Джейн Остен - Чувство и чувствительность Страница 21

Напротив, миссис Палмер, с ее природной приветливостью и счастливым характером, не успела сесть, как принялась изливать восторг, в который ее ввергла гостиная и вся обстановка.

— Ах, какая прелестная комната! Никогда не видела ничего очаровательнее! Только подумайте, мама, как она украсилась с тех пор, как я в последний раз ее видела! Мне она всегда казалась милой, сударыня (это было адресовано миссис Дэшвуд), но вы сделали ее восхитительной! Сестрица, погляди, ну, просто чудо, как тут все хорошо! Ах, как мне хотелось бы жить в таком доме! А вам, мистер Палмер? — Мистер Палмер ничего не ответил и даже не поднял глаз от газеты.

— Мистер Палмер меня не слышит! — воскликнула его жена со смехом. — Иногда он становится совсем глух. Так смешно!

Для миссис Дэшвуд это было нечто совсем новое: она никогда не находила ничего остроумного в пренебрежительности и теперь невольно поглядела на них обоих с некоторым удивлением.

Миссис Дженнингс тем временем продолжала, как могла громче, живописать свое изумление накануне вечером, когда увидела зятя и дочь, умолкнув лишь после того, как исчерпала все малейшие подробности. Миссис Палмер от души смеялась, вспоминая, до какой степени были они поражены, и все согласились — по меньшей мере три раза, — что сюрприз оказался преприятнейший.

— Вы понимаете, как рады мы были увидеть их, — добавила миссис Дженнингс, наклоняясь в сторону Элинор и слегка понижая голос, словно обращалась к ней одной, хотя они сидели в противоположных концах комнаты. — Однако я предпочла бы, чтобы они ехали не так быстро и избрали бы не столь кружной путь… ведь они отправились через Лондон, из-за каких-то дел там… а, вы понимаете (тут она многозначительно кивнула, указывая на дочь), это опасно в ее положении. Я хотела, чтобы сегодня она никуда утром не выходила и отдохнула, но она и слышать ничего не желала: так ей не терпелось познакомиться с вами всеми!

Миссис Палмер засмеялась и сказала, что ей это нисколько не повредит.

— Она ожидает в феврале… — продолжала миссис Дженнингс.

Леди Мидлтон не могла долее выносить подобного разговора и потому взяла на себя труд осведомиться у мистера Палмера, нет ли чего-нибудь нового в газете.

— Нет, ничего, — ответил он и продолжал читать.

— А вот и Марианна! — вскричал сэр Джон. — Сейчас, Палмер, вы увидите убийственную красавицу!

Он тотчас вышел в коридор, отворил входную дверь и проводил Марианну в гостиную. Не успела она переступить порог, как миссис Дженнингс осведомилась, не в Алленеме ли она была, а миссис Палмер звонко засмеялась, показывая, как хорошо она понимает подоплеку такого вопроса. Мистер Палмер при появлении Марианны поднял голову, некоторое время смотрел на нее, а затем вновь занялся газетой. Тут взгляд миссис Палмер остановился на рисунках, висевших по стенам. Она встала, чтобы рассмотреть их.

— Ах! Подумать только! До чего же они прелестны! Просто восхитительны! Мама, мама, ну, взгляните же, что за прелесть! Просто глаз оторвать невозможно! — Затем она вновь опустилась в кресло и тотчас про них забыла.

Когда леди Мидлтон поднялась, прощаясь, мистер Палмер поднялся следом за ней, положил газету, потянулся и обвел их всех взглядом.

— Любовь моя, да вы спали? — со смехом спросила его жена.

Он ей ничего не ответил и только сказал, еще раз оглядев комнату, что она низковата, а потолок скошен. После чего поклонился и вышел вместе с остальными.

Сэр Джон потребовал, чтобы они все отобедали в Бартон-парке на следующий день. Миссис Дэшвуд, предпочитавшая не обедать у них чаще, чем они обедали в Коттедже, ответила, что она принять его приглашение никак не может, но дочерям предоставляет решать самим. Однако тем было нисколько не любопытно посмотреть, как мистер и миссис Палмер кушают свой обед, а никаких других развлечений это посещение не сулило, и потому они тоже попытались отказаться: погода стоит ненастная и обещает стать еще хуже. Но сэр Джон и слышать никаких отговорок не хотел: он пришлет за ними карету, вот и вся недолга! Леди Мидлтон, хотя отказ миссис Дэшвуд она приняла, тут тоже начала настаивать. Миссис Дженнингс и миссис Палмер присоединили свои мольбы к их уговорам — всем им, видимо, равно не хотелось обедать в тесном семейном кругу, и барышням пришлось уступить.

— Зачем они нас приглашают? — сказала Марианна, едва гости удалились. — Считается, что арендная плата за коттедж очень мала, но тем не менее мы снимаем его на весьма тяжелых условиях, если обязаны обедать у них всякий раз, когда к ним или к нам приезжают гости!

