Шолом Алейхем - С ярмарки (Жизнеописание) Страница 21

Этот был хорошим грамматиком, весь учебник знал наизусть. Но он обладал другим недостатком - увлекался общественными делами. Все дни у него были чем-нибудь заполнены: не свадьба, так обрезание, не обрезание, так выкуп первенца, бармицва[44], развод, третейский суд, посредничество, примирение тяжущихся. Однако для кого это недостаток, а для кого и достоинство. Для детей такой учитель был ангелом небесным, а хедер - настоящим раем. Можно было играть в любые игры, даже в карты, и не в такие, как в Воронке (разве это карты?), а в настоящие. Играли в "три листика", в "старшего козыря" - во все игры, в которые арестанты играют в тюрьмах. Да и карты были тоже какие - то арестантские - грязные, засаленные, разбухшие. И в эти карты ребята проигрывали и завтраки, и полдники, и любую наличную копейку, которая обнаруживалась у кого-либо в кармане.

Все деньги выигрывали обычно старшие ребята, вроде Зямы Корецкого, о котором говорилось выше. Это он подстрекал младших товарищей на всякие проделки. Он придерживался трех основных принципов: 1) родителей не слушать; 2) учителя ненавидеть; 3) бога не бояться.

Была у старших ребят еще одна повадка - обыграют малышей и их же дразнят, потешаются над ними. Настоящие картежники так не поступают... Однако не нужно думать, что игра в карты всегда проходила гладко. На долю старших выпадало тоже немало неприятностей. Во-первых, нужно было подкупить жену учителя, чтобы она не донесла мужу, что они играют в карты. Во-вторых, у учителя был сынок, Файвл, которого прозвали "Губа", так как он отличался толстой губой. Вот этого "Губу" и приходилось задабривать, подмазывать, когда завтраком, когда сластями, а главным образом орехами. "Губа" любил щелкать орешки. Тошно было глядеть, как этот "Губа" щелкает орехи, да еще на чужие деньги. Но что поделаешь? Разве лучше будет, если "Губа" расскажет учителю, что ребята играют в карты?

От этих меламедов и учителей, от всей этой науки Нохуму Рабиновичу было мало радости. Каждую субботу он экзаменовал своих детей и, вздыхая, качал головой. Больше всех вызывал в нем беспокойство средний сын, "знаток библии". От него он, видно, ожидал большего... "Что же дальше будет? - спрашивал отец - Чем все это кончится? Вот-вот будем справлять твою бармицву, а ты и двух слов связать не можешь". Реб Нохум стал искать настоящего знатока талмуда и вскоре его нашел.

29

УЧИТЕЛЬ ТАЛМУДА

Учитель талмуда - Мойше - Довид Рудерман. - Сын его Шимон собирается креститься. - Город вызволяет его из монастыря. - Дядя Пиня горячится.

Учитель этот был выходцем из Литвы, и звали его Мойше - Довид Рудерман. Сгорбленный, страдающий одышкой, с густыми черными бровями, он был человеком весьма ученым, отличным знатоком писания и древнееврейской грамматики, к тому же чрезвычайно набожным и богобоязненным. Кто мог ожидать, что и на нем окажется пятно. И какое пятно! - сын его учился в уездном училище. Во всем городе было всего только два еврейских мальчика, учившихся в уездном училище: сын Мойше - Довида Рудермана - Шимон Рудерман, парень, у которого очень рано стала пробиваться черная бородка, и сынок адвоката Тамаркина - Хаим Тамаркин, толстый приземистый паренек с маленькими глазками и кривым носом; носил он рубаху навыпуск, как русские мальчишки, играл с русскими ребятами в мяч, ходил в синагогу разве только в Судный день и украдкой курил толстые папиросы.

Это были, так сказать, пионеры, первые ласточки просвещения в городе Переяславе - двое еврейских ребят среди нескольких сотен неевреев. Школьники вначале смотрели на двух евреев с удивлением, как на детей из другого мира. Потом они повалили их на землю среди школьного двора, вымазали им губы свиным салом, а после этого подружились и зажили с ними совсем по - братски. Христианские мальчики тогда еще не были отравлены человеконенавистничеством, не знали о травле евреев, и яд антисемитизма не коснулся их. После того как еврея повалили, вымазали ему губы салом и намяли бока, он хотя и был "Гершкой", становился равноправным товарищем.

Когда детей Нохума Вевикова определили к Мойше - Довиду Рудерману, не обошлось без скандала. Дядя Пиня, узнав, что брат его Нохум отдал своих детей к учителю, у которого сын ходит в уездное училище, рвал и метал. Он твердил, это от уездного до перехода в христианство - один шаг. "Но почему же?"

– А вот так... Поживем - увидим.

