуть, —Неверный кров жалеть не надо,Ты выйди утренней прохладойНа одинокий, вольный путь.Росистой мглой луга блестят,Мир многолик и изобилен,Иди вперед, — Господь всесилен,И близок пламенный закат.

НЕСВЯЗНЫЕ СТРОКИ

Вечереет, и белый покровТам, за лесом, встает в полусне.Нет прозрений и вещих снов.Я сижу между сосен на пне.Ткется белый туман на лугу,Горький запах несется с болот,Я сегодня опять не усну,Не забудусь всю ночь напролет.Буду долго и кротко лежать,Предо мной догорит темнота.И об имени светлом ХристаПрочитаю несмело опять.Я честна, я права, что молчу,Не тревожу ничем тишины,Я свой круг перейти не ищуИ мне сказки теперь не нужны.Искушенья и стыд, и винаУлеглись под одной пеленой…Только как себе буду верна,Когда мальчик мой станет большой?Он волшебное спросит кольцо;— Чем душа моя, — скажет, — жива? —И увидит, что бледно лицо,И услышит простые слова.Ветер где-то вздохнул и затих,Солнце низко над лесом стоит.Это вечер слагает мой стих,Это дух без святыни скорбит.

СОНЕТ («Нет меры горести, и благу, и смиренью…»)