— Они продолжают часто приглашать нас из той же любезности и доброты, как и несколько недель назад, — возразила Элинор. — И если бывать у них нам стало тягостно и скучно, то не потому, что они стали другими. Перемену следует искать не в них.

Глава 20

Едва барышни Дэшвуд вошли в гостиную Бартон-парка в одну дверь, в другую вбежала миссис Палмер, такая же оживленная и веселая, как накануне. Она пожала им всем руки с большой сердечностью и выразила чрезвычайный восторг, что снова их видит.

— Я так вам обрадовалась! — сказала она, садясь между Элинор и Марианной. — День такой хмурый, и я боялась, что вы останетесь дома, а это было бы ужасно! Ведь мы завтра уезжаем. И ничего нельзя поделать, потому что на той неделе мы ждем Уэстонов. Мы же приехали сюда так неожиданно! Я ничего и не знала, как вдруг подают карету, и мистер Палмер спрашивает, поеду ли я с ним в Бартон. Он такой чудак! Никогда ни о чем меня не предупреждает! Мне так жаль, что мы не сможем остаться подольше. Однако, надеюсь, мы очень скоро увидимся в Лондоне!

Им пришлось положить конец этим надеждам.

— Как! Не приедете в Лондон? — воскликнула миссис Палмер со смехом. — Я буду так огорчена! Я могу снять для вас чудеснейший дом, совсем рядом с нами, на Гановер-сквер. Нет, вы должны, должны приехать! Если миссис Дэшвуд не пожелает появляться в обществе, я буду вас сопровождать, пока не подойдет мое время.

Они поблагодарили ее, но остались тверды.

— Ах, любовь моя, — воззвала миссис Палмер к мужу, который как раз вошел в гостиную, — помоги мне убедить мисс Дэшвуд и ее сестриц, что им непременно надо зимой приехать в Лондон.

Ответа от ее любви не последовало, и, слегка поклонившись гостям, он начал бранить погоду.

— Такая гадость! — сказал он. — В подобную погоду все и вся кажется омерзительным. Дождь наводит скуку в доме не менее, чем снаружи. На знакомые лица смотреть противно. Какого дьявола сэр Джон не поставил у себя бильярда? Мало кто знает, что это за чудесное развлечение. Сэр Джон глуп, как эта погода!

Вскоре к ним присоединились и остальные.

— Боюсь, мисс Марианна, — сказал сэр Джон, — сегодня вам пришлось отказаться от вашей обычной прогулки в Алленем.

Марианна нахмурилась и ничего не ответила.

— Ах, не таитесь от нас! — воскликнула миссис Палмер. — Нам все-все известно, уверяю вас. И я восхищена вашим вкусом, он ведь редкий красавец! И, знаете ли, в деревне мы почти соседи. От нас до его имения, право, не более десяти миль.

— По меньшей мере тридцать, — сказал ее муж.

— А! Ну, что за разница! В доме у него я не бывала, но, говорят, там все прелестно.

— Более гнусного сарая мне видеть не приходилось, — сказал мистер Палмер.

Марианна хранила молчание, но по ее лицу было видно, с каким интересом она слушает.

— Неужели все там так уж безобразно? — продолжала миссис Палмер. — Значит, мне говорили про какой-то другой очаровательный дом.

Когда они сели за стол, сэр Джон с сожалением заметил, что их всего восемь.

— Душа моя, — сказал он, обращаясь к своей супруге, — какая досада, что нас так мало. Почему ты не пригласила Гилбертов приехать к нам сегодня?

— Разве, сэр Джон, когда вы говорили со мной об этом, я не объяснила вам, что вы просите невозможного? Ведь последними обедали они у нас.

— Мы с вами, сэр Джон, о таких церемониях и думать не стали бы, — сказала миссис Дженнингс.

— И показали бы, что дурно воспитаны! — вскричал мистер Палмер.

— Любовь моя, вы всех опровергаете, — заметила его жена с обычным своим смехом. — Знаете ли, это очень грубо.

— Не вижу, кого я опровергал, сказав, что ваша мать дурно воспитана.

— Поносите, поносите меня сколько вашей душе угодно, — вмешалась его добродушная теща. — Шарлотту с шеи у меня вы сняли и назад водворить ее не можете. Тут уж верх остается за мной.

Шарлотта от всего сердца рассмеялась при мысли, что муж не может от нее избавиться. Пусть дуется на нее сколько ему угодно, объявила она с торжеством, жить-то они все равно должны вместе. Более счастливую натуру, упрямо сохраняющую веселое расположение духа, чем миссис Палмер, и вообразить было невозможно. Нарочитое равнодушие, грубость и брюзгливость мужа ничуть ее не трогали, и, когда он язвил или бранил ее, она только весело смеялась.

— Мистер Палмер такой чудак! — шепотом сообщила она Элинор. — Он всегда в дурном настроении.