И действительно. Дяде Пине суждено было на сей раз оказаться пророком. А произошло это таким образом.

Однажды в субботу в городе распространился слух, что оба еврейских мальчика, которые учатся в "уездном" - Шимон Рудерман и Хаим Тамаркин, собираются креститься. Разумеется, никто не хотел этому верить: "Не может быть! Как? Почему? Чего только люди не выдумают!" Однако нет дыма без огня. Представьте, в ту же субботу началась вдруг суматоха, как на пожаре. Весь город бежал к монастырю. В чем дело? А дело очень простое и ясное: "Хотите увидеть нечто любопытное? Потрудитесь отправиться к монастырю, и вы увидите там, как эти два молодчика из "уездного" забрались на самую верхушку колокольни, стоят там без шапок и бесстыдно, так чтобы все видели, жрут хлеб, намазанный свиным салом!"

Суматоха была так велика, что никто не догадался спросить: как это можно снизу разглядеть, чем на такой высоте намазан хлеб - свиным салом, маслом или медом. Город ходуном ходил, точно конец миру пришел. Сыну Тамаркина не приходится удивляться - отец его, адвокат Тамаркин, сам безбожник, "законник", составитель прошений, а сын его Хаим был вероотступником еще во чреве матери. Но Мойше - Довид Рудерман - меламед, богобоязненный еврей! Лучший меламед в городе! Как это можно допустить?

Были, оказывается, люди, которые и раньше знали, чем это кончится. Откуда они это знали? Дошли своим умом. Детей так воспитывать нельзя. В самом деле, если вы отдали своих детей в "уездное", значит вы примирились с тем, что они станут иноверцами, и вам нечего требовать от них, чтобы они носили арбеканфес; если случится, они и пропустят молитву, то смотрите на это сквозь пальцы и не обламывайте на их спине палки, не лупите их, как собак...

Так говорили почтенные обыватели и, собрав совет, стали обдумывать, как спасти две еврейских души от крещения. Воззвали к праху отцов, взбудоражили начальство, старались изо всех сил. Особенно отличился, конечно, дядя Пиня. Засучив рукава он бегал целый день со своей роскошной развевающейся бородой, потный, не пивши, не евши, пока, с божьей помощью, все не кончилось благополучно. Обоих молодцов извлекли из монастыря.

Впоследствии, спустя несколько лет, один из них, Хаим Тамаркин, все же крестился, а Шимона Рудермана отправили в Житомир, отдали в школу казенных раввинов на казенный счет, и он, с божьей помощью, не только кончил ее, но и стал казенным раввином недалеко от Переяслава, в Лубнах.

– Ну, кто был прав? Теперь уж ты, надеюсь, возьмешь своих детей от этого меламеда? - сказал Нохуму дядя Пиня, довольный оборотом дела. Доволен он был, во-первых, потому, что ему удалось спасти две еврейских души от крещения, во-вторых, потому, что дети его брата не будут учиться у меламеда, знающего дикдук и посылающего сына в уездное училище, и, в третьих, что он оказался прав: раз еврейский ребенок посещает школу, он всегда готов креститься.

Но на этот раз дядя Пиня жестоко ошибся: его брат Нохум уперся и не захотел забирать своих детей от такого замечательного учителя.

– Что он мне сделал дурного? Довольно того, что он претерпел столько мук, такой позор! Нельзя же оставить меламеда посреди учебного года без хлеба.

Дядя Пиня выслушал брата с горькой усмешкой, мол, "дай бог, чтобы я оказался неправым, но не по доброму пути ведешь ты своих детей". Затем он встал, поцеловал мезузу[45] и ушел рассерженный.

30

ХЕДЕР В СТАРИНУ

Картина старого хедера. - Ученики помогают учителю и его жене по хозяйству. - Учитель совершает благословение. - Его проповеди приводят к новым грехам

Детей не взяли от запятнанного, но знающего учителя. Они остались у Рудермана и на второй и на третий год, и все были довольны; меламед - своими учениками, ученики - своим меламедом, а отец - и учениками и меламедом.

Больше всех довольны были ученики. Бог послал им учителя, который не дерется, ну, совсем не дерется. И не помышляет даже об этом. Разве только мальчишка уж очень надоест, не захочет молиться или до того туп, что хоть кол на голове теши, - тогда учитель выйдет из себя, разложит парня на лавке и, сняв мягкую плисовую ермолку с головы, слегка отстегает его и отпустит.

Кроме того, у меламеда Рудермана было "жорно", машина такая - крупорушка. У машины этой были колесо и ручка, а сверху в нее опрокидывали мешок с гречихой. От вращения колеса гречиха потихоньку сыпалась в ящик, из ящика на камень, камень ее обдирал, очищал от шелухи и превращал гречиху в крупу; вот это и называлось "жорно".