Эрнест Хемингуэй - Мужчины без женщин Страница 22

В комнате, кроме меня, был еще один человек, и он тоже не спал. Долгое время я слушал, как он не спит. Он не мог лежать так спокойно, как я, быть может, потому, что у него не было привычки не спать. Мы лежали на одеялах, разостланных поверх соломы, и при каждом движении солома под нами хрустела, но шелковичных червей не пугал этот хруст, и они не переставали есть. За стенами дома ночь была полна обычных шумов прифронтовой полосы, но в темной комнате были совсем другие, свои, маленькие шумы. Человек, деливший со мной комнату, некоторое время старался лежать спокойно. Потом он заворочался снова. Я тоже стал ворочаться, чтобы он понял, что я не сплю. Он десять лет прожил в Чикаго. Его мобилизовали в девятьсот четырнадцатом, когда он приехал навестить родных, и так как он говорил по-английски, его приставили ко мне вестовым. Я услыхал, что он прислушивается, и тогда я еще раз повернулся на своем одеяле.

— Не спится вам, signer tenente?[16] — спросил он.

— Не спится.

— И мне тоже.

— А почему?

— Не знаю. Так, не спится.

— Вы, может быть, нездоровы?

— Да нет. Я здоров. Только вот не спится.

— Давайте поговорим о чем-нибудь, — предложил я.

— Давайте. Только о чем тут говорить, в этой проклятой дыре?

— Здесь не так уж плохо, — сказал я.

— Точно, — согласился он, — здесь ничего.

— Расскажите, как вы жили в Чикаго, — сказал я.

— Так ведь я вам уже об этом рассказывал, — сказал он.

— Расскажите, как вы женились.

— И об этом тоже рассказывал.

— То письмо, в понедельник, было от нее?

— Точно. Она мне все время пишет. Торговля у нее там идет хорошо.

— Вы, когда вернетесь, найдете налаженное дело.

— Точно. Она хорошо справляется. И барыши неплохие.

— А не разбудим мы остальных своими разговорами? — спросил я.

— Нет. Им не слышно. И потом, они спят, как сурки. А я вот не могу, — сказал он. — Я очень нервный.

— Говорите тише, — сказал я. — Курить хотите?

Мы осторожно закурили в темноте.

— Вы мало курите, signer tenente.

— Да, я почти бросил.

— Что ж, — сказал он, — это только на пользу, и, наверно, когда отвыкнешь, так уже и не хочется. Правда, что слепые не курят потому, что не могут видеть дым?

— Вряд ли.

— Ерунда, по-моему, — сказал он. — Хотя так говорят. Да, знаете, мало ли что говорят.

Мы оба замолчали, и я снова прислушался к шуршанью шелковичных червей.

— Вы слышите этих противных червяков? — спросил он. — Слышно, как они жуют.

— Да, забавно, — сказал я.

— Скажите, signor tenente; что такое с вами, что вы не спите по ночам? Я никогда не видел, чтобы вы спали. Вы ни одной ночи не спали, с тех пор как я при вас.

— Не знаю, Джон, — сказал я. — В начале прошлой весны я попал в скверную переделку, и с тех пор мне ночью всегда не по себе.

— Вот и мне тоже, — сказал он. — Не надо было мне идти на войну. Слишком я нервный.

— Может быть, это пройдет.

— Скажите мне, signer tenente, зачем вы-то пошли на войну?

— Не знаю, Джон. Захотелось пойти, и пошел.

— Захотелось? — сказал он. — Нечего сказать, хороша причина.

— Не надо так громко разговаривать, — сказал я.

— Да они спят, как сурки, — сказал он. — И потом, ведь они не понимают по-английски. Ни черта они не знают. Что вы будете делать, когда все это кончится и мы вернемся в Штаты?

— Думаю работать в газете.

— В Чикаго?

— Может быть.

— Вы читаете статьи этого Брисбэйна? Жена всегда вырезает их и посылает мне.

— Читаю, конечно.

— Вы с ним не знакомы?

— Нет, но я знаю его в лицо.

— Хотел бы я с ним познакомиться. Он здорово пишет. Жена хоть по-английски не читает, но газету выписывает, как при мне, а передовицы и страничку спорта вырезает и посылает мне сюда.

— Как ваши малыши?

— Хорошо. Старшая девочка уже перешла в четвертый. А знаете, signer tenente, если б не дети, не быть бы мне вашим вестовым. Меня бы все время держали на передовых позициях.

— Я очень рад, что у вас есть дети.

— Я и сам рад. Девочки хорошие, но мне бы хотелось сына. Три девочки, и ни одного мальчика. Это уж значит — не везет.

— Ну, теперь полежите тихо, может быть, заснете.

— Нет, не засну. У меня весь сон пропал, signer tenente. Но вот вы-то не спите — это меня огорчает.

— Ничего, Джон, это пройдет.

— Такой молодой, и не спит по ночам.

— Все пройдет. Только не сразу.

— Надо, чтобы прошло. Так ведь жить нельзя, если совсем не спать. Может быть, вас тревожит что-нибудь? Что-нибудь у вас есть на душе?

— Да нет как будто.

— Жениться вам нужно, signor tenente. Тогда ничто вас не будет тревожить.

— Едва ли.

— Вам нужно жениться. Выбрали бы себе какую-нибудь хорошенькую итальяночку, с деньгами. За вас любая пойдет. Молодой, красивый, имеете отличия. Были ранены несколько раз.

— Я плохо говорю по-итальянски.

— Отлично говорите. И на кой тут черт говорить по-итальянски? Никаких разговоров и не требуется. Женитесь, и все тут.

— Я подумаю об этом.

— У вас ведь есть тут знакомые девушки?

— Есть, конечно.

— Вот и женитесь на той, у которой денег больше. Они здесь все так воспитаны, что любая будет вам хорошей женой.

— Я подумаю об этом.

— А вы не думайте, signor tenente. Вы действуйте.

— Ладно.

— Мужчине нужна жена. Вы об этом не пожалеете. Каждому мужчине нужна жена.

— Ладно, — сказал я. — Теперь попробуем поспать немного.

— Ладно, signor tenente. Попробую. Только вы не забывайте, что я вам сказал.

— Не забуду, — сказал я. — А теперь поспим немного, Джон.

— Ладно, — сказал он. — Желаю вам заснуть.

Мне было слышно, как он, хрустя соломой, завернулся в свое одеяло. Потом он затих, и я услышал его ровное дыхание. Вскоре он захрапел. Я долго слушал, потом я перестал к нему прислушиваться и снова стал слушать, как едят шелковичные черви. Они ели не переставая, и все время что-то падало в листья. У меня появилось новое занятие; лежа в темноте с открытыми глазами, я стал думать обо всех девушках, которых я знал, и о том, какие бы из них вышли жены. Это было очень интересно и на время вытеснило рыбную ловлю и помешало молитвам. Но в конце концов я вернулся к рыбной ловле, так как оказалось, что реки я все могу припомнить, и в каждой всегда находилось что-то новое, тогда как девушки, после того как я подумал о них несколько раз, стали расплываться в моей памяти и в конце концов расплылись совсем и стали все на одно лицо, и я бросил думать о них. Но молитв я не бросил, и часто ночами я молился за Джона, и его разряд был отпущен с действительной службы до октябрьского наступления. Я был рад, что это так вышло, потому что он причинил бы мне немало забот. Несколько месяцев спустя он навестил меня в миланском госпитале и был очень огорчен, что я еще не женился, и, представляю, как бы он расстроился, узнав, что я до сих пор не женат. Он думал вернуться в Америку и не сомневался в пользе брака, и был уверен, что брак улаживает все.

Переводчик: Е. Калашникова

Примечания

1

"Долой офицеров!" (итал.)

2

"Братство" и «самоотверженность» (итал.)

3

Две кружки пива (исп.)

4

О чем говорит тебе родина? (итал.)

5

я говорю по-немецки (нем.)

6

игорное предприятие по типу тотализатора

7

короткий прямой удар, применяемый на близком расстоянии

8

крюк — удар согнутой рукой, один из самых сильных в боксе

9

файтер — боксер, действующий не столько искусством, сколько силой удара

10

удар вытянутой рукой, применяемый на сравнительно далеком расстоянии

11

Господин майор (итал.)

12

Продавщица (франц.)

13

Закройщик (франц.)

14

Бог в помощь (нем.)

15

на здоровье (нем.)

16

господин лейтенант (итал.)